Керри Гринвуд - Убийство в Балларатском поезде
Джейн, сжавшись, сидела на краешке кровати и сжимала в объятиях возмущенного Уголька. Фрина не стала трогать девочку, а просто подсела к ней и сказала как ни в чем не бывало:
– Я не собираюсь отдавать тебя, понимаешь? Эта женщина не имеет на тебя никаких прав. Даже если ты и впрямь Джейн Грэхем. Славное имя, мне нравится. Она не может заставить тебя жить с ней. Она не твоя опекунша и, возможно, даже не близкая родственница, так что не бойся. Я позвоню своему адвокату и попрошу его незамедлительно составить документ об удочерении. Прямо сейчас и позвоню. Ты помнишь что-нибудь?
– Вроде. Я начала вспоминать в ту ночь, когда Уголек царапался в окно. Меня зовут Джейн Грэхем. Я помню бабушку, но эту женщину не помню совсем. Насколько я понимаю, я ее раньше не видела. А какой у нее адрес, мисс Фишер?
– Железнодорожный перекресток, семнадцать, Седдон.
Джейн покачала головой.
– Нет.
– Совсем не помнишь?
– Нет.
– Мне-то ты можешь говорить правду, понимаешь? Даю слово, что ты останешься со мной, а я своему слову хозяйка.
– Мисс Фишер, я вам правду говорю. Я не помню ни адреса, ни имени. Я помню то, что было до смерти моей бабушки, а потом все как в тумане.
– Что было в пакете, который мы взяли с собой в поезд?
– Рисовая пудра «Рашель», духи «Лалла», шлейка для Уголька и мыло от блох, и… и… еще что-то… хризантемы для Дот. Кажется, все.
– Видишь, Джейн, с памятью у тебя все в порядке.
Джейн покачала головой, так что ее тяжелые косички заплясали.
– Нет. Я помню все, что произошло после того, как я оказалась на вокзале в Балларате, но ничего из прошлого, до похорон бабушки.
– Я знаю, кто нам нужен, – оживилась Фрина. – Нам нужны Берт и Сес. Пойду им позвоню.
– Берт? – переспросила Джейн озадаченно. Но настороженность ее уже прошла.
– И Сес, – подтвердила Фрина, направляясь к телефону. Она набрала номер и назвала оператору адрес в Фитцрое.
– Берт? Это Фрина Фишер. У меня есть для вас работенка. Согласны?
Телефон крякнул, словно выражая несогласие.
– Нет-нет, ничего противозаконного и недозволенного, просто небольшое расследование. Отлично. Увидимся через час. – Фрина повесила трубку и улыбнулась Джейн. – Пора обедать, а потом двинем в наступление наши войска. И не сиди как в воду опущенная, детка. Ты остаешься со мной, что бы там ни случилось. Если ты еще что-то вспомнила, все равно что – скажи мне. А пока – обедать.
Из-за предупреждения господина Батлера и желая потешить собственную кулинарную гордость, госпожа Батлер приготовила телятину с рисом под грибным соусом удивительно нежно и вкусно, за ней последовали сырное ассорти и компот из сухофруктов. Фрина выпила два стакана прекрасного сухого баросского вина, которое специально приберегала для зимы, и, когда на новеньком такси прикатили Берт и Сес, она пребывала в благодушном настроении.
Друзья вошли и сели, в изысканном салоне Фрины они чувствовали себя неловко.
– Это Джейн Грэхем, – представила Фрина, – по крайней мере, мы считаем, что ее так зовут. Вы видели сегодняшние газеты?
Берт кивнул. Сес хмыкнул.
– Джейн, это господин Альберт Джонсон, мой давнишний приятель.
Джейн взглянула на Берта. Он был коротенький и коренастый, с проницательными голубыми глазами и копной темных волос, слегка поредевших на макушке. На нем были потертый синий костюм и чистая белая рубашка, явно недавно заштопанная. Он улыбнулся Джейн.
– А это господин Сесил Йетс, приятель Берта; вы поладите, он тоже любит кошек.
Уголек подал немой знак доверия, перебравшись к Сесу на колени и вскарабкавшись по его пиджаку. Сес нежно погладил котенка. Он был высокий, похожий на скандинава, с гривой светлых волос и неожиданно глубокими карими глазами, как у спаниеля. Сес кивнул Джейн.
Берт вежливо погладил котенка и сказал:
– Итак, мисс, что нам надо делать?
– Джейн передали под мою опеку, поскольку ее нашли на вокзале в Балларате в убогом куцем платьишке, которое я бы даже на собаку не надела. В кармане у нее был билет второго класса, но она не помнила, кто она такая и как там очутилась. Сегодня к нам явилась ужасная женщина и потребовала отдать девочку ей, уверяя, что та ее племянница, и даже оставила мне бумаги, которые, кажется, это подтверждают. Но я Джейн не отдала, поскольку тетка мерзко с ней обращалась. Я решила удочерить девочку. И все же я бы хотела точно знать, что случилось с Джейн в доме мисс Гей – если так и впрямь зовут эту ведьму, – и поручаю вам разузнать это.
– Вы сказали, у вас есть на то причина, – напомнил Берт. – Могу я узнать, какая?
– Нет. Но это связано с убийством, которое я сейчас расследую.
– Что? Убийство в поезде на Балларат? Так вы там были, мисс?
– Да. И у меня в доме сейчас гостит дочь убитой. Она поручила мне найти убийцу, и я это сделаю. Итак, узнайте все, что сможете, о мисс Гей. Кто у нее живет, особенно мужчины, кто навещает, все о ее прошлом. Можете это сделать? Плата как обычно, – добавила она.
– Вопрос не в том, сможем ли мы это сделать, а сделаем ли, – заметил Берт. – Что скажешь, приятель?
– Я думаю так, что сможем, – согласился Сес, и Берт протянул ему руку.
– Договорились, – заключил он.
Фрина налила друзьям пива, чтобы скрепить договоренность.
Мисс Фишер немного поспала днем и скоротала тихий вечерок, играя в вист с Джейн и мисс Хендерсон, которая быстро шла на поправку. Ожоги проходили, и доктор Макмиллан надеялась, что печень больной не пострадала. Джейн проявила неожиданную беспощадность и выиграла почти семь шиллингов, прежде чем они прекратили игру и улеглись спать. Джейн, как обычно, взяла Уголька с собой, и тот мирно уснул на ее подушке.
Линдсей Герберт пообедал в университете и сходил на лекцию о гражданских правонарушениях, где узнал, как ему показалось, больше, чем нужно, о неправомерном лишении свободы, после чего отправился домой ужинать с Аластером, который вроде угомонился. Выходка в доме Фрины, похоже, удивила и его самого. Когда молодые люди сложили в раковину посуду, чтобы госпожа Уотсис вымыла ее наутро, Аластер закурил и попытался объясниться:
– Уж и не знаю, как мне извиниться перед тобой, старина, за то дурацкое представление, которое я устроил у мисс Фишер.
– Да ладно, приятель, забудь об этом.
Линдсея от сытости клонило в сон, и он вовсе не желал выслушивать раскаяния и даже объяснения.
– Нет, это неправильно. Я совсем потерял голову, как те парни на Великой войне – психические травмированные, так их называли.
– Ага, но тебя-то чем травмировало?
– Во-первых, Юнис – бедняжка, все лицо в ожогах, она выглядит ужасно; потом ты – прилип к этой мисс Фишер и упорхнул, ни слова не сказав; а тут еще полицейскому вздумалось выспрашивать у меня – у меня! – где я был в ночь убийства.
– Ну, не ждал же ты, что я скажу: «Извини старина, должен бежать, меня похищает прекрасная дама» – верно? Тем более что я не знал, всерьез ли она меня похищает или так, поиграть. Хорош бы я был, если бы остался в дураках. А полицейскому тоже надо свое дело делать. Кстати, где ты был в действительности?
– Здесь, – поспешил ответить Аластер, потушив сигарету и раздавив окурок так, словно хотел злость на нем сорвать. – Так она преуспела?
– В чем?
– Соблазнила тебя?
– Старина, спокон веку редкого мужчину так соблазняли, как меня.
– Гм, – хмыкнул Аластер. – И ты снова с ней увидишься?
– В пятницу вечером.
– Что ж, расспроси ее, как идут дела с убийством. Она окрутила мою невесту и моего друга, но убийство одними женскими чарами не разгадаешь. Нет, мисс Фишер, – пригрозил Аластер невидимой оппонентке. – Не так-то это просто.
– Ладно, спрошу, – миролюбиво пообещал Линдсей.
– Если будет время, – усмехнулся его друг и, хлопнув дверью, отправился спать.
Глава десятая
– Значит, два яйца дешевле, чем одно? – удивилась Алиса, доставая кошелек.
– Только, если купишь два, нужно оба съесть, – сказала Овца.
– Тогда дайте мне, пожалуйста, одно, – попросила Алиса…
– Может, они несвежие, кто знает!
Льюис Кэрролл «Алиса в Зазеркалье»Берт и Сес без труда отыскали большой внушительного вида дом на Железнодорожном перекрестке в Седдоне. Он был словно нарочно изуродован. Железные кружева, украшавшие веранду, были сломаны и нуждались в покраске, а фасад из голубоватого песчаника какой-то идиот побелил. Крышу не чинили, пожалуй, с тех времен, когда Авраам был зеленым юнцом. Ворота перекосились, палисадник зарос бурьяном, а дверной колокольчик, когда за него дернули, с дребезжанием упал в руку Берта.
Надпись на побеленной стене у самой двери гласила: «Сдаются комнаты. Полный пансион». У Берта родилась идея.
– Живо, Сес, скройся в конце тропинки, а я попрошу сдать мне комнату. Не хочу, чтобы она тебя видела.
Сес сразу все смекнул и ретировался в кусты. Шарканье шагов возвестило о приближении обитателей дома.
