Наталья Александрова - Хранитель Чаши Грааля
– Чаша? – снова переспросил Старыгин.
– Ну да, вот эта самая чаша… – старик указал желтым квадратным ногтем на монету, лежавшую на ладони Дмитрия Алексеевича. Старинную серебряную монету, на аверсе которой была схематично изображена простая круглая чаша.
Старыгин невольно сжал руку в кулак.
– Тогда их еще не было… – голос старика стал тихим, как будто он доносился из далекого прошлого. – Они еще не знали…
– Вы говорите загадками, сеньор! – Старыгин пожал плечами. – Чаша, тамплиеры…
– Ты все путаешь! Сперва они не называли себя тамплиерами! – перебил его старик. – Это было уже позже, много позже, во времена крестовых походов! Сперва они называли себя воинами Чаши. Пока Чаша была в их руках, они были могущественны и богаты, они диктовали свои условия королям и кардиналам. Но потом Чаша ускользнула от них, ее унес тот человек, и тогда для них настал Судный день. Французский король сжег Жака и Гуго, и с ними еще пятьдесят двух человек… но рядовые рыцари остались, уцелели, спрятались в удаленных замках, переждали гонения в Португалии и Германии. Одна община долго скрывалась в Андалусии, неподалеку отсюда, в замке Пиномуго… вскоре о них забыли, и рыцари Храма снова принялись за поиски… они хотели вернуть Чашу, а вместе с ней – свое былое могущество.
Старыгин понимал, что старик бредит, но этот бред содержал в себе какую-то странную логику, и Дмитрий Алексеевич невольно увлекся и стал задавать рассказчику наводящие вопросы.
– Вы говорили, что Чашу унес какой-то человек? Как ему это удалось – ведь тамплиеры были могущественны, они берегли свое сокровище как зеницу ока?
– Тот человек… он был наемник, предводитель большого отряда на службе византийского базилевса. Он разбил одного из военачальников ордена и захватил богатую добычу, и среди прочего – Чашу… С тех пор удача покинула орден… и не только удача, но и Истина покинула воинов Чаши, точнее – это они сами отошли от Истины, навсегда забыли ее свет. Когда они начинали свое служение, они творили добро, защищали христианских паломников в Святой Земле, предоставляли им кров и помощь. А потом, утратив Чашу, они не думали ни о чем, кроме ее возвращения, кроме возврата своей былой власти, прежнего богатства и могущества… Ради этой цели они готовы были пойти на любое злодеяние!
Но Старыгин невнимательно слушал дальнейшее. Он почувствовал странное волнение.
Что, если в рассказе старика есть какой-то смысл? Что, если все это как-то связано с книгой, которую они с Марией нашли в подземелье? Ведь там тоже упоминалась Священная Чаша.
– Тот человек… наемник, захвативший Чашу, – кто он был? Из каких земель?
– Откуда-то с востока… – отозвался старик после продолжительного молчания. – Он был кочевник из далеких земель, из степей Дешт-и-Кыпчак…
– Дешт-и-Кыпчак! – повторил Старыгин, как эхо. – Половецкое поле! В той книге говорится, что половецкий хан Кончак обладал Священной Чашей…
– Ты назвал имя того человека, того кочевника! – подозрительно проговорил старик, вглядываясь в лицо гостя. – Откуда ты его знаешь, путник? Ты не один из них?
Глаза старика сверкнули мрачным блеском – таким, каким сверкает грозовое облако, переваливаясь лиловым брюхом через горный кряж. Старик вскочил с неожиданной для своего возраста прытью и схватил прислоненную к стене дубину.
– Вы давно охотитесь за мной! – прогремел его голос. – Ну что же, если ты смел – попробуй на себе силу моих старых рук!
Кофейная овца, до этого мгновения безмятежно дремавшая на полу у ног хозяина, испуганно встрепенулась, вскочила и отбежала в сторону, щуря свои выразительные эфиопские глаза.
– Вы ошибаетесь! – воскликнул Старыгин. – Я ничего о них не знаю и попал сюда совершенно случайно…
– Ты лжешь! – яростно воскликнул старик, поднимая над головой дубину. – Ты лжешь, храмовник! Я сразу заподозрил тебя, увидев в твоих руках монету… Значит, я не ошибся, и цыганка говорила правду – в замке Пиномуго снова появились люди, называющие себя тамплиерами! Ты пришел оттуда – зачем?! Впрочем, неважно, поскольку ты ничего не добьешься: ты умрешь, ибо в моих старых руках есть еще сила!
Стоило ли преодолеть столько преград и опасностей только для того, чтобы погибнуть от рук этого старого безумца?
Старыгин вскочил, отпрыгнул в сторону, чтобы увернуться от дубины, которой размахивал старик. При этом он уронил свой рюкзак, и из него вывалилась на пол арабская книга…
Старик увидел ее и замер с поднятой дубиной и перекошенным яростью лицом. Постепенно лицо его разгладилось, теперь вместо злобы и негодования оно выражало удивление и даже, пожалуй, радость. Он опустил дубину, преклонил колени и с благоговением взял книгу в руки.
– Что же ты сразу мне не сказал? – проговорил он наконец, подняв глаза на своего гостя.
– Не сказал – что? – переспросил Старыгин, все еще опасливо держась в стороне от старика. Перепады его настроения пугали, и Дмитрий не знал, чего ждать в следующую минуту.
Но старик, казалось, вовсе забыл о своем госте. Он склонился над книгой и читал нараспев по-арабски.
Прочитав несколько строк, он начал переводить текст на разговорную латынь.
Старыгин уже знал, что первых страниц у книги нет, и, поскольку старик начал читать первую из сохранившихся, Дмитрий Алексеевич думал, что снова услышит то же самое описание встречи с кыпчаками, которое уже перевела ему Мария. Однако, хотя старик читал ту же самую страницу, из его уст зазвучал совершенно другой текст.
Как и прежний, он начинался буквально с полуслова:
– «…освещена. Слуги хана провели нас через это помещение, и мы оказались в круглой комнате, застеленной бесценными коврами. Трудно было поверить, что мы находимся в жилище кочевника, которое влекут по степи впряженные в него могучие быки. Казалось, мы вошли во дворец одного из могущественных восточных владык, султанов или падишахов далеких земель, о которых рассказывают порой красноречивые путешественники. Только то, что пол под нами время от времени слегка покачивался, напоминало нам, что мы движемся, что дворец хана плывет вперед, как огромный корабль.
О Аллах! Ты творец всего сущего, ты создатель вещей и промыслитель судьбы. Ты наделяешь, кого хочешь, милостями своими без счета и без меры. Нет границы и сопротивления твоему могуществу! Тебя не спрашивают о том, что ты делаешь, и ты властен над всякой вещью и над каждым созданием. Ты возвышаешь и унижаешь по своему произволению, обогащаешь, кого захочешь, и делаешь бедным, кого пожелаешь.
Этому хану кочевников даровал ты в мудрости своей великие богатства.
Все стены в помещении были также украшены драгоценными коврами, каждый ценою в целый караван верблюдов. На этих коврах были развешены мечи и сабли в золотых ножнах, усыпанных яхонтами и смарагдами, топазами и бирюзой. Вдоль стен помещения разложены были подушки, покрытые китайским шелком и индийской парчой, и на этих подушках сидели могучие воины и седобородые старцы, самые знатные из людей великого хана.
Сам же хан Кончак восседал посреди помещения на возвышении из золота и слоновой кости. Лицо его было красиво и благородно, и был он полон сил и бодрости, хотя седина коснулась уже его бороды. Видно было, что Аллах в своей неизреченной милости щедро наделил его здоровьем и мудростью.
Как положено гостю, я пожелал хану мира и благоденствия, призвал на него благословение Аллаха и, поцеловав пол у его ног, остановился, скромно опустив голову. И хан по закону гостеприимства поднялся со своего сиденья, и позволил мне сесть, и приблизил меня к себе, и ободрил меня приветливыми словами.
Потом он хлопнул в ладоши, и тотчас слуги внесли разнообразные кушанья, прекрасные и великолепные. И я поел вдоволь, и насытился, и сказал: «Хвала Аллаху за все, что он пошлет!»
И тогда хан, хозяин всех этих богатств и повелитель людей, как подобает человеку гостеприимному, спросил, кто я такой и какая судьба привела меня в эти степи.
И я рассказал ему, что милостью Аллаха обошел и объехал многие страны, и всюду лицезрел чудеса и диковины, и что пришел в эти степи, услышав о славе и богатстве хана, дабы своими глазами взглянуть и своим сердцем убедиться, и рассказать людям в Дамаске и Багдаде о жизни в этих краях.
И хан приказал, чтобы его визирь, мудрый и опытный старец, показал мне богатства и редкости.
И визирь показал мне драгоценные каменья и самоцветы, и оружие, которому нет равного, и прекрасные ткани из семи частей света, и кувшины из алебастра и китайского камня, столь тонкого, что сквозь него можно читать Коран. И я возрадовался и удивился.
И визирь показал мне чудеса и диковины – безоаровый камень небывалой величины, и гребень василиска, и рисовое зерно, на котором тонким пером начертаны были строки из Священного Писания, и гвоздь от креста, на котором был распят пророк Иса. И я выказал восторг и восхищение.
