Маргарита Южина - Бюро гадких услуг
– Но ведь Арину Николаевну Львову убили! А она была подругой Едякиной, которая скончалась в нашем с тобой подъезде.
– Я понимаю, но нам не потянуть раскрытие двух убийств. С одним бы разобраться! – начала раздражаться Василиса.
– Нет, я не могу, – устало опустила руки Люся. – Повторяю – эта Львова знала Едякину. Я уж не знаю, были ли они подругами, но она слышала о ней! И умерла Львова прямо накануне своего дня рождения, на празднование которого, между прочим, пригласила нас с тобой.
– Она же вовсе не в тот день родилась.
– Для нас это неважно. Важно, что убили ее как раз перед нашей встречей. Кстати, зачем она нас убеждала, что Едякина жива? Ведь полная же чушь! Вот мы завтра встретимся с Риммой и узнаем как можно больше про Арину Николаевну. Я уверена, мы с тобой обязательно дойдем до истины.
«Северный жираф», как им и обещала Валентина, подруги отыскали без труда. И точно так же, без труда, нашли Римму. Если говорить откровенно, то особенно искать не пришлось, она была в кафе одна.
– Вы Римма? – уточнила на всякий случай Василиса.
Дама кивнула.
– Позвольте представиться, я Василиса, главный сценарист, а это Людмила Ефимовна, так… подмастерье. Не будем тратить время, перейдем к делу. Мы решили поставить фильм…
– Я знаю, Валя говорила. Так что же вас интересует конкретно? – спросила Римма.
– Меня интересует все, что касается ваших работодателей. Мне интересен их быт, отношения, друзья. – Войдя в роль сценариста, Василиса вовсю изображала из себя творческую личность. Она ломала пальцы, задирала голову к люстре, закатывала глаза и невозможно растягивала слова. Видимо, настоящий сценарист ей представлялся именно так. – Только, если можно, ничего не утаивайте.
– Да там и таить нечего. Я вообще-то у них так, на подхвате работаю. Честно говоря, в их доме, знаете, никакого удовольствия нет находиться, – махнула рукой Римма и закинула ногу на ногу. – Вон, девчонки рассказывают, у них хозяева живут, точно в сериале, – гулянки, любовники, ревность… Вот это я понимаю, а у Львовых тишь да гладь, болото.
Василиса переглянулась с Люсей.
– И все-таки, Римма, я не поверю, что прислуга ничего не знает о своих хозяевах. Если кто что и знает, так это именно они, работники невидимого фронта. А уж вы-то, с вашей проницательностью, с вашим умом… Неужели совсем ничего не можете рассказать? Ну хотя бы кто они, как жили раньше?
– Не, ну это-то я знаю! – фыркнула Римма. – Я думала, вы про убийц там разных расспрашивать будете, сейчас же сериалы про криминал любят.
Люсенька быстро замахала руками:
– Вы нам скажите, что знаете, а уж криминал мы сами придумаем!
– Тогда вы хоть мороженое закажите, – потребовала Римма.
Мороженое принесли достаточно быстро, женщина даже не успела забыть, о чем ее спрашивали. Она принялась ковыряться в шоколаде, украшавшем ее порцию, и понемногу выбалтывать тайны своих хозяев.
…Львовы не всегда жили в достатке. Арина где-то там трудилась, получая не то зарплату, не то пособие от бедности. Да и супруг был в работе неудачлив, что называется, ни спереть, ни покараулить. Работал он на птицефабрике, правда, с курами дела не имел, все больше в бумажках ковырялся, да от этого легче не становилось. Многие люди вон уже как раскошно жить научились, а в семье Львовых даже на машину порядочную накопить не получалось. Особенно было тошно, что родной братец Остапа Андрей жил, что называется, в шоколаде. И все-то у него было, и все-то легко ему давалось. Брату он, конечно, помогал, да только полностью содержать его семью не собирался. Так вот Львовы и жили. Уж сколько Арина толкала мужа, да все без толку. Каждый вечер она пела:
– Иди, поучись у Андрея, как надо с деньгами дружить. Сколько ж можно в курятнике работать? Наизнанку вывернись, а ума наберись!
Неизвестно, как там с изнанкой, но в один момент к Львовым фортуна повернулась передом. Арина стала покупать роскошную одежду, а магазины, куда раньше бегала за тряпками, она теперь брезгливо называла «дешевками» и воротила от них нос. Супруги переехали в новый дом, появилась прислуга, жизнь стала налаживаться. Подруг у Львовой и прежде не было, а теперь и подавно ее никуда не тянуло. Правда, приезжали родственники, но сама Арина весьма неохотно покидала дом, ей гораздо больше нравилось принимать их у себя. Главное место на всех праздниках занимала мама Остапа и Андрея – Вероника Мефодиевна, рыхлая, дебелая женщина, обремененная огромным чувством справедливости. Казалось, это самое чувство выпирает из нее со всех сторон валиками, наплывами и складками. На таком же почетном месте сидел брат Андрей – личность весьма невоспитанная. Андрей был из так называемых братков и очень этим кичился. У него всегда разговор крутился только возле каких-то денежных проблем, и он, ковыряясь в зубах, любил учить, как делать деньги из воздуха. Правда, жена Андрея, Полина, совсем на него не была похожа. Просто удивительно, что их объединяло. Полина – тихая, скромная и очень умная женщина, с тонким красивым лицом – всегда сидела на семейных сборищах несколько особняком, и было ощущение, что ее изрядно тяготит общество родственников. Арина же относилась к родственникам с легкой иронией. «Наша стая» называла она их, усмехаясь. Правда, с того момента, как материальное положение Львовых резко подпрыгнуло вверх, Арина начала заметно перед Андреем лебезить. Видимо, именно младший братец помог Остапу оседлать-таки удачу. А потом у братьев стали возникать ссоры, и достаточно крупные. Одна из них разгорелась незадолго до гибели Андрея.
– Простите, а что, Андрей погиб? – не утерпела Василиса.
– Да, уже четыре месяца прошло. Но… там все так неясно. Я не знаю ничего толком про его гибель, сразу говорю, – предупредила Римма, облизывая ложку. – Ну, так на чем я остановилась?
– Вы говорили про ссору, – напомнила Люся.
…Так вот, та ссора разгорелась из-за смешного, даже, можно сказать, нелепого случая. Дело было в следующем. К тому моменту Остап уже вовсю писал, то бишь малевал, портреты и имел успех. Что уж там кому нравилось, неясно, но заказы шли. Однажды в дом Львовых прибежал веселый Андрей и с порога прокричал:
– Братан, ставь бутыль! Я тебе, в натуре, башли припер! Бери заказ!
Как выяснилось, Остапу заказал портрет один из видных боссов всей криминальной кучи, некто Чикин.
– Ты, слышь, расстарайся. Ему на именины, сам понимаешь.
– Я понимаю, – вальяжно развалился но диване художник, изображая легкую усталость от искусства. – Ну ты мне хоть фотографию его принес?
– Обижаешь.
– Ну тогда… пару слов о нем скажи… эдакий словесный образ…
– Да какой у него образ? Ну, я не знаю, он такой невысокий, шустрый… ему сорок пять исполняется. Жену любит, сынишку. Кстати, сыну у него одиннадцать. Такой прикольный перец! Прикинь, этого Чирина вся окраина боится, а сынок из него такие фигуры лепит! Он мне сам рассказывал. «Ты, – грит, – батяня, мне один японский стих напоминаешь». Ну, Чирин ему так ласково: «Почитай, сынок, я обязательно выучу, вот те крест во все пузо!» А тот и прочитал: «Ловкая древесная обезьяна помогает продавцу кирпичей. Дергает за веревку. Дивные звуки!» Из газеты малец вычитал. И что ты думаешь: наш Чикин выучил и даже декламировал пару раз. «Посвящается мне!» – орал, пока жена не объяснила, в чем там соль. Ну ты, это… для портрета не надо. Короче, твори.
На следующий день портрет был готов, и Остап, как и всегда, передал Андрею подарочную коробочку. Он как-то по-особому упаковывал каждый портрет. Картины писались непременно на платках, и упаковать их было несложно. Вечером того же дня Андрей принесся обратно, точно ураган. Он, как и положено, преподнес коробочку юбиляру, тот достал творение Остапа, нарисованное красками на платке из дорогого шелка, и вспотел от негодования. Под портретом кроваво-красными буквами шла надпись: «Древесной обезьяне». Присутствующие с огромным трудом сдерживали хохот, только Андрею было не до смеха – он же запросто мог лишиться головы. Ну и ясно, Андрей, примчавшись к брату, изрыгал проклятия на его голову, а тот клялся, что ничего подобного не писал. И их обоих можно понять. Зачем Остапу выделывать такие штуки – он над каждым клиентом трясся. Станет известно про такой его выкрутас, к нему на километр никто не подойдет. А на что жить? Опять работать «курощупом»? А Осенька уже успел привыкнуть к хорошей жизни. Ну а Андрею и вовсе это не надо – запросто можно, доведя босса до гнева-то, пулю схлопотать. Инцидент тогда как-то сам собой замялся, но братья долго дулись друг на друга.
– И что же, братья больше не общались? Ссора навеки? – спросила Василиса.
– Да нет, через какое-то время снова стали встречаться. Мне кажется, их объединял совместный бизнес. Андрей же бескорыстно ничего не делал, и от тех клиентов, которых он «художнику» подбрасывал, тоже, вероятно, ему перепадало. А может, и еще почему. Остап ему был нужен.
