Владимир Круковер - Зачарованный киллер-2
Очередь — это самая характерная черта нашего общества, наш неповторимый менталитет зиждется именно в привычке создавать очереди, и если бы касс было в десять раз больше, россияне все равно ухитрились бы выстроиться в некую гусеницу к одной из касс.
Старушка неприметно шныряла по вокзалу что–то высматривая. Ее глазки шарили по лицам тех, кто не спешил на поезд, не стоял за билетами, а маялся, не зная куда себя деть. Такие неприкаянные на Казанском встречались часто. Это были провинциальные девчонки и мальчишки, сбежавшие в столицу за праздником и деньгами. Вместо первого они получали отупляющий шок равнодушия и свирепой спешки, вместо второго — голодное существование на каком–нибудь вокзале, пока их не заберут в распределитель (если нет документов) или не отошлют (если есть документы) домой. Возраст неприкаянных обычно колебался от 10 до 18 лет. У девушек возрастная грань могла быть выше.
Именно в этой среде черпали свои кадры владельцы подпольных публичных домов, создатели детских и взрослых порнофильмов, торговцы человеческими органами и прочие подонки, наживающиеся на человеческом горе. Промышляли на вокзалах и одиночки: педофилы, гомосексуалисты, другие извращенцы.
Но старушка как–то не вписывалась в эти ранги. Она, скорей, напоминала святошу, бескорыстно помогающую «заблудшим душам».
Вскоре ее внимание привлекли две девочки лет шестнадцати. Их одежда, а особенно чумазые лица сообщали внимательному наблюдателю, что ночуют они, где придется, что в Москве уже недели две и что все готовы отдать за кусок хлеба.
Девочки явно наслушались за этот период самых мерзких предложений, так что вели себя осторожно: ни с кем в контакт не вступали, от мужиков и парней шарахались. Они просили мелочь («на билет» — стандартная формула попрошаек вокзалов) в основном у пожилых женщин. Но пожилые женщины в Москве рано утром — секта существ угрюмых и скупых. Так что перепадали подростками сущие гроши.
Старушка остановила девчонок, предложив им десять рублей. На десять рублей можно было купить два батона хлеба!
Девочки были благодарны и, стоило только старушке произнести сочувствующую фразу, начали изливать ей свои немудреные горести.
«Мы думали, Москва! — говорили они поспешно. — А тут все злые такие. Аньку чуть не утащили в машину черные эти, мы теперь на улицу выходить боимся. А тут мусора гоняют! Нам бы теперь хоть домой добраться, тут недалеко, мы с Украины, пограничная деревня. У нас и документы целые, мы их далеко прячем, а то куда без документов…».
— И сколько стоит это ваше «недалеко»? — рассудительно спросила старушка.
— Ой, да если в общем вагоне, то 130 рублев за билет.
— Ну, так заработайте.
— Что вы, бабуся! Какая тут работа?! Мы предлагали в кафе хозяину полы мыть, посуду убирать. Но тут таких много из местных, нас чуть не побили. А хозяин этот прямо сказал, что если мы ему будем делать, ну гадость такую, сказать противно, тогда он нам пятьдесят рублев даст.
— Да, город этот проклят Господом, — внушительно сказала старушка. — Бесы тут правят бал, по улицам ходят открыто. Но работу я вам найду, жаль мне вас, горемычных.
Москва, Казанский вокзал, 6–50, 2000 год
Я пошел в аптеку за метионином и ОМЕзом. Так как пошел я в шесть утра, когда аптеки не работают даже в Москве, то пришел, естественно, на вокзал. Кроме того, мне давно хотелось посмотреть, как выглядит Казанский после долголетнего ремонта. Снаружи он выглядит эффектно, а как изнутри?
Лекарство я благополучно купил, удивившись, кстати, тому, как свободно в привокзальном ларьке продаются мощные транквилизаторы и прочие седативные медикаменты. Лафа для начинающих наркоманов. Потом я слонялся по вокзалу, одобрительно взирая на архитектуру и неодобрительно на малый сервис для пассажиров. На пассажиров я так же взирал без особого одобрения. А думал я о грустном — на медицинскую тематику.
Хотя из запоя меня на Кипре благополучно вывели (кстати, российский врачи из Посольства), печень пошаливала. Да и кислотность была такая высокая, что кусочек хлеба вызывал неудержимую изжогу.
Насчет ОМЕЗа известно многим гастритникам (их в нашей «голодной» стране 70 %). Русский человек жрет всякую гадость, при том — в больших количествах. Нигде я не встречал такого количества толстяков. Призрак герболайфа давно не бродит по Европе, он прочно поселился в России. Известные артистки, певицы рекламируют различные препараты для похудания или, как их нынче модно характеризуют, — для очищения организма (псевдонимы бессмертного герболайфа!). Простой пример с «биологически активными добавками для очищения и оздоровления по доктору Бергу» — не правда ли, сколь изящно, подлецы, закрутили — показывает сколь двусмысленно это снадобье: известны случаи резкого ухудшения здоровья у доверчивых покупателей. Об этом часто говорят по НТВ, реализаторы пользуются мошенническими приемами, а потом прячутся, меняют телефоны. Кстати, стоимость этой муры — от 10 тысяч рублей за упаковку. Искренне сочувствую Федосеевой — Шукшиной, попавшей в рекламную авантюру. Заранее сочувствую похудевшей певице, которая скоро попадет в такую же «непонятку».
Так что ОМЕЗ дает возможность хотя бы спокойно кушать и не мучиться потом. С печенью сложнее.
Известно, что у 80–90 % творчески пьющих лиц определяются признаки хронического алкогольного гепатита, когда поврежденные печеночные клетки (что неизбежно) подвергаются закономерной агрессии со стороны защитных сил организма. Агрессия имеет однозначный исход — уничтожение получивших «чужеродные» свойства элементов.
Что появляется на их месте?
Еще древние имели представление о мощных восстановительных способностях печени — вспомните миф о Прометее, прикованном богами к скале: сотни лет прилетающий орел клюет ему именно печень, т. к. никакой другой орган не способен вынести столь регулярного надругательства. Принято считать, что ее коэффициент запаса составляет не менее 20 — одна двадцатая часть печени (что установлено в экспериментах на животных) справляется с потребностями организма.
Итак, ткань быстро обновляется, но особенностью хронического гепатита является бессистемность в организации вновь созданных структур. Образовавшийся клеточный конгломерат ничуть не похож на основную рабочую единицу — печеночную дольку, естественно, нельзя ожидать и восстановления ее функций. Под микроскопом видно, что скопление новых клеток фактически «выключено» из работы. Неполноценные элементы обречены: их уничтожат, заместив соединительнотканными волокнами и другим хаотическим клеточным «комком». Налицо самоподдерживающийся процесс, в исходе которого пребывает алкогольный цирроз — полная потеря изначального строения печени.
Конечно, скорбная схема не столь последовательна, и возможно «наслоение» фиброза, хронического алкогольного гепатита (есть еще острый), инфекционного гепатита и жировых изменений печени. Выделим рациональное звено: приспособительное (компенсаторное) увеличение печени и ее жировое обеднение представляют собой начальные и полностью обратимые (при условии отказа от спиртного) этапы алкогольного поражения. Дальнейшие формы — фиброз, острый и хронический алкогольный гепатит — являются предцирротическими стадиями и фактически необратимы: механизмы, заложенные в их основе, могут привести к формированию цирроза печени. Ехсерtio regulum–probat — исключения лишь подтверждают правило.
Вывод: на определенном этапе борьба с жировой дистрофией способна «оборвать» эту цепь изменений (хорошее сравнение), а в худшем случае — далеко отодвинуть ее финальную стадию. Полный отказ от спиртного эфемерен и является характерной чертой небесных ангелов, поэтому в арсенал методов преодоления пьянства включается ПАТОГЕНЕТИЧЕСКОЕ («исключающее рождение страданий» в буквальном переводе) использование липотропных веществ.
Кстати, чем еще занимается печень, кроме доблестного преодоления последствий пьянства? Перечень велик: образование и выделение желчи, синтез защитных белков для системы иммунитета, создание и регулирование запасов Сахаров, упомянутое ранее участие печени в обмене жиров, создание белков для свертывающей системы крови, обезвреживание как собственных, так и поступающих извне токсических веществ, утилизация строительного и функционального молекулярного «мусора», постоянно образующегося в процессе жизнедеятельности организма, и многое, многое другое.
Все эти тонкие биохимические процессы ощутимо страдают в состоянии жировой дистрофии, клинических проявлений гораздо больше, чем для предшествующей стадии алкогольного поражения печени. Здесь и неприятная тяжесть в правом подреберье, вздутие живота и неустойчивый стул, тошнота, рвота и похмельное извращение вкуса и запахов, непереносимость жирной пищи, нередко боли, заторможенное состояние и разнообразные проявления витаминной недостаточности.
