Инна Павлова - Объявляю убийце голодовку
Меню завтраков, обедов и ужинов составлялось с учетом не только требований известных диетологов, но и настоятельных рекомендаций свекрови, отступая от которых я совершала грех, сопоставимый с супружеской неверностью. Можете представить, какой распутницей она меня считала, если за три года нашей совместной жизни я дважды не покормила супруга вообще; три раза ужин оказался недостаточно калорийным и питательным; а еще один раз я сунула мальчику жареную куру, вместо того чтобы приготовить нежные котлетки из куриных грудок. Разумеется, я была предана анафеме!
Мой второй недолгий спутник жизни покорил меня тем, что оказался сиротой. Когда я начинаю вспоминать о потраченных на него семи с половиной месяцах жизни, с ужасом осознаю, что отсутствие у него любящей родительницы было, похоже, его единственным достоинством.
И все равно, его мама постоянно была рядом.
Муж не принимал ни одного мало-мальски серьезного решения, не обдумав, как бы в этом случае поступила покойная родительница. Фразы «это бы понравилось моей маме» или «моя мама бы это не одобрила» звучали так часто, что я поневоле задалась вопросом, как бы старушка прокомментировала происходящее в нашей супружеской постели.
Так что мы всегда были втроем, где бы ни находились, и если моего супруга это вполне устраивало, то я потихоньку начала сходить с ума.
Апофеозом стал мой совершенно искренний вопрос, заданный мужу при покупке мебельного гарнитура: «А не стала бы твоя мама возражать против этого шкафа? Может быть, она предпочла бы что-нибудь попроще?» Я услышала саму себя даже раньше, чем среагировал супруг, и этот день стал последним в нашей совместной жизни.
Не в добрый час я вспомнила своих мужей. Настроение испортилось, и, хотя кардиолог больше ни словом не упомянул о собственной маман, веселиться и поддерживать компанию не хотелось совершенно. На любимую копченую осетрину и жюльен с грибами я по-прежнему смотрела без энтузиазма. Хорошо хоть к вину у меня не успела выработаться неприязнь, к сухенькому я приложилась с удовольствием.
Алка чувствовала себя не лучше. Впервые в жизни есть она была не в состоянии, и новизна впечатлений несколько отвлекла ее от переживаний по поводу готового лопнуть платья. Другим приятным сюрпризом стало открытие, что пить, если потихоньку и крошечными глотками, она все-таки может.
Не блюди я ее талию и не будь так опечалена нахлынувшими воспоминаниями, конечно, остановила бы ее на паре рюмок. Но когда до меня дошло, что Алка не в себе, было поздно. Подружка вовсю хихикала и наставляла Игоря, как проводить со школьниками беседы о половом воспитании. То ли мужик был уже в данном вопросе подкован (согласитесь, на четвертом десятке пора бы уже иметь о сексе хотя бы некоторое представление), то ли его что-то не устраивало в Аллочкиной трактовке предмета, но слушал он ее невнимательно, пару раз даже глянул на часы.
Неуважение меня, естественно, задело. Это что он себе позволяет? Пригласил девушек в ресторан, а сам минуты считает?! Про половое воспитание ему не нравится?! Очень хорошо! Пусть тогда слушает про гельминтов, другими словами, глистов! Это ее конек. Об аскаридах, острицах, карликовых цепнях и особенно печеночных двуустках она может говорить часами даже в состоянии легкого подпития.
По моей подсказке Аллочка с готовностью переключилась на глистов, но кардиолог скривился. Опять ему не угодили. Тоже мне врач! Можно подумать, он глистов никогда не видел! Да они в институте людей кромсают пачками, в трупах ковыряются! И морды не воротят!
Я не только не стала утаивать свою точку зрения, но и недовольство кардиологовыми манерами высказала в не самой деликатной форме. Но вот то, что я его пинала под столом, — это клевета! Я такого не припоминаю, и вообще, в отличие от подружки, не имею привычки кусаться или пинаться. Так что или это Алка из солидарности за меня пыталась заступиться, или он сам стукнулся обо что-нибудь, а на меня пытался все свалить, в том числе залитые вином брюки.
В общем, Аллочка как знает, а я с этим занудой и клеветником даже в один трамвай не сяду. И я ему не доверяю совершенно. Ничуть не удивлюсь, если он и впрямь окажется каким-нибудь маньяком!
Глава 7
Приступив к своим новым обязанностям, я постаралась меньше концентрироваться на собственных ощущениях и больше напрягать мыслительные способности. Если я не потороплюсь, запах хлорки и больничных туалетов будет меня преследовать всю жизнь. Итак, что мы имеем? Ничего существенного, но кое-что все-таки есть. Что бы ни происходило в этом невеселом месте, искать надо как раз на цокольном этаже. А вот что искать конкретно, я, честно сказать, пока затруднялась ответить. Но искать все равно собиралась на совесть.
Вот только с чего начать?
Практиканты, втравившие меня в эту непонятную историю, перечисляли находящиеся в цоколе помещения: склады, архив, технические службы, гардероб, пищеблок и баклаборатория. Уже через пару часов я не только обнаружила, что проникнуть почти во все не проблема, — во всяком случае, теперь, когда я числюсь среди персонала, — но и самым нахальным образом сунула нос на половину интересующих объектов.
Разумеется, я не ожидала, что моя первая же попытка приблизиться к истине принесет грандиозные плоды, но все-таки надеялась найти хотя бы подтверждение тому, что я на правильном пути. Что здесь что-то нечисто, что-то тщательно скрывается. Как бы не так! Везде меня приветствовали с распростертыми объятиями и никоим образом не препятствовали моему проникновению на запретную территорию.
— Заходи, детка, заходи. Ты новенькая? — радушно приветствовала меня пухленькая пожилая гардеробщица. — А где же Наташенька?
Хороший вопрос. Если бы я знала, как на него ответить, вероятно, мне бы не было нужды наводить глянец в местных туалетах.
— Вроде болеет. — Я пожала плечами и поведала о своем сожалении, что не успела пока с ней познакомиться. А заодно навела недостающие справки. — Говорят, хорошая девушка, общительная, дружелюбная. Хоть и живется ей тоже нелегко.
Уловка сработала, и улыбчивая старуха с молодыми, ясными глазами согласно закивала.
— Хорошая, хорошая девонька. Мы с ней чайком все время балуемся, она мне разные вкусности таскает, голубушка.
Дальнейший разговор происходил уже в процессе чаепития и ничего нового не принес, кроме приглашения заходить не стесняться к хозяйке гардероба «бабе Кате» и обещанием последней снабжать меня по мере необходимости любовными романами, исправно поставляемыми дружелюбной старухе пациентами и младшим медперсоналом.
Как хотите, но я уверена, что только в детективах какая-нибудь старушка-божий одуванчик может оказаться маньячкой или главой наркосиндиката. Баба Катя — душка, и пообщаюсь я с ней еще не раз и с огромным удовольствием, только позже. И не как с подозреваемой в чем бы то ни было, а скорее припаду как к источнику информации.
На пищеблоке мне вообще обрадовались как родной. Правда, приветившие меня тетки определенно рассчитывали на мой добровольный вклад в уборку порядком загаженного помещения. Что, боюсь, притупило мои ответные восторги.
Пока я с ужасом вдыхала отвратительные запахи, толстая громкоголосая тетка просвещала меня относительно перспектив оплаты натурой. Если я правильно поняла, вознаграждение предлагалось авансом.
— Вот покушаешь и поможешь Лидухе прибраться.
Огромная бабища, в которую ткнула моя потенциальная работодательница, без преувеличения занимала половину помещения своими устрашающе массивными габаритами и особенно трудолюбивой не выглядела. Та махнула ручищей куда-то вбок, видимо указывая мне фронт работ. Может, я, конечно, ее не очень хорошо поняла, но сложилось впечатление, что все свои функции она отныне и навсегда перекладывает на мои плечи.
Молча захлопывая за собой дверь в смердящее помещение, я успокаивала себя тем, что никакой необходимости наведаться сюда вторично у меня не возникнет. И тихо радовалась уже привычному запаху хлорки. А что? Не так уж и воняет. А если посильней ее разбавить, так и вовсе ничего. По крайней мере, перебивает воспоминание о только что пережитом кошмаре.
Продвигаясь дальше по коридору, я испытывала все меньше и меньше надежды на успех. Ну что тут может происходить? Может, мне все померещилось?
Признаюсь, по окончании трудового подвига я отправилась дальше на разведку из голого принципа. Я привыкла, как уже говорила, доводить начатое до конца и собиралась, что называется, «поставить галочку» с чистой совестью.
Складское помещение, пока единственное из уже обследованных, было на запоре. Замок висел снаружи и производил совершенно жалкое впечатление. Не будучи специалистом, я подозревала, что гвоздодером своротила бы его элементарно. И за этой хлипкой дощатой дверью спрятаны великие секреты?! Да не смешите меня! На то, что там валяется, наверняка не покусятся даже местные несуны. Короче, склад также отпадает.
