Лариса Ильина - Беги, Люба, беги!
Узрев меня, Колька удивился. Пятнадцать минут назад я выставила его за дверь, не отвечая ни на какие вопросы, и вот теперь явилась с вопросами сама.
— Коленька, мне нужно с тобой кое о чем поговорить...
— Пожалуйста... — растерянно заморгал окончательно сбитый с толку сосед, отступая в коридор. — Проходите, я сейчас...
Как правило, квартира молодого холостяка представляет собой весьма живописное, в смысле беспорядка, зрелище. Однако Колькино жилище являло собой приятное исключение, что вызвало во мне приступ невыносимого уважения к незаурядным способностям молодого человека. Застилать кровать, если ты не уверен, что нагрянут гости... Это, как говорится... не подвиг, конечно, но что-то героическое тут есть. Безусловно, квартира была далека от идеала. Аккуратно сдвинув в сторонку валяющиеся тренировочные брюки, я села на краешек дивана. Хозяин уселся напротив меня в кресле и ободряюще улыбнулся. Я улыбнулась еще шире.
— Помнишь, несколько дней назад я к тебе заходила, искала Олега?
К моему большому удивлению, он уверенно кивнул.
— Я тогда тебя, кажется, разбудила? — Парень кивнул снова. — А перед тем, как уснуть, ты не заметил ничего необычного?
Он покачал головой.
Может быть, к тебе кто-то звонил, или ты сам видел кого-нибудь на площадке?
— Нет, — сказал Колька и снова уставился на меня в ожидании.
Невнимательность Ферапонтова огорчала. Я попробовала подсказать:
— И мужчину с корзиной не видел?
— Ни корзинки, ни мужчины.
Я глубоко вздохнула. Он отвечал слишком уверенно, и это наводило на мысль, что ему просто не хочется напрягаться.
— Очень жаль. Тогда не буду больше тебя задерживать.
Не обращая на мои слова внимания, Ферапонтов с
мягким нажимом поинтересовался:
— Любовь Петровна, что случилось?
Небрежно махнув рукой, мол, ерунда, все в порядке, я собралась встать.
— Любовь Петровна, — укоризненно глядя мне в лицо, усмехнулся Коля, — вы совершенно не умеете врать.
Я это давно заметил...
Оставшись на месте, я поджала губы и обиделась. Женщина, которая совсем не умеет врать, — это, извините, чересчур.
— Ваши расспросы связаны... с тем подсвечником?
Я замялась с ответом, не рискнув после его последнего заявления врать на скорую руку.
— Так как он к вам попал? — продолжал Ферапонтов, очевидно, не особо нуждаясь в ответах.
Выходило, что я не только врать, но и молчать неумела.
— Спасибо, Коля, — неизвестно к чему брякнула я. — Мне пора... До свидания!
— До свидания, — покладисто кивнул сосед. — А за что спасибо?
— За... помощь, — вывернулась я.
Он согласился:
— Да, мою помощь переоценить трудно... Кстати, сколько он стоил?
-Кто?
— Тот сервиз, что был в коробке...
— Зачем тебе?
— Как зачем? Я же его разбил. Я все оплачу...
— Не надо! — заторопилась я, пятясь из комнаты в коридор. — Не знаю, сколько стоит, это подарок...
— Тогда Олег должен знать?
Я досадливо замычала, понимая, что не могу отделаться от Ферапонтова, как от липучей конфеты.
— Олег его не покупал...
— А кто? Вы мне скажите, я сам свяжусь, не волнуйтесь. И все объясню.
Но я уже энергично топталась возле двери, открывая замок, предоставив полную свободу въедливой фантазии Ферапонтова.
Избавившись от Кольки, я влетела в квартиру, заперла дверь и перевела дух.
— «Кто покупал?!» — передразнила я парня, обращаясь к веселой собаке на стене. — Я бы сама денег дала, чтобы узнать!
Не переставая качать головой села и потянулась к телефону. Аппарат вдруг ожил под ладонью, раскатившись заливистым трезвоном. Я подпрыгнула вверх, отдернув руку. Но любопытство возобладало: я вспомнила о расставленной для психа ловушке и сунулась к светящейся панели определителя номера. Номер был незнакомым. Едва удерживая в прыгающих пальцах карандаш, я торопливо переписала его на бумажку.
— Слушаю вас! — стараясь говорить спокойно, булькнула я.
И в ответ услышала:
— Ты разбила мне сердце...
Я не ошиблась — звонил маньяк. Наверняка он был неплохим артистом, но в противно скрежещущем голосе слышалась неподдельная грусть, и я невольно его пожалела:
-Чем?
— Поднять руку на саксонский фарфор... это просто...
— Мой подарок, что хочу, то и делаю! — злорадно перебила я, возмутившись наглым лицедейством. Казалось, этот тип сейчас скончается в муках на том конце провода. — Моя рука поднялась не только на саксонский фарфор! Вездесущих ангелочков тоже постиг печальный конец.
— Это было неосмотрительно, — нахально заявил псих, забыв о грусти.-- И чрезвычайно расточительно. Техника стоит денег, и немалых
— Ничего, — с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему об определителе, успокоила я, — думаю, скоро сочтемся.
— Твоими бы устами... — вполне натурально вздохнул он, видимо, совершенно не понимая моих тонких намеков. Помолчал какое-то время и вдруг заявил: — Теперь ты должна быть очень осторожной.
— Да? — Я даже развеселилась. — В связи с чем, интересно?
— Подумай об этом! — И он отключился.
Некоторое время я смотрела на пикающую телефонную трубку, потом пропела: «Я подумаю об этом завтра!» Пару минут посидела, потом не вытерпела и снова взялась за телефон.
Но разыскать мужа мне не удалось. Сотовый Олега молчал, как истинный партизан, а в конторе его не было. Бухгалтер Сергей извиняющимся голосом поведал, что он только-только уехал по срочному делу. Каким образом теперь передать записанный номер Климину, не оставившему лично мне никаких координат, я не представляла. И тут мою светлую головушку посетила гениальная мысль.
— Вельниченко, это я! — отозвалась я на вялое Лидкино «Алле!». — Ты мне нужна.
— Случилось чего? — живо взбодрилась она.
— Даже и не соображу, с чего начать... И для разминки подробно поведала о выводах капитана Климина.
Слушая, Лидка возмущенно фыркала.
— Я, как только его увидела, — сразу поняла, что за фрукт! Ишь, намекает, что это мы с тобой устроили. Только ты его не спросила: на хрен кролику мочалка?
Я усмехнулась:
— Олег ему весьма трогательно про мое сотрясение рассказывал. Так что не думаю, чтобы капитана особенно мотивы беспокоили... Но это еще не все,
И рассказала об Ангелине Марковне. Лидка хохотала так, что я устала слушать.
— Ну, умора! — верещала она, словно ее щекотали. — Умереть, можно!
— Можно, — сурово согласилась я. — Мы с Жанной чуть так и не сделали, когда меня к заму главного вызвали.
— И что?
— Сама не знаю. Странно получилось... — Я пересказала подслушанный под дверью разговор Шушаны с Акопом. — Откуда ей знать Олега?
Но подругу сей факт не удивил, поскольку она была твердо уверена, что Олега не знали только те женщины, что умерли еще до его рождения.
— Но и это еще не все, — предупредила я. И перешла к рассказу о попытке упрятать несчастный сервиз на антресоль. — Теперь, наверное, и Ферапонтов думает, что я чокнутая. Или шпионка.
— Что думает Ферапонтов — дело десятое. А что тот, кого видела с корзинкой соседка, и есть твой психопат, даю гарантию! Посуду так носить удобней, чтоб не побилась. А «жучок»... Слушай, а может, его вовсе не ты интересуешь, а Олеговы делишки? А все остальное... ширма?
От такого поворота я даже крякнула. Определенно было только одно: если в ближайшие дни вся эта канитель не закончится, я с ума сойду. Мотнув головой, чтобы отогнать грустные мысли, я бодро заявила подружке:
— Возможному нас есть шанс это узнать. Давай бери ручку, записывай номер и звони своей знакомой, что на телефонной станции работает.
Поняв, что к чему, Лидка протяжно присвистнула.
— Неужели? Ну,тогда твой псих — точно полный придурок. Даже в Папуа и Новой Гвинее сообразили бы, что на телефоне стоит АОН. Ладно, жди!
Я решила, что теперь можно заняться делами домашними, и отправилась на кухню готовить ужин. Время пролетело незаметно, и вскоре я услышала, как пришел Олег.
— Привет! Ужинать будешь?
Он хмуро кивнул. Не лучший, конечно, момент, чтобы выяснять отношения.
— Я тебя искала. Но Сергей сказал, что ты уехал. А телефон не отвечал.
— Да... Батарейка плохая, поменять надо.
Пока я соображала, с чего лучше начать, Олег спросил сам:
— Что нового?
— Вот, — протянула я листок. — Надо сообщить Климину. Он звонил.
— Кто? — усмехнулся муж.
— Ну, тот... С сервизом.
— Что, не знаешь теперь, как отделаться?
— От кого? — вспыхнула я.
Подобные намеки обижали. Уж кому-кому, но не Олегу было бы их делать. К тому же Лидкина мысль, что все происходящее вполне может иметь отношение именно к мужу, теперь не казалась мне такой уж безумной.
— Мне отделываться не от кого, — огрызнулась я. — По крайней мере, настолько, чтобы мне ставили подслушивающие устройства!
