Сердце знает - Игл Кэтлин
Она играла с огнем и понимала это. Это был риск, на который она не могла осмелиться. Она была не просто женщиной, влажной после горячего душа, в его рубашке, которую, она была уверена, он носил, потому что она чувствовала его запах и его… Проклятье!
Она была матерью. Матерью, а не просто женщиной. Она не имела права играть безопасностью своего сына, а это было именно то, что она делала всякий раз, когда оказывалась рядом с Ризом. Она не могла позволить себе рисковать. Это было искушение, вызов, иллюзия, которая могла уничтожить ее жизнь. И это почти произошло.
Вызов судьбе может стать привычкой. Открыто бросить вызов судьбе и, воспользовавшись случаем, в одиночку перевернуть мир — это большое искушение. Неожиданное искушение для Хелен, которая никогда не считала себя способной на столь рискованную игру. Но теперь, когда она стала такой, она нашла способ выделить для новой Хелен, Хелен-игрока, специальный уголок в своей душе. Она вела обыкновенную разумную жизнь, и она нашла в себе силы продолжать ее вести. Хелен, которая поставила на кон деньги за аренду, была не настоящей Хелен. Настоящая Хелен каким-то образом возместила бы эти деньги. Настоящая Хелен была чуткой, работящей, она была хорошей матерью, хорошей подругой, дочерью, вообще хорошим человеком. Она всегда все делала хорошо.
И все-таки та, настоящая Хелен, никогда не была удовлетворена, та, трудолюбивая Хелен. В ней всегда была некая неудовлетворенность, чувство, что она способна на большее, на определенные действия, на определенный риск. Она боялась потерпеть неудачу, но иногда Случай, этот ужасный искуситель, заявлял о себе так явно, что ему невозможно было противостоять. Она уже готова была рискнуть, даже ощущала его вкус. О, этот вкус’. Божественный нектар, в котором, однако, чувствовался привкус металла. От этих мыслей рот Хелен наполнился слюной, а руки стали влажными и липкими. Она мчалась по широкой ленте дороги с новым безупречным асфальтовым покрытием к сверкающему куполу «Pair-a-Dice City» [5], и постепенно ее руки стали сухими.
Она вспомнила, как впервые играла в «блэкджек» в казино в Колорадо. Она была с друзьями, которые пытались свести ее с чьим-то двоюродным братом. Его она забыла полностью, но игру — нет. Хотя она и считала, что хорошо играет в карты, никто не видел ее за игрой. Она не была игроком, но любила наблюдать за игрой. Когда один из игроков ушел, ее спутник предложил заменить его. Она помнила, что в тот вечер была немного нервной, ей не очень нравилась навязанная ей компания, и она все время думала, как бы от них улизнуть. А предложение этого «двоюродного брата» прозвучало как-бы свысока, как будто им было интересно и забавно посмотреть, как она будет барахтаться среди мужчин.
И она рискнула. Она играла осторожно, расчетливо, и ушла из казино богаче на сто долларов. На них она смогла купить Сидни видеоигру, о которой он ее просил, и которая была ей не по карману. Это были случайные деньги, и она потратила их на случайный каприз. Она — победитель. Судьба сделала ей подарок, и этот подарок она разделила с тем, кого любила.
Она бы еще раньше рассталась с «двоюродным братом», если бы он не был ей нужен для посещения казино. Еще несколько выходов в свет, и она с ним распрощалась. Но «блэкджек» был неподходящей игрой для серьезного игрока. Для хорошего игрока. А Хелен была хорошим игроком и начала верить, что полностью контролирует ситуацию. Ее лексикон пополнился новыми терминами. Ей на роду было написано — выигрывать. Она заключила сделку с Судьбой. Но роскошный список ее выигрышей скоро иссяк, а в колонку, куда она аккуратно записывала долги, все чаще и чаще забывала вносить новые суммы, пока совсем не потеряла счет проигрышам.
Эта страсть держала ее в своих когтях целый год, и к тому временя, когда она, наконец, взглянула правде в глаза, ее долг вырос до невероятных размеров. Она потеряла все свои сбережения, скромный вклад, машину, компьютер, а самое главное, она лишилась доверия и потеряла самоуважение. Все это казалось не таким важным, как игра. Единственное, что осталось неприкосновенным в ее жизни, что она не могла. поставить на кон, и что, в конце концов, спасло ее — это страх потерять сына.
Но теперь этот жуткий период позади, она выстояла. Она не была преступницей, — нет! Хотя, если бы Господь не вразумил ее, она бы ею стала, и ей бы не поручили вести это дело. Подобно бывшему алкоголику, который стал барменом, она превратила свою одержимость в инструмент, который умело использует на благо Комитета по делам индейцев, в котором она работала с незапамятных времен. Ее суждения еще можно было иногда поставить под сомнение, но ее лояльность — никогда!
Она могла бы отказаться от задания в резервации на Бед-Ривер. Может быть, это даже следовало сделать. Но она не отказалась и подозревала, что это тоже были козни ее старого приятеля, Демона-искусителя, который каждый раз прятался под разными масками. На этот раз он не рядился в маску «блэкджека», а заставил вернуться назад, к корням ее сына, к свету на крыльце Роя Блу Ская. Он был опасен для нее, но так ей дорог. Перед ним невозможно было устоять. Ради Сидни она снова вернулась к тому, от чего, ради Сидни, убежала.
Ради себя самой, шепнул ей голосом Демона теплый ветерок из прерий, когда она запирала машину.
— Нет, — уговаривала она себя, — ради того, чтобы все узнать. Сидни задавал все больше вопросов, и ему уже недостаточно ее неубедительных рассказов о человеке, которого она любила, а затем рассталась. У нее было задание, но у нее была и миссия. Ей нужны ответы, которых заслуживал ее сын. Правдивые ответы. И она раскопает их для него. Раскопает так, как индейские женщины, которых она видела на темной фреске в холле казино, раскапывали корешки. Она тоже раскопает корни. Она сохранит их для сына и подарит ему на восемнадцатилетие. Конечно, это не много, но это — кое-что.
Ее не покидала неуверенность с тех пор, как она покинула дом Блу Ская. Она хотела остаться, и это желание не давало ей покоя. Ей нужно сделать работу. С тех пор как умер Рой, ее не покидало чувство, что выполнить ее надо как можно быстрее, выяснив, под каким же наперстком находится шарик. Она еще не до конца поняла, но уже что-то чувствовала, и она это раскопает. Да уж, за последние дни она много узнала. Но вместе с новым знанием пришло и новое чувство, чувство опасности. Она не знала, с какой стороны ее ожидать, но знала, что корни этой опасности угнездились внутри нее. Она просто обязана успокоиться. Ей сейчас не до внутренних переживаний.
Она не могла позволить себе думать о том, кто этот таинственный наперсточник.
Направляясь к залу, где играли в «блэкджек», она кивнула Питеру Джонсу, одному из многих крупье. Мимолетная улыбка была адресована смотрителю за порядком, имени которого она не помнила. Эта деятельность была вне подозрений. Она дружила со всеми, с кем работала, а значит ни с кем конкретно. Она умела мысленно раздвоиться и оставаться сторонним наблюдателем даже тогда, когда улыбалась кому-то или принимала участие в разговоре карточных игроков. Она как бы включала автопилот, а крупье на автопилоте — это то, о чем шулер может только мечтать. Но у Хелен не было никакого автопилота, а было одно «я» и другое «я». Это было умение, которое она развила в себе, будучи учителем, а отточила, играя в карты. Она так в этом преуспела, что редко кто замечал, что за ним наблюдают. А когда замечала в чьих-то глазах зарождающееся подозрение, просто «наводила фокус».
Старший зала проследил за сменой крупье, и скоро все семь мест за столом Хелен были заняты. Никто и не догадывался, что игра за столом слева занимает ее больше, чем за ее собственным. Крупье только что заплатил игроку на проигравшей руке. Простая ошибка или специальный ход? Она последит за этой парой, может, это опять повторится. А что, если да? Ей не нужны были грошовые мошенничества. Она охотилась за «крупной рыбой».
Когда старший зала разрешил ей сделать перерыв, Картер был уже тут как тут, с чашкой кофе, в котором были сахар и сливки — точно, как она любила. В таких вещах Картер был незаменим, и не только для нее. Он проявлял личный интерес к работникам, запоминал их вкусы и привычки, и легко и непринужденно этим пользовался.
