Дарья Донцова - Небо в рублях
– Михаил Степанович, – попросил ярко-рыжий парень, – если вам все равно, можно мне ликерчик прихватить? У тещи сегодня день рождения, я бы на подарок тратиться не стал.
Начальник скривился.
– Мне сладкое без надобности, лучше водочку приберу, если только Юра возражать станет.
Другой охранник, черноволосый кудрявый парень, повернулся к рыжему и загудел:
– Без проблем, Вовка, твой ликер, а мой коньячок. Ты хорошо подумал? Сдалось тебе это варенье…
– Не, классно вышло, – замотал рыжей головой Вовка. – Меня прямо ломало всего с утра, как вспоминал, что на Веркину мать бабки тратить надо, аж крючило! Я не жадный, сами знаете, только она такая противная…
– Ладно, пошли, хватит тут своими родственниками людям голову морочить, – подвел итог начальник. – Спасибо тебе, Рая, за презент.
– Михаил Степанович, – ласково попросила домработница, – вы уж там, среди своих, не рассказывайте про нашу Тетю Мотю. Сами же в курсе, как по поселку слухи быстро расползаются, хуже, чем в деревне. И вы, ребята, уж помалкивайте, пожалуйста…
Начальник снисходительно улыбнулся.
– Мы болтать не приучены, рот на замке держим. Весь звон в поселке от прислуги. Горничные как в магазин придут, так и давай языками мотать. Ну все вывалят! Порой такое услышишь – диву даешься.
– А еще охрана вашенская, – подхватил рыжий Володя. – С пистолетами, а без ума.
– И шоферы тоже хороши, – покачал головой Юра, – сплетники почище баб. Мы-то молчать станем, вы сами не растрепите.
– Пойдемте, я вас через парадный вход выведу, – подхватилась Рая. – А ты, Даша, тут пока постой.
Когда домработница и охранники скрылись из виду, я присела на корточки и, преодолевая непонятный страх, потыкала в куклу пальцем.
Игрушка была выполнена с ужасающей натуральностью. Из какого материала ее сделали, оставалось непонятно, но даже с близкого расстояния кукла выглядела, словно живая. Волосы у нее на голове, похоже, были натуральными, и мне показалось неприятным трогать пряди. Охранники положили Тетю Мотю на землю лицом вниз, и я, если честно, была рада сему обстоятельству, потому что очень хорошо помню, как испугалась, увидав широко открытые голубые глаза.
Взгляд обежал «тело». Вот уж отвратительная вещь! Странно, что она понравилась Смоляковой, я бы заработала инфаркт, увидав за столом своего двойника.
Нахождение в земле ничуть не повредило игрушке, да и понятно почему – искусственные материалы не подвержены быстрому тлению. Вот только бежевый свитерок подвел, он начал расползаться между лопатками.
Совершенно машинально я потрогала пальцем дырку, и та мгновенно стала расширяться. Я попыталась стянуть края прорехи, но ткань так и расползалась в разные стороны. Тот, кто хотя бы один раз в жизни брал в руки спицы, хорошо знает: стоит упустить или случайно разорвать одну из петелек, как полотно мгновенно превращается в груду спутанных ниток.
Я ощутила неловкость: не следовало ковырять разорванное место, может, тогда бы свитерок не стал стихийно самораспускаться со скоростью света. Наверное, он к тому же был не лучшего качества. Но остановить процесс уже невозможно, спустя пару мгновений передо мной открылась голая спина манекена. Теперь Тетя Мотя стала выглядеть еще страшней. Тот, кто произвел куклу, ухитрился соблюсти все анатомические подробности: у муляжа имелись лопатки, позвоночник и даже большая, темная, с неровными краями родинка возле того места, где шея плавно перетекала в плечо.
Я уставилась на отметину и сообразила: это пятно похоже на пигментное, только слишком уж темное. Повинуясь внезапному порыву, не подумав как следует, я поднесла руку к шее Тети Моти и обнаружила, что на самом деле это вовсе и не родинка, а дырка в «теле», и тут же взвизгнула, потому что ощутила укол. Отдернув руку, я увидела на указательном пальце крохотную каплю крови. Очень удивившись, я наклонилась над двойником и попыталась понять, что причинило мне боль. Через секунду это стало понятно: в теле куклы торчала иголка от шприца. Некто по непонятной причине решил сделать Тете Моте укол, но то ли по неопытности, то ли оттого, что кукла внутри, под тонким слоем «мышц», была твердой, длинная, тонкая стальная игла изогнулась крючком, и теперь наружу торчали зеленый пластиковый кругляшок, который следует крепить к шприцу, и острый кончик. Наткнувшись на некое препятствие, игла превратилась в полумесяц, а на месте укола отчего-то получилось темное место, словно в куклу ткнули сигаретой и прожгли дырку.
Я оторвала листочек подорожника и наклеила на ранку.
– И что нам теперь делать? – воскликнула вернувшаяся Рая.
– Не знаю, – честно ответила я. – Может, отнести находку в дом?
Раиса покусала губу. Видно было, что в душе женщины идет какая-то борьба.
– Нет, – сказала она наконец, – Тетю Мотю зарыла сама Милада, значит, мы сейчас должны ее снова закопать и сделать вид, что ничего не знаем. Давай-ка спихнем эту дуру назад в яму.
– Ты уверена, что манекен похоронила хозяйка? – с легким недоумением спросила я.
– Абсолютно.
– Но ведь Милада сказала, что отвезла Тетю Мотю в «Марко», – продолжала развивать я тему. – Мне думается, дело было иначе.
– И как? – уперла руки в боки Раиса.
– Хозяйка попросила шофера… как его зовут, забыла…
– Толик.
– Вот-вот, она попросила Толика оттащить Тетю Мотю в издательство, но водителю было лень возиться с манекеном, и он зарыл его у забора, в самом дальнем углу, обманув хозяйку.
Раиса повертела пальцем у виска.
– Ты того, психованная! Толик у Милады седьмой год работает, он ей предан, как собака, за мать родную считает. Хотя, с другой стороны, кто он был до того, как его хозяйка подобрала? Голь перекатная. А теперь и машину себе купил, и сам оделся. Нет, Толик никогда Миладу не обманет. Я уверена, она сама Тетю Мотю прикопала. Теперь-то мне все понятно.
– Что тебе понятно? – сделала я стойку.
Раиса глянула на часы.
– Скоро Ника вниз спустится, она завсегда в это время чай пьет. Давай по-быстрому Тетю Мотю назад запихнем да дерном прикроем.
– Ты уверена, что следует поступить именно так?
– Не спорь, – прошипела Рая, – лучше помоги.
Мы начали заталкивать противно-покорное тело в яму, потом забросали его землей и уложили сверху куски газона. Тяжело дыша, Раиса посмотрела на свои туфли.
– Во, изгваздалась.
– Я тоже.
– И она вся в земле была, в ту ночь дождь как раз шел…
– Ты о чем?
Рая поманила пальцем:
– Пошли, помоемся, а заодно и расскажу.
Глава 11
Мы переместились к черному ходу и начали приводить себя в порядок в туалете для челяди. Орудуя щеткой, Раиса принялась болтать, я старалась не упустить ни слова.
Неделю назад Рая проснулась посередине ночи от звонкого лая Чуни. Обычно йоркшириха, как, впрочем, и остальные домашние животные, спит в спальне Ми, но в ту ночь Чуня отчего-то покинула мягкую постель и спустилась на первый этаж.
Комната Раи прилегает к кухне, поэтому въедливый голосок собачки лишил домработницу сна. Раиса, правда, хотела повернуться на другой бок и попробовать снова закемарить, но йоркшириха не успокаивалась, и женщина насторожилась. В соседнем доме идет большой ремонт, в здании, из которого уехали хозяева, живут рабочие. Вдруг один из них надумал под покровом ночи проникнуть в дом Смоляковой? Уж слишком неистовствовала Чуня. Так йоркшириха ведет себя, лишь если обнаружит незнакомцев или в состоянии крайнего недовольства.
Взяв в руки швабру, Раиса вышла в столовую и увидела, что комната пуста. Чуня стояла возле выхода на веранду, поставив лапки на дверь, и надрывалась от лая.
– Прекрати немедленно! – велела домработница. – Всех перебудишь!
Но Чуня, трясясь от возбуждения, скребла когтями стекло. Раиса схватила собачку.
– Чего кричишь? Никого же нет!
– Гав, гав…
– Иди наверх.
– Тяв, тяв…
– Ладно, дам тебе конфетку.
Но, слопав подачку, Чуня не успокоилась, а завела концерт с новой силой, и тогда Раиса подумала, что вор может прятаться на террасе.
Домработница взялась за ручку и обнаружила, что дверь не закрыта. Рая удивилась: перед сном она всегда обходит первый этаж и методично запирает все замки, закрывает окна, блокирует вход через террасу. Но сейчас последний оказался открыт. Сжимая швабру, Раиса вышла на воздух и успокоилась. Огромное, заставленное дорогой мебелью из тика, пространство оказалось пустым, никаких воров-грабителей не наблюдалось и в помине. Впрочем, на дворе хлестал такой ливень, что лихие люди небось решили отложить свою работу, и все разбойники мирно спали.
Рая вернулась в дом, повернула вниз ручку двери, запирая ее, дала Чуне сладкого печенья и легла в постель.
Йоркшириха, правда, успокоилась не сразу, некоторое время она еще продолжала тявкать. А потом вдруг завизжала с такой силой, что домработница совсем было собралась встать и отшлепать возмутительницу спокойствия. Но выбираться из уютной мягкой кровати не хотелось, да и Чуня неожиданно замолчала.
