Керри Гринвуд - Убийство в Балларатском поезде
– Фишер. Досточтимая Фрина Фишер, – подсказала Фрина, опираясь на предложенную руку. – Я и в самом деле неважно себя чувствую. А как далеко до Баллана?
– Минут десять, мисс, извините, что придется разместить вас в служебном вагоне, но во всем поезде не оказалось свободных мест.
Фрина и Дот уселись рядышком прямо на полу возле пса на цепи и клетки со спящими цыплятами. Около них положили компаньонку старой дамы, остальные пассажиры вагона первого класса, смущенно поглядывая друг на друга, расселись вдоль стен.
– Знаешь, старушка, ты выглядишь так, словно тебя за ноги протащили сквозь живую изгородь, – попробовал было пошутить молодой муж, но его попытка вызвала у жены настоящую истерику.
Все десять минут, пока они ехали до Баллана, Фрина пыталась как-то урезонить дамочку, но в конце концов сама вымоталась до предела.
– Если у вас в запасе есть еще подобные шуточки, я попрошу вас держать их при себе! – рявкнула она на мужа и как бы невзначай пнула его по ноге. – Мне есть чем заняться, вместо того чтобы успокаивать всяких психопаток. Ну вот, Дот, мы и добрались до Баллана, надеюсь, нас разместят здесь на ночлег, поскольку нам всем необходимо принять горячую ванну и переодеться, иначе мы долго не протянем.
– В Баллане есть гостиница, – сказала мать сорванцов, ловя малыша Джонни, который вполне поправился и теперь тыкал пальцами в клетку с цыплятами. – Пойдем же, Джонни!
– Пусть железная дорога за нас заплатит, – заявил молодой человек, покосившись на Фрину. – У меня нет наличных, чтобы расплатиться за ночлег.
– Я могу вам ссудить, – предложила Фрина. – Не волнуйтесь. Вот идет наш замечательный проводник, чтобы освободить нас из заточения.
Проводник и впрямь умел совершать чудеса за удивительно короткое время.
– Если дамы и господа согласятся на время прервать свое путешествие, то смогут принять ванну и переодеться в гостинице, – возвестил он. – Проводники доставят багаж. Гостиница всего в сотне метров отсюда, мы отнесем туда больную даму.
Фрина взяла одного ребенка, Дот другого, и они побрели по дороге к отелю «Баллан» – несколько претенциозной гостинице. На пороге их встретила дородная взволнованная хозяйка. Увидев, в каком состоянии пассажиры, она запричитала и сразу же приняла на себя заботу о детях.
– Вторая комната, дамы, ванна для вас уже готова. Я велю посыльному отнести багаж в ваш номер, как только его доставят. Чай поспеет вскорости. За доктором я уже послала, он будет с минуты на минуту.
Дот и Фрина заняли свою комнату, и мисс Фишер сразу же принялась стаскивать с себя влажную одежду. Дот отыскала ванну и указала на нее хозяйке.
– Ты первая, тебе больше досталось, – распорядилась Фрина, и девушка поняла, что спорить бесполезно.
Она сняла одежду и погрузилась в ванну, чувствуя, как мучительный холод покидает ее кости. Пока Дот нежилась, закрыв глаза, она слышала, как открывалась и закрывалась дверь номера, а потом раздался голос Фрины:
– Поторопись-ка, дорогуша, а то еще заснешь! Я раздобыла чай и одежду.
– Сейчас, – пообещала Дот и уступила ванну хозяйке.
Они уже надели чистую одежду и как следует согрелись, когда пришел проводник и сообщил, что хлороформ весь выветрился и они, если желают, могут продолжить путешествие. Фрина была готова снова двинуться в путь, но ее попросили помочь привести в чувство компаньонку старой дамы.
У молодой женщины были серьезные ожоги вокруг носа и рта, и доктора, похоже, беспокоило ее состояние. Девушка никак не просыпалась. Когда ей сделали инъекцию камфары, она вдруг открыла глаза, услышала голос Фрины и спросила:
– А где мама?
Но мама исчезла.
Стало ясно, что им уже не попасть в Балларат, и Фрина обратилась к хозяйке гостиницы:
– В поезде была еще одна дама, она пропала. Надо позвать полицию: возможно, она выпала из окна. В Баллане есть полицейский участок?
– Да, мисс, я сейчас же пошлю мальчишку. Какое ужасное несчастье! Надо бы снарядить мужчин, чтобы обыскали пути.
– Дот, тебе лучше? – спросила Фрина свою компаньонку.
– Слабость еще не прошла, мисс, – призналась та. – А о чем вы хотите меня попросить?
– Пойди завари чай.
– Ну, с этим я справлюсь, – кивнула Дот и вышла.
Доктор смазал пораженные участки на лице молодой женщины успокаивающим кремом.
– Отчего эти ожоги? От хлороформа? – поинтересовалась Фрина. Она взяла из рук доктора банку и держала ее так, чтобы ему удобнее было брать оттуда крем.
– Конечно. Ей на лицо положили тряпку, пропитанную хлороформом. Если бы вы их всех не разбудили и не вывели из вагона, этой женщины сейчас уже не было бы в живых, да и теперь я не исключаю, что у нее поражена печень.
– А как остальные пассажиры? Мы что, все надышались хлороформа, распространявшегося из первого купе?
– Нет. Это тяжелый газ, намного тяжелее воздуха. Кто-то пустил его в вентиляцию. Видимо, хотел, чтобы вы все уснули, не знаю почему. Можете теперь закрыть банку, мисс Фишер. Бедная девушка, какое ужасное пробуждение! Но, кажется, она снова заснула. Не могли бы вы последить за ней часок? Мне надо пойти осмотреть детей.
– Конечно, – согласилась Фрина, она все еще волновалась за маленького Джонни. – Я побуду здесь. Если она проснется, могу я дать ей чаю?
– Если она проснется, мисс Фишер, можете дать ей все что угодно, – ответил доктор и понес свой черный саквояж в детскую комнату.
Час спустя, в три утра, женщина проснулась. Фрина заметила, как она пошевелилась и что-то пробормотала, и приподняла ее, чтобы смочить ей губы водой.
– Что случилось? Где мама? – спросила больная надтреснутым голосом, который лишь из-за общей слабости не срывался на крик.
– Успокойтесь, вы в безопасности, а вашу маму уже ищут.
– Кто вы? – неуверенно спросила девушка. Она оглядела дорогой, отороченный лисьим мехом халат Фрины, ее рыжевато-коричневые юфтевые ботинки, гордое бледное утонченное лицо, обрамленное аккуратно подстриженными черными волосами, и проницательные зеленые глаза. А рядом с этим образцом изысканности маячила невзрачная девушка в платье из синели, похожем на покрывало.
– Я Фрина Фишер, а это Дот Уильямс, моя компаньонка. А кто вы?
– Юнис Хендерсон, – проговорила женщина. – Очень приятно познакомиться. А где мама? Что случилось? И что со мной? Я не могла потерять сознание. Я никогда не падала в обморок.
– Нет, вы не теряли сознание. А находимся мы в гостинице «Баллан». Дело в том, что кто-то всех нас усыпил хлороформом – весь вагон первого класса. Конечно, мне следовало поехать в Балларат на автомобиле, но я так люблю поезда.
Впрочем, кажется, от моей любви скоро не останется и следа. К счастью, я была в последнем купе, к тому же у меня очень чуткий сон. Я разбила окно в своем купе, а потом открыла все остальные и вытащила всех пассажиров из вагона. Вас я нашла на полу в вашем купе, рядом валялись осколки чашки, но больше там никого не было, могу вас заверить. Окно было раскрыто – не могла ваша мама из него выпасть?
– Возможно, она ведь такая худенькая и маленькая. Но я почти ничего не помню. Я спала, потом услышала удар, почувствовала дурноту и встала, чтобы налить воды… больше я ничего не помню.
– Ну, пока и этого достаточно. Мы все равно ничего не можем предпринять до тех пор, пока не вернутся те, кто отправился на поиски. Они подняли на ноги всех железнодорожников, и те идут назад по путям. Вашу маму обязательно отыщут. Постарайтесь-ка снова заснуть. Я разбужу вас, если будут новости.
Юнис Хендерсон закрыла глаза.
– Мисс, это, верно, та самая Юнис, которую старуха кляла всю дорогу, – прошептала Дот.
Фрина кивнула. Их путешествие портили не только неугомонные детишки, но и полуглухая старуха в первом купе, которая беспрерывно жаловалась – неумолчно как ручей и надоедливо как комар. Поэтому-то Фрина и не могла заснуть. И в конце концов пришла к заключению, что комар, пожалуй, меньшее зло, поскольку с ним можно справиться одним пшиком «Флита».
«Юнис, окно закрыто – ты ведь знаешь, что я не переношу спертого воздуха! Юнис, где мой чай? Юнис, да шевелись же ты! Юнис, когда же мы приедем в Балларат? Юнис, ты меня слышишь? Юнис, где моя книга? Нет, не эта, глупая девчонка, а та, что я читала вчера. Как это, ты ее не взяла? За что мне такое наказание – бестолковая, неблагодарная, равнодушная дочь! По крайней мере ты никогда не выйдешь замуж, Юнис, так и будешь при мне, пока я не умру. Не надейся заполучить мои деньги! И нечего на меня так смотреть исподлобья! Никто не любит бедную покинутую женщину! Юнис! Куда ты пошла?»
Фрина подумала, что если это Юнис в конце концов спихнула мать с поезда, то ее можно понять. Но вряд ли это было так. Непохоже, чтобы Юнис была способна отравить весь вагон или так изуродовать себя саму.
Если бы не ожоги и не слой крема, Юнис была бы вполне хорошенькой. У нее были четкие твердые черты лица, немного мужские, но правильные. Курчавые каштановые волосы были убраны под сетку и перевязаны лентой, а глаза, вспомнила Фрина, были темно-карими. У девушки была спортивная фигура и длинные руки и ноги. Почему ее мать была так уверена, что дочь никогда не выйдет замуж? Конечно, недостаток мужчин и излишек женщин были все еще ощутимы, но, хоть Война во имя окончания Всех Войн и убила немало мужчин Империи, все же их можно найти, если как следует поискать. Возможно, у Юнис никогда не было шанса начать такие поиски.
