Дарья Донцова - Дама с коготками
– Ковалева? Не помню! Какой курс?
– Она аспирантка.
– А, – протянула студентка, – тогда идите на пятый этаж, здесь первокурсники.
Пришлось наверх лезть по бесконечной лестнице, лифта здесь не существовало. Преодолев пролеты и задыхаясь, как выброшенная на берег рыба, я снова оказалась в длинном коридоре. Но здесь было чище и уютней, на полу подобие дорожки – неслыханная роскошь! Койку Ленки я нашла в седьмой комнате. Аккуратно застелена, подушка без наволочки, на тумбочке никаких вещей – впрочем, я и так знала, что девушка здесь не живет.
Ленкина соседка, долговязая, нескладная деваха, мучилась над заданием по французскому языку. Лучшего повода для знакомства просто не придумаешь. Через полчаса я решила ее проблему, девушка повеселела и предложила попить чайку. Я, естественно, согласилась, и на столе возникла оббитая эмалированная кружка с теплым, непонятного вида напитком.
– Когда Леночка придет? – лицемерно поинтересовалась я.
– Она тут не бывает, – радостно сообщила девица, – всего раз ее видела.
– Надо же, какая жалость. Ленина мама просила зайти, узнать, как дела.
Девушка призадумалась:
– Идите в 18-ю комнату, там живет Наташа Богданова, они вместе на первый курс поступали и до сих пор дружат.
Наташа Богданова явно собиралась уходить, потому что вертелась перед зеркалом, натягивая узенькие черные брючки. Узнав о моем желании передать Лене привет от матери, Наташа сощурилась и поинтересовалась:
– Вы, наверное, медиум!
– Почему? – оторопела я.
– С Ленкиной родительницей можно поговорить лишь во время спиритического сеанса. Она умерла, когда Лене исполнилось пять лет. Лену воспитывала родственница.
– Ее-то я и имела в виду, когда говорила о маме, – попыталась я выкрутиться.
– Тетка скончалась в прошлом году, – заявила Наташа и расхохоталась, – врете плохо!
Вот это был облом!
– Кто вы? И что вам нужно? – поинтересовалась Наташа. – Зачем Ленка понадобилась?
Мозги лихорадочно завертелись в поисках выхода.
– Ладно, – я плюхнулась на стул, изображая раскаяние, – извините за глупую ложь, но я вам сейчас все объясню. Мой сын сделал Лене предложение. Знаком с ней всего ничего, вот и решила посмотреть, где она живет, и разузнать о ней кое-что.
Наташа улыбнулась:
– Сколько лет сыночку?
– Двадцать пять.
– Можете не дрожать, Ленку ровесники не волнуют, ищет солидного мужика с положением, к тому же сейчас у нее бурный роман. Вашему сынуле ничего не светит.
– Деточка, вот родите детей, тогда и поймете, как болит материнское сердце. Вы ведь с Леночкой дружили, расскажите бога ради о ней.
Но Наташа оставалась безучастной. Пришлось выложить последний козырь:
– Заплачу за информацию.
Аспирантка сразу оживилась:
– За двести баксов сообщу всю подноготную.
Вздох облегчения вырвался из моей груди, но девушка истолковала его по-своему и сказала:
– Лучше один раз заплатить, чем потом долго мучиться. А рассказать есть что.
Я порылась в портмоне и вытащила две миленькие бумажки, в обмен на которые можно получить теперь все. Богданова придавила их пепельницей и начала рассказывать.
Лена родилась в маленьком, богом забытом городке Рязанской области. До Москвы чуть больше трех часов на поезде, но казалось, что столица находится в другом мире. Девочке не повезло с рождения. Мать беспробудно пила горькую и на вопросы ребенка о папе каждый раз называла другое имя. Зимой у них не было дров, теплой одежды и ботинок, летом становилось чуть легче, но есть девочка хотела постоянно. Когда ей исполнилось пять лет, мать ушла из дома и не вернулась. Ребенок, привыкший часто ночевать в одиночестве, первое время не расстраивался. Но через неделю, еле живая от голода, девочка вышла на привокзальный рынок и стала клянчить еду. Сердобольные прохожие отправили Лену в милицию, откуда путь пролег в детский дом. Из приюта девочку забрала невесть откуда взявшаяся тетка, сестра непутевой матери. Вздыхая и охая, женщина привела Ленку к себе на окраину города, в небольшой деревенский домик. Потом уже, став старше, Лена поняла, что доброта тетки имела вполне земное объяснение: взрослый сын женился, свекровь не ладила со снохой. Однокомнатная квартира, в которой была прописана Ленка, оказалась весьма кстати. Молодые отправились туда, а тетка стала растить племянницу. Женщина она была незлая, и девочка чувствовала себя вполне счастливой. Появились кое-какие игрушки, платья. А первого сентября Лена, как и все ее ровесники, отправилась в школу.
Учение давалось нелегко, к пятому классу дневник украшали одни тройки. В седьмом Лена заметила, что многие девочки сторонятся ее и никогда не зовут играть на переменах. В конце концов одна из одноклассниц, дочь главврача местной больницы и признанный лидер, пояснила: «Нам не разрешают с тобой играть. Вы с теткой на покойниках наживаетесь, и потом от тебя можно заразиться». Ленка пришла домой, глотая злые слезы. Тетка и впрямь подрабатывала в местном морге санитаркой и иногда приносила племяннице красивые платьица. Лена никогда не задумывалась, откуда тетка их берет. Недетские раздумья поселились в ее голове, и девочка наотрез отказалась идти в свою школу в восьмой класс. Она потребовала, чтобы тетка перевела ее в английскую, на другой конец города. «Или туда, или буду жить в своей квартире», – пригрозила девчонка. Испугавшись перспективы снова оказаться рядом с ненавистной снохой, тетка навязалась в школу уборщицей и устроила туда племянницу.
Ленка почти не разговаривала с одноклассниками. Да и некогда было. Сидя на последней парте, девочка грызла неподдающуюся науку. Впереди маячила заветная цель – аттестат с медалью и учеба в Москве, подальше от ненавистного городка. Она сделала невозможное. В десятом классе ее называли гордостью школы и ставили в пример на каждом собрании. Вожделенная медаль открыла двери Социологического колледжа, и Ленка определила новую высоту. Теперь хотелось защитить кандидатскую диссертацию, подцепить мужа с положением и квартирой в Москве.
– И откуда ты все это знаешь? – остановила я поток информации, которую вылила на меня Наташа. – Не врешь?
Девушка покачала головой. Нет, она ничего не придумывала, просто в тот день, когда пришла телеграмма о смерти тетки, Ленка впервые в жизни напилась до поросячьего визга и рассказала товаркам всю свою подноготную.
На первых курсах Ленка ничем не выделялась из толпы бедных студентов, считавших копейки в институтском буфете. Но на втором произошла разительная перемена. Откуда-то взялись новые платья, дорогая косметика. Сокурсницам Лена объясняла, что пристроилась работать в фирму, но в какую – не сообщила.
Подруг у нее не наблюдалось. Что-то вроде дружбы связывало Лену с Наташей Богдановой и Милой Котовой. Причем с Котовой Ленка особенно сблизилась. Именно Мила сначала пристроилась на работу в таинственную фирму и стала щеголять в новой шубке, а потом уже помогла получить приработок Лене. Наташу в долю не взяли, чем обидели ее до крайности. Потом Ленка сняла квартиру и уехала из общежития, а совсем недавно по институту прошел слух о ее любовной связи с местным Казановой – профессором Сержем Радовым.
– Где можно найти Милу Котову? – поинтересовалась я.
Наташа развела руками:
– Милка закончила институт, а в аспирантуру не пошла. Сказала, ей ни к чему. Сюда не приходила, хотите, дам телефон?
Записав номер Котовой, я поехала домой. Зайка сидела в гостиной, пытаясь сложить странную мозаику.
– Ну, как у профессора? – накинулась я с вопросами.
– Непонятно пока. Квартира однокомнатная, хорошая, с большой кухней.
Профессор любезно угостил Зайку чаем и примерно с полчаса вел светскую беседу, потом плавно перешел на болячки. Выслушав жалобы на мигрень, сообщил, что она – болезнь века, но бороться нужно. Потом уточнил стоимость сеанса и попросил оплатить курс вперед. Ольга дала Сержу четыре тысячи долларов, и он провел ее в комнату, где усадил в мягкое, большое кресло, попросил закрыть глаза и… Больше невестка практически ничего не помнила. Ей показалось, что она сразу заснула. А когда открыла глаза, то не поверила. Сеанс длился два часа.
– Совсем ничего не помнишь? – удивилась я.
– Совсем, – удрученно сообщила Зайка, – просто закрыла глаза, потом… хлоп, открыла.
– Что у него на кухне, в комнате, как думаешь, один живет?
– Нет, – сказала Ольга, – в ванной висит женский халат, на полочке косметика, кремы всякие, на подоконнике цветы. Какая-то баба у него есть. Завтра попробую не уснуть.
Из холла послышался истошный собачий визг. Мы побежали вниз. Возле входной двери уже суетились Аркадий и Маруся, пытаясь вытащить из собачьей дверки застрявшего ротвейлера Снапа.
Мы купили дом без внутренней отделки. Фирма, осуществлявшая строительство, посоветовала пригласить дизайнера, чтобы достойно оборудовать жилище. Чувствуя себя полными профанами в деле оформления интерьера, мы с радостью согласились. Уже к вечеру по паркетным полам, заламывая в ажиотаже руки, носилось странное существо, похожее на кузнечика. Парень выглядел поразительно: ярко-желтый пиджак, синие брюки, длинные завитые волосы и, кажется, подведенные глаза.
