Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц
Стася прищурилась.
— Сначала мы думали, она преподам платит. Тут кое-кто за экзамены и зачеты долларешники берет, но потом мы сообразили: хитрая она.
— Точно, — подхватила Карина, — так подольститься ко всем умела, даже к Акуле подлезла и пять баллов получила.
— Ага, — кивнула Стася, — между прочим, Акула всем твердит, что ее предмет на «отлично» знает лишь господь бог, на четверочку она сама, а мы уж в лучшем случае на тройку.
— Когда Ирка пятерку огребла, — перебила ее Карина, — весь институт сбежался.
— Может быть, ваша подруга просто хорошо выучила материал? — предположил я.
Девчонки засмеялись.
— Да как ни зубри, — покачала головой Стася, — хоть лопни, все равно Акула завалит!
— Каким же образом Ире удалось умаслить злобную преподавательницу? — удивился я.
Карина покачала головой:
— Говорим же, хитрая она очень! Акула книги собирает, старинные. Вот Ирка ей и наврала, что тоже библиофилкой является. Все бегала к этой Бабе Яге на кафедру, таскала какие-то грязные, порванные брошюрки, и результат? Сдала экзамен без проблем, Акула ее и не спрашивала как следует. Медведева билет взяла, а эта змея заулыбалась и говорит:
«Вы, Ирочка, конечно, все знаете, я абсолютно в этом уверена».
Мы прямо онемели все, как услышали.
— Вполне вероятно, что Ирина и в самом деле увлекалась старопечатными изданиями, — подначил я их.
Девушки снова захихикали.
— А Лесе Семеновне, которая по своим внукам сохнет, — заявила Карина, — она постоянно твердила, что мечтает родить девять детей, дескать, ее жизненное призвание семья и куча отпрысков. Леся Семеновна умилялась, всем Ирку в пример ставила и пятерки ей лепила.
— Только Ольга Марковна ее терпеть не могла, — вдруг тихо сказала молчавшая до сих пор Алена.
— Точно! — воскликнула Стася. — Но Марковна уволилась, а с другими у нашей сладенькой проблем не возникло.
— Кто такая Ольга Марковна? — насторожился я.
— «Немка», — отмахнулась Стася, — в том смысле, что немецкий язык преподает.
— А кто был самой близкой подругой Медведевой?
— А никто, — отрезала Карина, — она со всеми общалась.
— Только ребята про нее ничего не знали, — закончила Стася, — не откровенничала она.
— Мальчики за ней ухаживали?
— Пытались, — кивнула Стася, — но она со всеми ровно держалась, никого не выделяла.
— Вот к ней приставать и перестали, — затараторила Карина, — какой смысл? Замуж она не собиралась.
— Зачем ей муж с таким папой? — не преминула высунуть змеиное жало Стася.
Внезапно Алена глубоко вздохнула, я глянул на нее, она, отчего-то покраснев, отвела глаза в сторону.
— Очень вас прошу, — тихо вымолвил я, — попытайтесь вспомнить, вдруг Ирина называла имена каких-то своих друзей или любовников. Понимаете, она, может быть, жива, вдруг ее мучают, бьют…
— Да ничегошеньки мы не знаем! — сердито заявила Стася.
Карина кивнула:
— Хотели бы вам помочь, да как!
Алена опять промолчала. Я встал.
— Очень жаль. Не посоветуете, с кем еще можно поговорить?
Стася скривилась:
— Ну… в библиотеке Ритка Козлова сидит, может, ей чего известно.
— Это вряд ли, — безапелляционно заявила Карина, — хотя сходите, если делать нечего.
Я не выдержал и сурово поинтересовался:
— Чем же вас обидела Ирина, если вы не хотите дать ей малейшего шанса на спасение?
Стася и Карина захлопали слипшимися от туши ресницами.
— Мы к ней хорошо относились, — попыталась оправдаться Стася.
— Ага, — подвякнула Карина, — очень хорошо, только дружить с ней не хотели.
Глава 11
Я пошел по коридору, разыскивая дверь с табличкой «Библиотека». Неожиданно чья-то рука легко дернула меня за пиджак, и тихий голос произнес:
— Простите…
Я обернулся и увидел Алену.
— Простите, — повторила она, — вы уверены, что сведения о любовных приключениях Иры помогут вам отыскать ее?
— Естественно.
Алена покраснела.
— Понимаете… в общем… не ходите к Ритке, она совсем не в… я… ну… это…
— Вы что-то знаете?
Алена кивнула:
— Где здесь можно побеседовать? — обрадовался я.
— Лучше в кафе, — шепнула Алена, — тут рядышком, в соседнем доме.
Я сопроводил Алену в низкосортную забегаловку, усадил за шаткий столик с липкой пластмассовой столешницей и поманил сонную официантку. Та нехотя приблизилась к нам и швырнула меню: тонкий листок бумаги, засунутый в файловую папку.
— Мне капуччино, — тихо попросила Алена.
— И мне, — из солидарности кивнул я.
Естественно, я не собирался даже пробовать бурду, которую сейчас принесут из кухни. Подавальщица приволокла чашки, над которыми колыхалась белая с коричневым пена, бросила на стол две жуткие алюминиевые ложки и отошла к стойке.
Алена взяла салфетку и принялась тщательно протирать ложку. Я подавил улыбку. Привычка бывшего советского человека. Откуда она у девушки, сознательный возраст которой совпал с перестройкой? Это мы, питавшиеся в общепите, в столовых при учебных заведениях, НИИ, заводах и фабриках, всегда, прежде чем приступить к еде, тщательно полировали липкие, плохо вымытые ложки и вилки. Вот ножи практически не подвергались такой обработке. Но не потому, что их подавали чистыми, их просто в столовых отродясь не было. Конечно, можно было пойти на кухню, выпросить там ножик, но основной массе народа это было ни к чему, да и посудомойки, как правило, рявкали:
— Нет ножей, вас много, а он один.
Нора в свое время рассказала мне совершенно изумительную историю, основную роль в которой сыграла привычка протирать приборы салфетками.
В те далекие советские годы она работала на одном предприятии и была отправлена с делегацией не куда-нибудь, а во Францию. Неделя пролетела как сказочный сон. На обмен опытом Норе было наплевать, французы великолепно понимали, что русским больше хочется пошляться по Парижу, чем сидеть в зале и слушать заунывные доклады. Поэтому программа была составлена соответственно: до двух часов тягомотные заседания, а потом упоительные экскурсии и сладострастные набеги в магазин «Тати». В последний день принимающая сторона закатила банкет в фешенебельном ресторане.
Наши расселись за столами и, дружно схватив салфетки, начали протирать приборы. Армия халдеев замерла, а метрдотель перепугался. Русским подали грязные ножи с вилками?! Политическая ситуация тогда была непростой, и этот факт мог послужить толчком к осложнению отношений между странами. Мэтр мигнул, и официанты моментально, без конца кланяясь, поменяли приборы. На беду, переводчик, сопровождавший нашу делегацию в последний день, слегка расслабился и опоздал на прием.
Увидав новые вилки, наши опять схватились за салфетки, и ситуация повторилась.
Ничего не понимающий мэтр щелкнул пальцами, последовал новый виток «церемонии». В общем, когда в зале появился запыхавшийся переводчик, атмосфера на банкете была накалена до последней степени. Наши, изрядно проголодавшись, безумно злились оттого, что у них время от времени отнимают протертые приборы и приносят непонятно почему другие. А французы кипели от негодования: так их заведение никто и никогда не оскорблял.
Алена отхлебнула капуччино.
— Вы попробуйте, — сказала она, — тут хороший кофе варят.
Я машинально поднес чашку к губам и ощутил жуткий вкус напитка, не имеющего с капуччино ничего общего. Но, сами понимаете, даже в такой забегаловке не принято плевать на пол, поэтому мне пришлось, сделав над собой изрядное усилие, проглотить гадость. Я вдруг обозлился и довольно резко сказал:
— Если вам есть что рассказать об Ирине, то начинайте!
Алена аккуратно промокнула пухлые губки салфеткой:
— Видите ли… она… ну как бы это… попроще объяснить…
— Говорите прямо.
Алена опять покраснела.
— Это не моя тайна, я узнала об этом совершенно случайно и никому не рассказывала. Но сейчас я подумала, что Ольга Марковна могла и того… ее… Ну не сама, конечно, теперь киллеров нанимают!
— Алена, — сурово нахмурился я, — ну-ка, давайте связно и по порядку. Имейте в виду, Семен Юрьевич пообещал за сведения о дочери большую награду.
Алена снова покраснела.
— Мне, конечно, нужны деньги, как всем, — сказала она, — но я не хочу зарабатывать их подобным образом. Просто я подумала, что мой рассказ поможет вам отыскать Иру, вдруг она еще жива…
— Говорите же! — поторопил я ее. — Хватит мямлить!
Алена судорожно вздохнула и завела рассказ. Осенью прошлого года, а точнее, в начале ноября она долго занималась в библиотеке, предстояло сдавать реферат по философии. В районе восьми вечера Алена сдала книжки и побежала к метро. В вестибюле ее ожидало не слишком приятное открытие: в сумке не было кошелька, Алена расстроилась. Во-первых, жаль стало красивое кожаное портмоне, полученное от старшего брата в подарок на день рождения. Во-вторых, в нем лежали проездной билет и пара дисконтных карточек, а в-третьих, деньги. Правда, сумма в кошелечке была маленькая.
