Маргарита Южина - Бюро гадких услуг
Люся не знала, как вырваться, ее давили со всех сторон, и если во время торговли она еще кое-как терпела натиск, то сейчас ей нечего было предложить разъяренным фанатам, и она даже испугалась, не разберут ли на сувениры ее саму.
– А вот плащ! Единственный! От Морошкина! В нем исполнялась песня «Колбаса – это бывшие лошадки!», – раздалось вдруг совсем рядом, и Люся увидела, как Антон Петрович размахивает собственным плащом. Толпа ринулась в его сторону.
– Продайте мне хоть эту сумочку, – прошелестел рядом с Людмилой Ефимовной совсем тихо тоненький голосок.
Люся оглянулась. Возле нее стояла хрупкая невзрачная девушка и с мольбой в глазах смотрела на клетчатую торбу.
– Господи! Деточка, зачем тебе этот хлам? – искренне пожалела ее Люся.
– Ну как же… мне ремня не досталось, так пусть хоть сумка будет, где эти ремни лежали. Все-таки… от Морошкина.
– Вот чего тебе не хватило, так это точно ремня! Надо же – убиваешься по этому глухарю, а столько кругом парней хороших… Ну да ладно, бери сумку. Домой придешь, матери отдашь. Может, в хозяйстве сгодится, она почти новая, – отряхнула Люся сумку и бесплатно вручила ее засветившейся от счастья девчонке.
– Люсенька, пойдемте быстрей, – дернул ее за рукав неизвестно откуда вынырнувший Антон Петрович. На нем теперь не было плаща, а тоненькая рубашка грела весьма слабо.
Они шустро миновали площадь перед концертным залом, и «жених» поймал такси.
– Люся, вы себе не представляете, что такое со мной сегодня произошло! Я заново родился! Все, завтра же открою свой бизнес! – восклицал он непонятные фразы.
Выскочив возле подъезда Людмилы Ефимовны из машины, Антон Перович затащил свою спутницу в торговый павильон, накупил всякой вкуснятины и резво потрусил в гости к женщинам, хотя особого приглашения не получал.
– Вот! – прошлепал он в грязных ботинках на кухню, когда им с Люсей открыла дверь Василиса.
Она только что вымыла пол после художеств Малыша и теперь с молчаливым бешенством глядела на куски грязи, которые в изобилии отваливались с обуви гостя.
– Вася! Я хочу выпить за Люсю! – брякнулся Антон Петрович на стул.
– Уже вчера пили! – взглядом кобры уставилась на него Василиса. – Шли бы вы отсюда по-хорошему, от вас только грязь…
– Васенька! Я только два слова… Люся!
– Антон Петрович, хочу напомнить, что подготовка к вашему бизнесу должна начинаться уже сегодня. Так что поторопитесь. Вам надо выспаться, – намекнула Люся.
– Люся, объясни, в чем… – начала допытываться Василиса и поперхнулась, потому что ее подруга начала доставать из карманов своей старенькой куртейки деньги.
Денег было много. Они были смятые, свернутые в комки, но это были настоящие крупные купюры.
– Люся, ты ограбила нищего возле церкви, – осуждающе констатировала Василиса.
– Ой, Вася, все не так, – вздохнула Людмила Ефимовна и рассказала, какую акцию они с Антоном Петровичем провернули только что.
Когда взволнованного кавалера удалось наконец выпроводить, Василиса занялась воспитанием подруги.
– Это недостойно. Люся, ты обманула несчастных поклонников. Боже, с кем я делю одну крышу!
Люся немного застыдилась, но очень скоро пришла в себя.
– Вася, я этим несчастным поклонникам подарила счастье. Ну хорошо, продала. Кстати, совсем недорого. Билеты на концерт этого Морошкина продавались в три раза дороже. А удовольствие его слушать весьма сомнительное.
– Но ведь это были обыкновенные дешевые ремни! Они же вовсе не Морошкина! – не соглашалась Василиса.
– Ну и что? Они же этого не знают! И потом, польза от нашего ремня и от ремня певца одинаковая. Ну не кричи, Вася, это же была одноразовая акция. У нас кончились деньги, а нам нужно проводить расследование, чтобы поймать настоящего преступника. И, заметь, нас никто не спонсирует, вот и приходится выкручиваться. Давай будем думать, что это просто вклад Морошкина в фонд частных сыщиков, ладно? Кстати, твоему Пашке на следующей неделе опять понадобятся деньги, у него же нога. Все, если ты сейчас скажешь еще что-нибудь, я немедленно отнесу деньги в милицию!
Василиса испуганно принялась собирать купюры и складывать их в аккуратную стопочку. От Люси и в самом деле можно было ожидать всего, чего угодно.
Следующее утро началось с длительного завывания Малыша. Щенок еще вечером понял, что дом нужно содержать в чистоте, и теперь требовал его вывести.
– Люся, поднимайся! Твой пес, вот и веди его на улицу, – не хотела вылезать из-под одеяла Василиса.
На улице плакал дождь, и мокнуть под ним у нее совсем не было желания.
– Хорошо, я пойду, – покорно согласилась Людмила Ефимовна, но тут же коварно доставила: – Но мыть щенка будешь ты.
– Нет, тогда я лучше иду его выгуливать, – решительно выкарабкалась Василиса Олеговна из тепла постели и направилась одеваться.
После ее прогулки с Малышом подруги решили скоренько позавтракать, чтобы вплотную заняться флористикой. А если точнее – то Полиной Львовой, которая владела одним из павильонов на Краевой. Однако быстрый завтрак плавно перетек в длительное чаепитие, причем сами сыщицы в этом были нисколько не виноваты. Просто вчера Антон Петрович сгоряча накупил таких вкусных конфет, такого нежного печенья, что оторваться от стола не было сил.
– Слушай, Люсь, давай ты сейчас отдохнешь, после завтрака, а я быстренько к Пашке сбегаю, деньги отнесу. Все-таки у него финансовые затруднения, он же не может так головой зарабатывать, как ты, ему приходится ногами, а нога у него сейчас, сама знаешь…
– Беги, конечно, а я… А я полежу, подумаю… – серьезно насупилась Люся и бухнулась на диван.
…Паша спал. Вернее, он собирался этим заняться. Он теперь добросовестно старался спать, чтобы быстрее встать на ноги, но многочисленное потомство не всегда позволяло выполнять задуманное. Сейчас как-то удачно никого не было дома, и Павел решительно закрыл глаза… и так же решительно их открыл – в дверь звонили.
– Сейчас, ползу! – крикнул он, вооружаясь костылями и прыгая на них в прихожую.
В дверях стояла родная матерь с обиженной физиономией.
– Я не буду проходить, – проговорила она, старательно задирая голову и собирая губы пучком. – Вот. Не вздумай отказаться. У тебя дети. И на фиг ты им нужен такой кузнечик. Лечись!
Матушка, выложив на порог газетный пакетик, шустро побежала вниз по лестнице.
Павел изловчился, поднял с пола пакетик и развернул. Там были деньги.
Василиса шла домой пешком. Довольно резкий ветер задувал ей в лицо, срывал шифер с крыш и гнул деревья. Как-то совсем внезапно погода испортилась. На небо наплыли недобрые тучи, и вмиг потемнело. Василиса прибавила шагу.
– Женщина! – вдруг кто-то дернул ее за руку.
На земле сидел, скрючившись, молодой еще мужчина и держался за колено.
– Женщина, вон тот мужик, видите? Да нет, вон тот, который убегает… Он вырвал у меня кошелек. И еще колено мне разбил, сволочь! – скрипнул зубами мужчина, и из-под его пальцев вытекла струйка крови.
– Вон тот? – дернулась Василиса, и ноги ее замелькали, как в старых кинолентах.
Мужик, на которого указал потерпевший, был здоровый, плотный и явно убегал. Он пару раз оглянулся и понесся еще быстрее. Однако Василиса, легкая, точно лань, неслась прыжками, разбрызгивая мелкие лужи, и через минуту накинулась на грабителя. Тот нападения не ожидал и со всего разбега распластался на асфальте.
– Ай-й-й! – заверещал он по-поросячьи.
– Ах ты, боров! Да разве с твоим весом в догонялки со мной развлекаться? А ну, отдай кошелек! – Сидя на дядьке, Василиса, точно бультерьер, подбиралась ближе к его шее.
– Граждане! Уберите от меня эту сумасшедшую бабу! Она меня, граждане…. Она меня… насилует!
Василиса не обращала внимания на крики, а упрямо трясла мужика за куртку, требуя вернуть кошелек. А тот продолжал верещать:
– Женщина, вы что творите? Здесь же дети! Зачем же прямо здесь?
– Где поймала, там и уложила! – отругивалась Василиса и затем обратилась к собравшимся вокруг зрителям: – Товарищи, это совсем не то, что вы думаете. Этот образина стащил кошелек у несчастного человека! Помогите мне, граждане!
– Что-о-о?! – возмутился «образина» и поднялся с земли вместе с висящей на нем Василисой. – Ты, бабка, чего мелешь? Это я у кого кошелек стащил?
– Конечно, ты! Иначе зачем тогда бежал да еще оглядывался? – смело уличала здоровенного дядьку худенькая Василиса Олеговна.
– Я на автобусную остановку бежал и оглядывался поэтому. Думал, кто первым до нее доберется, я или он.
– А первой бабка оказалась! – веселилась публика.
– Да что ж вы ржете? – взвилась Василиса. – Вот этот мужик своровал кошелек у того парня, который вон там лежит… Эй, а где же мужчина… с коленкой?
Мужчины с разбитой коленкой нигде не было видно. Вспоминив, что нечто подобное уже случилось с ней совсем недавно, Василиса властно гаркнула:
