Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
– Дашка, – обрадовалась бывшая жена Арцеулова, – садись скорей, будем чай пить.
Отказавшись от угощения, я изложила цель своего визита. Сонька всплеснула руками.
– Нет, скажи, кто ее просит вмешиваться. Прикатила!
Казик успокаивающе обнял жену.
– Дорогая, не волнуйся, поедем вместе и уладим проблему.
– Думаю, вам лучше остаться дома, – пробормотала я, – Марта Игоревна хочет видеть только дочь.
– А почему я должен ее слушаться, – удивился Новицкий, – и поверьте, я повидал на своем веку очень много капризных дам, попробую улестить и тещу.
Когда мы вошли в столовую, семидесятилетняя Марта Игоревна стояла у окна, как царица Екатерина II. Сходство с царствующей особой придавала не только прямая спина и обмотанная жемчугами шея. Взгляд вдовы, тяжелый и немилостивый, призван был прожигать подданных насквозь.
– Мамочка, – проговорила Соня и, сделавшись ниже ростом, пошла к Марте Игоревне.
– Здравствуй, дочь, – проговорила вдова каменным голосом, давая понять, что ужасно сердита.
Следом за Сонькой подошел к теще и одетый в безупречный вечерний костюм Новицкий. Он ловко поднес к губам протянутую руку и произнес:
– Рад знакомству, теперь вижу, от кого Зося получила необыкновенную красоту.
Каменная маска на лице вдовы слегка дрогнула, взгляд упал на дочерины серьги, и она, не удержавшись, спросила:
– Сонечка, откуда у тебя эти чудесные изумруды?
– Казик подарил, – потупилась дщерь.
– Мишугене, это же целое состояние!
– Бекицер, – внезапно ответил Новицкий, и через секунду они с тещей быстро залопотали на непонятном языке.
Домашние изумленно слушали диалог.
– Казик, – не выдержала Зайка, – откуда ты знаешь идиш?
– Мне сорок один год, – отозвался портретист, – и первые пятнадцать прожил с родителями в Западной Украине, в маленьком городке. Коммунистические власти сослали туда старого раввина. Бедняга буквально голодал, работы не было. И тут вдруг в местную школу пришел приказ учить детей немецкому языку. Но где взять преподавателя? Раввин предложил свои услуги и начал учить детей идиш, выдавая его за немецкий. Самое смешное, что до переезда родителей в Москву я искренне считал, что говорю на языке Шиллера и Гейне.
Семья благополучно села за стол. Через пятнадцать минут Марта Игоревна не скрывала восторга. Новицкий галантнейшим образом исхитрялся ухаживать за ней и за Сонькой, сыпал комплиментами, без конца говоря о потрясающей красоте и необыкновенном уме невесты, доставшихся ей от матери. Короче, демонстрировал высший пилотаж.
Глава 19
В субботу, где-то часов в двенадцать, приехал Владимир.
– Даша, – проговорил он, входя с огромным букетом роз, – очень благодарен за помощь. Страшно подумать, что стало бы с Юрой, останься мальчик наедине с Нелли. Вы ведь догадались, что она пьет запоями?
– Ну, наверное, сильно сказано, мне самой приходилось бывать подшофе.
– Нелли пьет уже много лет подряд. Запои случаются два-три раза в год и длятся неделю, иногда десять дней. Все остальное время она нормальный человек и не прикасается к рюмке. Пытался лечить ее, но толку – чуть. Тогда решил, что ради Евы можно и потерпеть несколько дней, тем более что потом Нелли страшно расстраивается и переживает. Но последнее время запои стали чаще, она срывает злость на детях, пару раз ударила дочку. Теперь не стану уезжать надолго из дома.
И он замолчал, удрученно качая головой. Я тоже молчала. А что сказать?
После обеда прибыл Александр Михайлович. Все стали расспрашивать полковника о деле Ленки.
– Пока ничего, – отрезал Александр Михайлович, – найдем убийцу, сразу вам расскажу, отстаньте, дайте хоть здесь не думать о трупах.
Ближе к вечеру Серафима Ивановна обнаружила, что у Ваньки потек нос и начинается кашель. Мне пришлось сначала привезти доктора, а потом поехать за лекарством. Фармацевт удрученно покачал головой и сообщил, что микстуру надо готовить и процесс займет больше часа. Делать нечего, и я бесцельно пошла шататься по улицам, разглядывая витрины. Заглянула в хозяйственный, потом купила в булочной кусок торта. Съев его, зашла в книжный и принялась лазить по полкам, разыскивая еще не читанные детективы.
Вдруг между стеллажами послышался очень знакомый голос. Я взглянула в щелочку между книгами и увидела Владимира. Он разговаривал с женщиной, стоявшей спиной к полкам. Чтобы не быть случайно узнанной, я схватила со стойки какой-то журнал и сделала вид, что страшно заинтересовалась содержанием.
– Послушай, – вкрадчиво шептал Владимир незнакомке, – сейчас не время поднимать скандал. Подожди немного. Ты же знаешь, что Нелли смертельно больна и скоро умрет. Ну чуть-чуть еще.
Дама стоматолога раздраженно вздохнула:
– Уже сколько времени слышу про ее болячки. Может, просто врешь?
– Дорогая, осталось подождать совсем чуть-чуть.
– Вот что, – обозлилась женщина, – соловья баснями не кормят. Ты ведь понимаешь, как я могу осложнить твою жизнь, стоит только открыть рот. Поэтому не в твоих интересах злить меня. Лучше давай деньги и придумай поскорей что-нибудь.
С этими словами она, повернувшись на каблуках, оказалась в поле моего зрения. Лицо, молодое, холеное и злое, было мне почему-то знакомо. Я определенно уже видела раньше эти шатенистые волосы и светло-зеленые глаза навыкате. Убей бог, не помню, где и зачем мы встречались, но и тогда, как и сейчас, она источала аромат духов Нины Риччи «Воздух времени».
Дама выхватила у Владимира конверт и стремительно пошла к двери. Стоматолог затрусил следом. Пришлось вжаться в стену изо всех сил, прикрываясь журналом. Дверь захлопнулась, я перевела дух, продолжая переваривать услышанное.
– Девушка, – раздался вежливый голос продавца, – журналы нельзя читать в магазине. Если хотите, оплатите покупку и любуйтесь сколько угодно.
Все еще находясь под впечатлением услышанного, я двинулась к кассе и, только выйдя из магазина на улицу, прочитала название покупки – «Розовая пантера», журнал для активных лесбиянок.
В воскресенье утром я позвонила Нелли:
– Не хочешь сходить со мной в кафе?
– С радостью, – обрадовалась женщина.
Где-то часов в пять я ждала ее в зале «Глобуса». Этот небольшой ресторанчик известен только узкому кругу любителей кондитерских изделий. Здесь великолепно варят кофе, умеют правильно заваривать чай и подают восхитительные пирожные – птифуры.
Нелли приехала на метро, сняла элегантное пальто и, поправляя волосы, уселась за столиком.
– А здесь довольно мило.
– И вкусно, если, конечно, любишь сладкое.
Собеседница вздохнула и похлопала себя по животу:
– Пирожные! Сладкий кошмар, один миг на зубах, всю жизнь на бедрах. Обожаю эклеры с заварным кремом и корзиночки с масляным. А ты?
Мое сердце безраздельно принадлежало «наполеону» и «картошке». Нелли с отличным аппетитом вкушала сладости. Не похожа она на смертельно больную, и все же я спросила ее:
– Как здоровье?
– Прекрасно, даже голова сегодня совершенно не болит. Интересно, как они делают марципаны?
Обсудив погоду, падение рубля и рецепт марципанов, я решила, что пора поближе подбираться к цели встречи.
– Послушай, а отец Владимира не обговорил в завещании еще что-нибудь?
– Что?
– Если вдруг Владимир умрет, кому достанутся деньги?
– Мне и детям.
– А если ты уйдешь раньше?
– Тогда ему и детям.
– Владимир может после твоей смерти жениться вторично?
Нелли засмеялась.
– Противный Петр Павлович! Знаешь, он был так неисправимо буржуазен. Считал, что развод – позор для семьи. Но против второго брака вдовца возражать не стал бы. Да к чему это? Совершенно не собираюсь переходить в лучший мир, и тут хорошо.
И она смачно надкусила третий эклер.
– Ходишь регулярно к врачу?
– Зачем?
– Вдруг какая-нибудь болячка скрытая?
Женщина отрицательно помотала головой.
– Нет у меня никаких болезней, здорова, как корова. Да и Владимир здоров. Так что я не рассчитываю на освобождение.
Я ехала домой в глубокой задумчивости. Конечно, Резниченко дантист, но все-таки врач. Может, он заметил у Нелли признаки какого-то страшного недуга и теперь поджидает конца? Вспомнилось, как Резниченко укладывала в желудок пирожные. Да, если и больна, то болезнь ее явно гнездится не в области желудочно-кишечного тракта. Женские болезни ей тоже не грозят – все давно вырезано. Что там еще остается? Почки, сердце, легкие? Интересно, у какого врача лечится? Эх, забыла спросить.
Дома на диване восседала у телевизора Марта Игоревна в вишневом платье и с золотой цепочкой на шее. Перед ней стоял кофейник и коробка засахаренных каштанов. Рядом толклись собаки. Судя по их перемазанным мордам, и псам досталась из коробки немалая толика.
Я отметила, что Ирка принесла ей вечером кофе, хотя никто из домашних не мог от нее раньше добиться ничего подобного. Домашним после семи часов предлагался только кефир и никаких бодрящих напитков. Даже какао таинственным образом исчезало из кухни. Я села рядом. Вдова раскрыла рот и стала петь хвалебную оду Казику.
