Дарья Калинина - Свет в конце Бродвея
«Он в нее влюблен, это ясно. Но как быть с ней? Так ли сильно она его любит? И любит ли вообще?»
Инга была в этом совсем не уверена.
«Не обманет ли Нюша его чувств? Все-таки девчонке сегодня исполнилось лишь девятнадцать, а Ване уже хорошо за пятьдесят. Разница в возрасте между ними просто колоссальная».
Сомнения и тревога терзала Ингу. Она была готова отдать своего старого поклонника в чужие руки, но при условии, что это будут добрые и надежные руки. И что они – эти руки – будут хорошо обращаться с Ваней.
«Потому что он этого заслуживает. А если бы я хотела, чтобы он был несчастлив, то я и сама давно бы вышла за него замуж».
И уже засыпая, Инга твердо пообещала самой себе, что до своего возращения в город она должна сделать две вещи. Первое – найти злого шутника, сделавшего Алену такой истеричной и склонной к припадкам. И второе – она должна твердо убедиться в том, что Нюша – это та самая женщина, которую ждал Ваня всю свою жизнь. И только в том случае, если это так и никак иначе, Ваню можно отдавать этой юной глупышке.
Но пока кое-что в Нюше упорно настораживало Ингу. Она безуспешно твердила самой себе, что это говорит в ней ревность. Но чувство тревоги все равно не утихало. И причина тому имелась. Когда они с Аленой сегодня вечером, уже уезжая, хотели найти Нюшу, чтобы попрощаться с девушкой, то им это не удалось, как они ни старались.
Однако Нюша сама их нашла некоторое время спустя. Она сказала подругам, что ходила прогуляться и развеяться, что ей хотелось побыть в одиночестве, чтобы обдумать трагедию, случившуюся у нее на празднике. Вот только это не могло быть правдой. Потому что если Нюша и переоделась, сменила свое роскошное вечернее платье на куда более демократичную футболку поло и полотняные брючки, то сменить обувь ей то ли не пришло в голову, то ли не нашлось под рукой более подходящей обувки.
Да и выбраться из дома Нюша явно постаралась тайком.
Ведь если дверь в ее комнату была закрыта изнутри, значит, девчонка выпрыгнула в окно.
В принципе это было возможно. Но свои бальные туфли Нюша не сменила. А они были хоть и на низком каблучке, но зато сшиты из нежнейшей замши, по цвету напоминающей сливочное мороженое с каплей клубничного сока. Светло-розовые замшевые туфельки, усыпанные жемчугом, были ослепительно хороши, прибавить больше просто нечего. Но они нипочем не выдержали бы прогулки по окрестностям Ваниного дома.
«На них обязательно бы остались следы пыли и другой грязи. А они были новехонькие, как в тот момент, когда Нюша достала их из коробки».
Такое могло произойти, если бы Нюша провела в этих туфельках несколько часов на празднике. В доме было чисто. В саду все площадки и дорожки выложены плиткой, которая также тщательно вымыта перед приходом гостей. Но за воротами дома была обычная грунтовая дорога. И если бы Нюша погуляла по ней, то туфельки обязательно бы покрылись густым слоем пыли.
Значит, она либо никуда не ходила, забилась в уголок, поревела там, а потом пошла мириться. Либо… Либо ее кто-то покатал на машине. Но до самого дома не поехал, высадил девчонку метров за сто, которые она и прошла, не успев толком запачкаться.
Но и то, и другое наталкивало на мысль о том, что Нюша далеко не всегда говорит одну только правду и ничего, кроме правды. И это последнее обстоятельство настораживало Ингу сильнее всего.
Одно дело – жениться на юной честной и чистой девушке, способной украсить собой жизнь пожилого мужчины или даже скрасить своим присутствием его последние минуты. И совсем другое – если достойный, хоть и немолодой уже, мужчина пойдет на поводу своих чувств и женится на молоденькой врушке. В этом случае остатку его жизни никак нельзя будет позавидовать. А Инге почему-то обязательно хотелось, чтобы Ваня был счастлив. Пусть она и не любила его так, как следовало бы, но она всегда сознавала, что Ваня хороший человек и достоин самого искреннего отношения.
И еще одно обстоятельство никак не давало Инге покоя. Нюша была совсем невелика ростом. Ванин же рост, наоборот, приближался к двум метрам. Однако Нюша все равно предпочла надеть туфли на низком каблуке. Почему? Инга долго ломала голову над этим, в общем-то, незначительным фактом, но так и не смогла придумать ему подходящего оправдания. А между тем туфли на каблуках для молодой девушки – это вещь совершенно незаменимая. Можно легко обойтись без нарядного платья или дорогой сумочки, но отказаться от туфелек на каблуках совершенно невозможно.
Глава 7
Инга думала об этих проклятых туфлях всю ночь. И даже за завтраком тоже думала. И поедая овсянку, которая была неизменной составляющей любого завтрака в доме Василия Петровича, Инга так глубоко задумалась, что даже произнесла вслух:
– Разве что она хотела, чтобы Ваня смотрел на нее как на маленькую девочку.
– О чем ты говоришь? – удивилась Алена.
– Туфли. Туфли Нюши. Я всю ночь думала о них.
– И что с ними не так?
– Они были на низком каблуке.
Но Алена не усмотрела в этом факте ничего сверхъестественного.
– Ну и что? Может быть, у нее болят ноги. У меня, например, вот после вчерашнего ноги гудели всю ночь.
У Инги тоже побаливали икры, но она предпочла умолчать об этом факте. И лишь сказала:
– Но ты-то нацепила десятисантиметровые каблуки.
– В них было целых двенадцать сантиметров, – с удовольствием облизывая ложку из-под земляничного варенья, поправила ее Алена.
– Вот видишь. Даже мы с тобой предпочли каблуки. И я никак не могу найти причины, чтобы нормальная девятнадцатилетняя девушка надела вместо каблуков обувь на почти плоской подошве. Разве что из желания быть одного роста со своим мужчиной.
– Да, – тут же откликнулась Алена, – а помнишь нашу Таньку Федосееву? Угораздило же ее выйти замуж за парня, который был ниже ее на две головы! Всю жизнь в результате протопала на плоской подошве.
– И на всех их супружеских фотографиях один из них обязательно сидит или лежит.
– Мне кажется, он вообще предпочитал рядом с ней не ходить.
– До машины бежал первым, всегда находил причину, чтобы так поступить. То ему мотор нужно прогреть, то лобовое стекло протереть, то багажник выгрузить.
– Больное самолюбие было у этого человека, – заключила Алена. – И я очень рада, что мой Василий Петрович не из таких.
– Ты вчера была выше его на целую голову, а ему хоть бы хны.
– Да, а кстати говоря, ты не заметила, что мой Вася…
Но договорить Алена не успела. В комнате появился хмурый Ваня, а следом за ним и Нюша.
– Вот, доставил вашу сотрудницу, уж вы не ругайте ее за опоздание.
– Ваня, да когда же я ее ругала?! – возмутилась Алена, даже вскакивая со своего места. – Ты что, с ума сошел?
– Я-то не сошел, – отозвался Ваня, как-то очень странно взглянув на Алену.
Та смутилась. А Ваня, явно не желая разговаривать с хозяйкой, сухо произнес:
– Где Василий Петрович?
– Он еще не вставал.
Ваня мотнул головой:
– Ну тогда я поеду.
– Подожди, Ваня, разве ты не хочешь его подождать? Он скоро спустится, мы вместе позавтракаем, вы поговорите и…
– Благодарю, я уже позавтракал. Нюша приготовила блинчики с творогом, как я люблю, так что я сыт. И Василия Петровича ждать тоже не могу, дел полно. В город сегодня еду.
– В город? Слушай, Ваня, а ты не мог бы, раз уж едешь в город, зайти там в один магазин и купить для меня…
Но Алена договорить не успела. Ваня перебил ее. Безупречно вежливо, но сухо он произнес:
– Алена Игоревна, если вам надо, чтобы вас кто-нибудь отвез в город, то вы только прикажите. Лично выделю вам подходящего человека в шоферы и еще одного дам в охрану. А я у вашего супруга, разрешите вам напомнить, занимаю пост начальника охраны. И мне по магазинам ходить сегодня будет недосуг.
Разумеется, все это было так и все это было правильно. Но прежде Ваня никогда не отказывал своей хозяйке в таких мелочах. И даже напротив, зная, что поедет в город, всегда сообщал ей об этом, чтобы иметь возможность оказать Алене дополнительную любезность. Да, здорово изменилась жизнь в Дубочках, если уж Ваня откровенно отказывал своей обожаемой прежде хозяйке в такой мелочи.
Алена отвернулась, чтобы Ваня не заметил выражения ее лица. Но Инга видела, как глубоко задели слова мужчины ее подругу. Он же сам, то ли не замечая, то ли не желая замечать произведенного его словами эффекта, сухо попрощался и вышел из комнаты.
– Ваня! – услышали подруги почти сразу за этим голосок Нюши. – Счастливой тебе дороги!
И голос Вани, теплый и нежный, ответил ей:
– Спасибо тебе, моя хорошая. До встречи.
Замершие в столовой подруги переглянулись:
– Он с ней спит.
– Нет, думаю, что не спит, но очень этого хочет.
Между тем раздались звуки поцелуев, впрочем, вполне целомудренных – в щеку, подобающих отношениям дяди и племянницы. В этом подруги убедились, когда выглянули на улицу. Наверное, краем глаза Ваня заметил появившихся в окне женщин, потому что быстро прервал церемонию прощания, помахал Нюше рукой и сел в свою машину.
