Дарья Донцова - Фея с золотыми зубами
– Нет проблем, – ответила я и переключила рычаг скоростей.
Не успела я войти в небольшую комнатку, которую Неймас гордо именует кабинетом, как она с испугом спросила:
– Кому растение?
– Олесе, – ответила я, – говорят, фиалка скоро начнет цвести.
– Это мужегон, – замахала руками Неймас, – убери его отсюда.
– Кто? – не поняла я.
Анечка вскочила, вытащила меня за дверь и пустилась в объяснения:
– Понятия не имею, как эта гадость именуется по-научному, но в народе ее называют мужегон. Действительно, он очень похож на фиалку, но ни малейшего отношения к ней не имеет. Если внести горшок в дом, скорехонько избавишься от супруга, он уйдет или начнет болеть!
Мне стало смешно.
– Нюшенька, откуда такие сведения?
– Оставь мужегон в коридоре, и я тебе все покажу, – пообещала Неймас.
Я послушно водрузила подарок на подоконник, и мы вернулись в кабинет. Анечка сняла с полки толстую книгу и, листая ее, заговорила.
– Мы выпустили пару месяцев назад «Словарь имен, пословиц и суеверий народов мира».[11] Вот, слушай: «Тещин подарок, или мужегон. Если принести его в семью, то очень скоро ее глава покинет дом. Мужчины, которые попытаются противостоять влиянию растения, начнут сильно болеть и умрут. Многолетник распространен как в средней полосе России, так и в южных и северных областях, устойчив к засухе и морозу, легко пересаживается в любое время года, обладает красивыми цветами с нежным ароматом, неприхотлив, хорошо чувствует себя как в открытом грунте, так и в горшке».
Я молча слушала Анечку. Издательство «Элефант» выпускает не только художественную литературу, но и массу других книг. Кстати! Я ведь упоминала о сборнике мудрых советов, касающихся счастливой семейной жизни. Некоторое время назад я заглянула к Ане в кабинет и обнаружила на столе том некоей Оболенской-Рыгаловой, перевод с английского, полистала его, увлеклась, поняла, что англичанка совсем не дура, и теперь пользуюсь ее рекомендациями. Главное, в ту минуту, когда мне хочется налететь на Юру с воплем, вспомнить про книгу и мгновенно найти «успокоительное».
Анечка, ничего не знавшая о моих мыслях, тараторила без остановки.
– Вот зараза! Ну почему всякая гадость много лет цветет без проблем, а красивые тюльпаны необходимо каждую осень высаживать заново? Где справедливость?
– Нюшенька, ты ведь не веришь в эти глупости? – улыбнулась я.
– Конечно, нет, – замотала головой Неймас, – но вдруг это правда? Не стоит рисковать. Я замужем, Яков часто ко мне в офис заглядывает. Лучше мужегон даже здесь временно не ставить.
– Я несла презент Олесе, – напомнила я.
Аня сдвинула брови.
– Еще лучше! У Олеси Константиновны двое мальчишек и замечательный Алексей, всем бы таких мужей, как у нас с ней!
– Олеся не обращает внимания на черных кошек, пустые ведра и просыпанную соль, – возразила я.
– В подобную чушь никто не верит, – отмахнулась Неймас, – но ведь это «тещин подарок»! Тут засомневаешься! Что будет, если Леша от Олеси уйдет, а?
Я испугалась и предложила:
– Давай выброшу мужегон в мусорный бак. Ей-богу, я не предполагала ничего подобного! Купила его как фиалку. Уже бегу к контейнеру.
– Ой, сама горшок не бери, – испугалась Аня, – вдруг воздушно-капельным путем на Шумакова перекинется? И я не хочу к мужегону приближаться. Во! Придумала!
Она деловито ткнула пальцем в селектор.
– Кха, кха, кха, – донеслось из аппарата.
– Тата, зайди, – приказала Аня.
Дверь в каморку распахнулась, впорхнула девушка, до оторопи похожая на куклу Барби.
– Наташ, ты сейчас замужем? – в лоб спросила Аня.
– Не-а, – без всякого смущения откликнулась Барби, – в понедельник развелась. Хочу недельку одна пожить, привести нервы в порядок, а уж потом снова ярмо на шею вешать.
– Отлично, – обрадовалась Неймас, – в коридоре на окне стоит цветок. Отволоки его в мусор.
– Щас, – кивнула Барби и исчезла.
– Повезло, что у Татки перерыв в замужествах, – обрадовалась Аня, – иначе я и не знала бы, кого послать.
Дверь распахнулась, показалась Наташа.
– Это мужегон! – объявила она.
– Не смей вносить его в кабинет! – хором закричали мы с Нюшей.
– Выбросить? – заморгала Барби.
– Да, – не сговариваясь, гаркнули мы.
– Погодите-ка, – остановила нас Наташа, – «тещин подарок» может пригодиться. Завтра открывается книжная ярмарка, она не такая пафосная, как сентябрьская, но основные издательства соберутся.
– При чем тут мужегон? – изумилась я.
Барби выпятила нижнюю губу, слишком пухлую, чтобы быть без силикона.
– Отволоку горшок на стенд «ЯФЮ», водружу конкурентам на стол среди прочих цветочков, никто его и не заметит. Авось их начальники, Николай Иванович и Иван Николаевич, упрутся прочь.
– «Тещин подарок» действует только на мужей, – ввязалась я в глупый спор.
Наташа поправила локон, штопором спускавшийся к плечу.
– «ЯФЮ» это никому не нужное, но, к сожалению, большое издательство, можно посчитать его женой, а владельцев мужьями. Вот наш «Элефант» за бабу нельзя принять. Хуже не будет. Вдруг мужегон сработает, начальники уволятся, а без них «ЯФЮ» развалится?
Оставив в кабинете аромат дорогих духов, Барби исчезла, Анечка поморгала и спросила.
– Завтра днем ты свободна?
– День расписан, но могу найти минутку, – я предусмотрительно оставила лазейку для отказа.
– Вилочка, плиз, сходи на съемку к «Арине Родионовне», – умоляюще сложила руки Неймас.
– К няне Пушкина? – оторопела я. – Мало того что она до сих пор жива, так еще и ведет на телевидении программу?
Неймас захихикала.
– Обожаю тебя! Приколистка! «Советы Арины Родионовны» – это название телепрограммы, ведущая там женщина.
– Мне придется сидеть в студии с литераторами? – пригорюнилась я. – Не люблю массового скопления писателей.
– Никого не будет, – пообещала Аня, – только зрители и ты – главный гость. Поболтаешь с телететей, ответишь на вопросы, расскажешь свой рецепт и свободна.
– Я не умею готовить, – обрадовалась я возможности отвертеться от обузы.
– И не надо, – заявила Неймас, – передача посвящена здоровью, нужен банальный совет от звезды, ну вроде: «Занимайтесь физкультурой» или «Пейте морковный сок».
– Ну… – протянула я, – ну…
– Рейтинг у них чумовой, – добавила Анечка, – тебе лишний пиар не помешает.
Слово «звезда», вскользь брошенное Неймас, согрело душу и лишило меня желания сопротивляться.
– Ладно, договорились.
– Ты молодец! – запрыгала на стуле Анечка.
Глава 12
Домой я приехала около восьми вечера и застала Юру около одной из раскрытых коробок. У стены стояла длинная штанга с пустыми вешалками.
– Ты купил кронштейн для одежды? – обрадовалась я.
– Нет, – растерянно ответил Шумаков. – Зоя отдала, он ей не нужен.
– Зоя? – испытывая легкую ревность, спросила я. – Впервые о ней слышу.
– Это я! – раздалось из коридора, и в комнату вошла полная дама с котом на руках. – Какое милое животное.
– Его зовут Фердинанд, – живо отреагировал Юрасик.
– Может, вначале меня представишь? – возмутилась я.
– Вилка, это Зоя, – зачастил Шумаков, – начальник отдела нераскрытых преступлений. Зоя, это Виола, лучшая писательница России, ее книги издаются миллионными тиражами на всех языках мира.
– Юра ошибается, – быстро сказала я, – мои произведения не настолько популярны. О славе Милады Смоляковой мне и мечтать не приходится.
– Скромность украшает, – прогудела Зоя, – я постоянно встречаю в метро людей с вашими детективами.
– Не знала, что у нас существует отдел по борьбе с нераскрытыми преступлениями,[12] – запоздало удивилась я.
Зоя осторожно опустила Фердинанда на пол.
– Мы существуем недавно, но я уже не рада, что согласилась. Кронштейны правда мне больше не нужны. Виола, не ревнуйте, мы с Юрой учились в одном классе, между нами никогда не было интимных отношений. Юрашка писал мне контрошки по математике, а я за него строчила сочинения. Такой вот бартер!
Я засмеялась.
– У меня так исказилось лицо? Это от вида безразмерных оранжевых женских трусов, которые Юра держит в руках.
Зоя склонила голову к плечу и серьезно сказала:
– Мне они маловаты. Я отовариваюсь у Конрада, слышала о таком? Нет? Он шьет одежду для зверей в Московском зоопарке. Ночнушки для слонов, брюки на носорогов, кофты бегемотам. Я по размеру его клиент.
Секунду я переваривала услышанное, потом расхохоталась. Ай да Зоя, женщина без комплексов. Но уже через секунду я смутилась.
– Извини за глупый гогот!
– Смеяться лучше, чем плакать, – заявила Зоя, – со слезами в беде утонешь, с улыбкой выплывешь. Предвосхищая следующий вопрос, расставлю точки над i и другими буквами: я не больна, щитовидная железа как у восемнадцатилетней, печень не подводит, диабета нет. Я толстая, потому что очень-очень люблю пожрать. И давай на этом завершим церемонии, забудем про «вы» и начнем жить весело, закусывая чай пирожными. О’кей?
