Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
— Мне отделываться не от кого, — огрызнулась я. — По крайней мере, настолько, чтобы мне ставили подслушивающие устройства!
Олег оглянулся и недоуменно хмыкнул:
— О чем ты?
Настала моя очередь хмыкнуть.
— Смотри! — Я сунулась на полку, куда перед посещением Марфы Кондратьевны положила сломанных амуров.
Но полка была пуста. Я растерянно шарила по ней руками, одновременно осознавая, насколько это глупо: здесь лежали лишь моя шапочка и пара перчаток.
— Ну, смотрю. — За спиной, терпеливо скрестив ручки, ждал муж. — Долго еще?
Продолжать таращиться на полку не имело большого смысла. Не глядя на Олега,.я развернулась и пошла на кухню. Он следил за мной с раздражением, явно злясь.
— Так звонить Климину или уже все?
— Звони! — заорала я, бросая на пол кухонное полотенце. — Хоть черту лысому!
Я легла на диван и свернулась калачиком. Если бы месяц назад кто-нибудь мне сказал, что такое в моей жизни возможно, я бы знала, что из психушки сбежал клиент.
После ужина Олег позвонил Климину. Я слушала, как он диктует ему цифры, и невольно проверяла их, боясь, чтоб он не ошибся.
Незаметно для себя я задремала. Меня разбудил Олег, протягивающий телефонную трубку:
— Тебя!
Звонила Лидка.
— Медведева, ты сидишь?
— Лежу, — пробормотала я, с трудом приходя в себя.
— Отлично! Ну, слушай! Телефон, что ты продиктовала, это телефон... собеса.
— Чего? — мигом очнулась я. — Какого еще собеса? .
— Обычного, нашего. Непосредственно этот номер зарегистрирован за отделом по проблемам каких-то инвалидов... Медведева, может, ты ненароком свела с ума какого-нибудь бойкого пенсионера?
— Смешно, — сказала я. — Пенсионер оказался настолько бойким, что уже спер у меня подсвечник. С «клопом» вместе.
— Иди ты! — ахнула подруга. — Что делается! А Олег своему менту рассказал?
— Он считает, что я все выдумала.
Лидка зарычала от бессильной злости, но потом воскликнула:
— Пусть спросит у Ферапонтова! Ведь это он «клопа» нашел.
— Правильно! — обрадовалась я, и мы простились.
Однако Олегу Лидкина идея навеяла совсем другие мысли.
— А почему Ферапонтов все время здесь околачивается?
— Почему все время? — изумилась я. — Он иногда... заходит. Ты же знаешь его страсть к лечению...
— О ней ты знаешь, и мне рассказываешь, — уточнил муж мерзким голосом.
Глубоко вздохнув, я на провокацию не поддалась.
— А сегодня я попросила его помочь. Тяжелая коробка получилась.
— Что же ты едва живого парня с больным сердцем заставляешь тяжести ворочать?
— Да он здоровее нас обоих! — воскликнула я, теряя терпение. — И я тебе это сто раз говорила!
— Тогда от чего ты его лечишь? Где здесь логика?
Логики здесь не было ни в чем в радиусе ста километров.
— Просто спроси, что было в подсвечнике. Коля — свидетель...
Олег захохотал так, что дрогнула люстра:
— Хороша парочка: истеричка и алкаш! Колька за бутылку водки засвидетельствует, о чем говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на Литовской границе!
Ну, я, конечно, заплакала.
Не прошло и несколько минут, раздался телефонный звонок. Олег снял трубку. Продолжая еще горько хлюпать, я вытянула шею и прислушалась.
— Алло? A-а!.. Ну, да... Ну, да! Понятно! Что? Ха-ха! Да, что-то в этом духе... Вот еще что: жена утверждает, что в том подсвечнике была «прослушка». Нет, пропал. Да... Я тоже так думаю... Спасибо, Петр Семенович! Увидимся! Будь здоров!
Я поняла, что Климин сообщил о собесе. Действительно смешно... Олег звонок комментировать не стал, да я в этом и не нуждалась.
Жизнь моя закрутилась сумасшедшей белкой в колесе. Белкой, которой позабыли показать, как из этого колеса выбраться. В особо «жаркие» дни мы с Жанной не успевали даже обедать и к концу дня здорово напоминали выжатые лимоны. Не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кому я обязана счастьем ежедневно принимать львиную долю пациентов, у которых когда-либо в жизни ощущалось томление в области грудной клетки. Шушана Беркоевна использовала все свои возможности, чтобы скрасить мое серое существование, Жанне тоже приходилось туго. Практически ежедневно она получала от Циш, словно прописавшейся в нашем корпусе, нагоняй. Однако и окончание тяжкого трудового дня не приносило ожидаемой радости. Я знала, что, если вернусь с работы раньше мужа, в коридоре мерзко задрынькает телефонный аппарат, издевательски высветив на панели определителя новый номер.
Псих ни разу не повторился, проявляя в этом вопросе выдумку и, я бы даже сказала, своеобразный юмор. Он звонил из детсада, химчистки, автосервиса, из закрытого в прошлом году родильного дома и даже из мастерской по изготовлению надгробий и памятников. Если ему не хотелось развлекаться, панель уныло высвечивала одинаковые цифры. Например, единицы или семерки.
— Записала номер? — заботливо осведомлялся он, если я, совладав с нервами, снимала-таки трубку.
— Записала, — отвечала я, и он облегченно вздыхал.
А капитан Климин только беспомощно разводил ру- . ками, поясняя, что имеющаяся у него в наличии техника просто не в состоянии определить истинный номер абонента.
— Если он вообще имеет место быть... — неизменно добавлял он, красноречиво поглядывая на Олега.
Обижаться на Петра Семеновича не приходилось — Лидкина подружка с телефонной станции подтверждала милицейские данные о принадлежности нового номера.
Я была благодарна Климину и за то, что он звонки проверяет.
Сегодняшний день ничем не отличался от остальных. Простившись с Жанной, я спустилась вниз и направилась к двери раздевалки. Тут меня окликнули:
— Люба!
Возле поста стоял Тигрин. Приветливо махнув рукой, он направился ко мне. Вымучив на лице подобие улыбки, я ждала. Последнее, чего сейчас хотелось, — это изображать радость от пустой болтовни. Однако изображать радость не пришлось.
— Что с вами? — в лоб спросил Максим Андреевич. — Вы выглядите уставшей и потерянной. Слишком много работы? У вас проблемы, Люба?
Что ж, он не ошибся. Да, проблемы, да еще какие. Ее брак находится на грани развода, а душевное состояние доставит радость любому психиатру. Она боится лишний раз показаться на улице и каждое утро умоляет Христенко, чтобы он подвез ее после работы до дома.
Дома! она тоже боится — проклятого телефона, и каждый его звонок заставляет ее сердце дрожать, словно заячий хвост...
Размышляя над этим, я разглядывала карточку, приколотую к лацкану пиджака Тигрина.
— Что значит «уровень доступа»? — вдруг спросила я. Честно говоря, этого вопроса не ожидали и ни он, ни даже я сама.
— Уровень доступа? — на секунду опешил начальник охраны. — Это... разрешение на доступ в определенные отделения центра... Впрочем, я расскажу подробнее по дороге. Я освободился и подвезу вас до дома.
Через пять минут к проходной должен был подъехать Христенко. «СААБ», конечно, гораздо комфортнее «Жигулей», но ведь я уже договорилась...
— Спасибо, но меня у проходной ждет машина.
— Муж? — приподнял бровь Максим.
— Нет. Я договариваюсь со знакомым водителем.
— А если он не приедет?
— Почему? — удивилась я. — Всегда приезжал.
— Хорошо... Но ведь всякое бывает. Если не приедет, обещайте подождать меня.
Я кивнула и направилась к выходу.
Возможно, это было простым совпадением, но «Жигулей» на привычном месте не оказалось.
— Для подобных случаев следует иметь сотовый телефон, — посоветовал Максим, выглядывая из своего «СААБа», притормозившего рядом со мной. — У вас есть?
— Нет, — усаживаясь рядом, усмехнулась я.
— А если бы был, могли бы позвонить своему другу и узнать, в чем дело, — трогая с места, нравоучительным тоном продолжил он.
«Второй телефон! — воскликнула я про себя, пропуская мимо ушей многозначительно выделенное «другу». — Да я от одного скоро повешусь!»
Пока Максим вдохновенно и с большим энтузиазмом перечислял преимущества сотовой связи, я думала о маньяке. О моем собственном, персональном маньяке, превратившем и без того муторную жизнь в настоящее издевательство.
— Ненавижу телефоны... — забывшись, пробормотала я.
Начальник охраны «Медирона», по всей видимости, обладал целой кучей всевозможных достоинств, и отличный слух был одним из них.
— Чем же не угодило вам Одно из величайших изобретений человеческого гения?
Я покосилась в сторону весело улыбающегося Тигрина. Он выглядел так доброжелательно, что я не удержалась и... вдруг все ему рассказала. Он долго хмыкал и качал головой. Потом спросил;
— Как вы думаете., Люба, почему он предостерегал вас от обращения в милицию? Это была угроза?
— В общем, нет, — пожала я плечами. — Чего-то типа: «Сообщишь — убью» не было. А к капитану Климину обратился муж. Кажется, они давно знакомы. Но тот ничего не может сделать.
