Людмила Ситникова - Безумный гороскоп
А Катка окинула свекровь взглядом.
Черное платье с открытыми плечами, кожаные туфли на десятисантиметровой шпильке, пепельный парик… да она свихнулась. Определенно свихнулась.
– Вас комары сожрут.
– Есть спрей.
– Вы не устоите на шпильке.
– Посмотрим.
– Не сможете бежать, если найдете цветущий папоротник! – Катка выдвинула, как ей казалось, железный аргумент.
– Поглядим.
Наталья подняла сумку.
– Мать честная! Там что, кирпичи?
– Давай-давай, не возникай. Бери сумку и вперед.
– Нат, понесем вместе.
Катка взяла одну ручку, Наталья вцепилась в другую.
Вот так они и спустились в гостиную. Впереди вышагивала расфуфыренная свекровь, за ней, еле передвигая ноги, плелись подруги, Катка с Наткой замыкали шествие.
Аглая Константиновна, увидев Ирму с Венерой, поперхнулась дымом.
– Господи Иисусе! Это кто?
Борис Игоревич прищурился:
– Водолазы?!
– Это мы, – пробурчала Венера.
– Кто «мы»? – вопросили супруги хором.
– Подруги Розалии.
Аглая заморгала:
– Роза, а ты идти передумала?
– Глашенька, я не передумаю, даже если настанет конец света.
– Ты пойдешь так?!
– Само собой.
– Но…
– Всем доброй ночи, – перебила ее Розалия. – Завтра расскажу, как нашла цветущий папоротник.
На улице, не успев пройти и ста метров, Венера заныла:
– Мне жарко.
– И я задыхаюсь, – вторила ей Ирма.
– Кто заставлял вас надевать шерстяные кофты? – спросила Розалия.
– Девочки, – стонала Александровна, – давайте передохнем.
– Венера, мы только вышли, – возмутилась Роза.
– Привал! Мне нужен привал!
– Не ерунди.
– Не могу. Хоть на куски режьте, а дальше я не пойду, – заявила Венера.
– Поддерживаю! – Ирма прислонилась к высоченному забору.
– Да снимите с себя кофты, – не выдержала Натка. – Мы ж в лес после полуночи пойдем, тогда и оденетесь.
– Ирма, она права, – Венера стянула с себя кофту, затем вторую, третью…
Отделавшись от лишней одежды, подруги заметно повеселели.
– Последний раз я праздновала Ивана Купалу сорок шесть лет назад. А все будто вчера было! – Венера Александровна тяжело вздохнула. – Ах, годики мои годики. Где та пухлая девчушка, с косичками и розовыми щечками?
– Осталась в прошлом веке, – отрезала Розалия.
Натусик, как обычно не к месту, заговорила о своих страхах.
– Боязно одиноким женщинам ночью по лесу шастать. Я недавно в газете читала, в Подмосковье маньяка поймали. Троих изнасиловал… в лесу.
Станиславовна остановилась.
– Натка, я, конечно, слышала о сексуальных маньяках, но о маньяках-самоубийцах – никогда.
– В смысле?
– Ты на себя в зеркало смотрела? А на Венеру с Ирмой? Покажи мне того безумца, который польстится на тебя и двух ихтиандров?
– Роза, прекрати нас оскорблять!
– Мы с тобой одногодки!
– Не смешите меня. Когда я родилась, вы обе уже имели рабочий стаж не менее десяти лет.
Катарина быстро сменила тему разговора:
– Так, теперь нам надо свернуть на ту тропинку и идти прямо.
Коттеджный поселок остался далеко позади. У Катки на лбу выступили капельки пота.
– Скоро дойдем? – периодически спрашивала Наталья.
– Мы не заблудимся? – интересовались подруги Розалии.
– Все о’кей. Днем я ходила на разведку. Еще немного, и мы выйдем на живописную поляну, – заверила Розалия.
Живописной поляной оказался заросший травой небольшой клочок земли, примыкающий к прудику. Метрах в семидесяти начинался лес.
В зарослях камыша надрывались лягушки.
Оглядевшись вокруг, Розалия приказала:
– Бросайте сумку, мы на месте.
– Это поляна?
– Глаза разуй.
– А где цветы?
– Чуть дальше. Девочки, предлагаю выпить кофейку.
Венера потерла руки.
– С бутербродиками:
Катарина саданула себя по щеке и констатировала:
– Я чувствую, спрей от комаров нам не поможет.
– Смотрите, – Ирма вытянула вперед руку. – Жаба!
– И что?
– Я их боюсь.
– Дорогая, поверь мне на слово, она тебя боится больше, – хохотнула Розалия.
Наталья разлила всем кофе. Потягивая из пластмассового стаканчика напиток, Розалия блаженно протянула:
– Красотища! Мы на лоне природы! Жаль, бутылочку винца с собой не захватили.
– Еще чего не хватало. Тогда бы ночь поиска цветущего папоротника превратилась в ночь поиска пьяных старух.
Закончив фразу, Наташка с ужасом посмотрела на Кату:
– Катуш, я это вслух сказала или только подумала?
Ответом ей послужил подзатыльник от Розалии.
Вдоволь насладившись кофе, подруги отправились за цветами.
– Катка, не отставай. Венера, какие цветы собирать? – интересовалась Розалия.
– Любые. Ромашки, колокольчики, васильки.
– Я не умею плести венки.
– Научу.
Странно, но комарье садилось исключительно на лицо Катарины. Ни Розалия, ни ее вздорные подруги, ни Натусик ни разу не отмахнулись.
На плетение венков ушло около сорока минут.
– Темнеет, – шептала Натка, выпивая третий стаканчик кофе.
– Пора разжигать костер, – заявила Розалия.
– А чего жечь будем?
– Ирма, лес рядом, сейчас Катка притащит дров. Ката, действуй.
Проклиная все на свете, Копейкина поплелась за ветками.
Разжечь костер оказалось делом непростым. Огонь упрямо не желал разгораться.
– Плохая примета, – трендела над ухом Венера. – Не иначе как за нами леший наблюдает.
– Заглохни, – велела Роза.
– Мы десять минут маемся, мне не по себе.
– Просто у кого-то кривые руки, вот и весь сказ, – рявкнула свекровь.
Ката вручила ей зажигалку:
– Берите! Раз у меня кривые руки, разжигайте костер сами.
– И разожгу.
Удивительно, но она справилась с заданием на пять баллов.
– Видала?
Катарина признала собственное поражение.
Постепенно сгущались сумерки. Розалия Станиславовна предвкушала грандиозное шоу.
– Классный костер.
– Уже можно гадать на суженого.
– Нет. Рано еще.
– Скоро полночь.
– Гадание начнем, когда стемнеет окончательно.
– Роза, мы опоздаем в лес.
– Кто сказал, что мы должны идти туда ровно в двенадцать?
– Так по поверью… – начала было Венера.
– Меня не волнуют поверья. Отправимся в час ночи.
– Но цветок… – вякнула подруга.
– В час ночи, и ни минутой раньше! – постановила Розалия.
На несколько секунд повисла пауза. Все смотрели на костер, погрузившись в собственные мысли. Катка гадала, кто додумался выпускать спрей от комаров, который в действительности их не отгоняет, а, напротив, действует как валериана на кошек. Наталья, вздрагивая от малейшего шороха, про себя читала молитву. Венера Александровна, закутавшись во все свои кофты, ни о чем не думала. Ну не любила она это бесполезное занятие. Ирма терзалась вопросом, как Розалии удается чувствовать себя комфортно в столь неподходящем для ночных походов наряде. А Розалия Станиславовна впервые задумалась над словами, сказанными Каткой в особняке касательно высоченных шпилек. Теперь до нее дошло – невестка была права. В случае если она найдет цветок, бежать будет ох как трудно.
Ровно в полночь в деревне завыла собака.
– Ой!
– Мамочки!
– Спаси и сохрани.
– Девочки, это деревенская псина, – успокоила всех Розалия.
Венера нацепила на голову каску.
– Время пришло.
Встав у самой воды, живописная троица, держа в руках венки и горящие свечи, приготовилась к обряду.
– По команде «три» опускаем венки на воду. Только аккуратно, свечи не должны погаснуть, – командовала подругами Роза. – Раз… два… три…
Венки медленно отплыли от бережка.
Первым плыл Венерин, за ним поспевал венок, сплетенный Ирмой Моисеевной. Изделие Розалии, как показалось Копейкиной, вообще замерло на месте.
– Почему он стоит?
Венера усмехнулась:
– Не выйдешь ты замуж в этом году.
– Можно подумать, ты выйдешь, – ехидно усмехнулась заклятая подруга.
– А кто знает? Глянь, как мой веночек шурует. Во наяривает!
Ирма прыгала на месте:
– Мой его сейчас перегонит.
– Не надейся. – Венера облизала нижнюю губу. – Думаю, сегодня мне повезет. По поверью…
Договорить она не успела. Розалия Станиславовна подняла камень.
– Роза, что ты делаешь?
– У вас свои поверья, а у меня свои методы. – Она замахнулась и запустила камнем в венок подруги. Потом взяла второй.
– Роза, не смей!
– Венера, я не могу допустить, чтобы ты вышла замуж раньше меня.
– Брось камень.
– Отойди!
– Я сказала, брось.
– Поздно, Венерчик, – крикнула Ирма, – твое счастье затонуло.
– Сейчас и твое затонет, – заявила Роза.
Второй камень попал точно в цель.
У подруг началась потасовка.
Катарина с Наткой не вмешивались из принципа. Они неоднократно становились свидетельницами склок взбалмошных дам и по собственному опыту знали: вмешаешься – и в конечном итоге останешься виноватой.
