Дарья Калинина - Свет в конце Бродвея
– Это такой пансионат.
Но прямодушный Ваня тут же сдал своего хозяина.
– Пансионат… как же! Самая настоящая психушка, только что с больными там по-человечески обращаются, голодом не морят и к кроватям не пристегивают. А так обычная психушка!
Инга ощутила себя так, словно она долго-долго куда-то падала, а потом наконец достигла дна и с размаху в него впечаталась. На какое-то мгновение у нее перехватило дыхание, отключился слух, речь и вроде бы даже зрение. А когда она наконец обрела возможность внятно изъясняться, то заорала во весь голос:
– Алена не сумасшедшая!
– Инга, помолчи! – раздраженно покачал головой Василий Петрович. – Ты давно не виделась с Аленой. Не знаешь, в каком кошмаре мы тут жили все последние месяцы. Мы с Ваней давно решили: еще один инцидент – и Алена должна будет лечиться.
И видя, что Инга собирается возразить, махнул на нее рукой:
– Не перебивай. Ты ничего не знаешь!
– Алена мне все рассказала! И она не сумасшедшая. Это ты во всем виноват!
– Я?
– Ты и эта твоя Марина!
– А Марина-то тут при чем? – разинул рот Василий Петрович.
– Это она подливает Алене какую-то ядовитую дрянь в настойки! Именно от этой дряни Алена и делается словно сумасшедшая!
Судя по лицу Василия Петровича, он ожидал услышать от Инги что угодно, но только не это.
– Подливает? Марина?
– Да, твоя драгоценная Марина травит твою жену! Выставляет ее сумасшедшей!
Василий Петрович смотрел на Ингу так, словно видел ее впервые в своей жизни.
– Мне кажется, тут не одна Алена спятила, – наконец произнес он, но голос его звучал уже гораздо тише и как-то даже бодрее. – И с чего же, позволь тебя спросить, у тебя появилась такая дикая версия?
– А с того… с того…
Инга задыхалась от сдерживаемого до сей поры возмущения. Ну она не Алена, ей терять нечего! И она выпалила прямо в лицо мужа своей подруги:
– А с того я так решила, что ты спишь с этой Мариной! Девка возомнила о себе слишком много и решила занять место твоей супруги. Вот!
Василий Петрович отшатнулся от Инги с таким видом, словно это она превратилась в опасную ядовитую кобру, которая собиралась напасть на него. Инга молча ждала, когда Василий Петрович что-нибудь возразит ей. Судя по тому, как ходили желваки у него на скулах, сказать он мог очень многое.
– Ну же! Говори!
Инга была в запале. Ей очень хотелось, чтобы Василий Петрович сказал хоть что-нибудь такое, что позволило бы ей вновь относиться к нему по-дружески. Но он произнести в свое оправдание ничего не успел, потому что в этот момент со второго этажа раздался ужасный крик. И все в доме, включая Ингу и даже саму Алену, уже потихоньку приходящую в себя, со страхом взглянули наверх, а затем кинулись бежать к лестнице.
Глава 6
Первым по лестнице помчался наверх Ваня. Он был у себя дома и собирался лично разобраться с шутником, вздумавшим беспокоить его гостей неуместными воплями. Василий Петрович побежал следом. Ну а Инга с Аленой заковыляли потихоньку. Безумие уже начало потихоньку отпускать Алену, она больше не делала попыток опуститься на пол и ползти на животе. Передвигалась, как и положено человеку, на двух задних конечностях. И хотя время от времени еще издавала слабое шипение, состояние ее уже заметно улучшилось.
Но расспрашивать Алену о том, что же с ней такое приключилось, зачем она вздумала валять дурака на глазах у всех, времени не было. Сверху раздался новый вопль, а следом за ним еще и еще один.
– Да что же там случилось?!
Кричал мужчина. И голос был похож на голос Виктора Андреевича.
– Помогите. Умоляю, кто-нибудь сюда! Скорей!
Ваня, который первым оказался в дверях спальни, недовольно воскликнул:
– Что у вас тут происходит?
– Помогите, – чуть не плакал Виктор Андреевич. – Маша… ей плохо!
На кровати поверх покрывала лежала бледная Мария Петровна. Лицо у нее и впрямь было искажено жуткой судорогой, застывшей и неподвижной. Взглянув на женщину, Инга и сама вскрикнула:
– Что с ней?
– Я не знаю. Она не дышит!
Ваня взволнованно шагнул вперед. Он просканировал взглядом тело бедной женщины, затем повернулся к Виктору Андреевичу и спросил:
– Вы в этом уверены?
– Черт подери, молодой человек, конечно, я уверен!
Однако Ваня не удовольствовался этим ответом. Подойдя к кровати, на которой было распростерто тело пострадавшей, он сам прикоснулся сначала к ее запястью, а затем, взяв с туалетной полочки зеркальце, приложил его к губам Марии Петровны и вгляделся в серебристую поверхность. Увы, зеркало даже с самого краешка и то не запотело.
Лицо Вани омрачилось еще больше.
– К сожалению, вы правы. Дыхание отсутствует. Впрочем, пульс и сердцебиение тоже не прощупываются.
– Сделайте что-нибудь! Почему у нее такое лицо? Тут есть врач?
– Боюсь, что врач здесь ничем уже не поможет, – произнес Ваня. – Он не нужен. Разве что для констатации свершившегося факта.
– Я вас не понимаю, молодой человек.
– Мужайтесь.
Ваня взглянул на Виктора Андреевича с сочувствием:
– Мужайтесь, ваша супруга скончалась. Назад к жизни ее не сможет вернуть ни один врач.
Услышав это, Инга прижала руки к груди и невольно воскликнула:
– О нет!
Ваня кинул в ее сторону удивленный взгляд. Инга смутилась своего возгласа и лишь сумела промямлить в оправдание:
– Это всегда так ужасно, когда умирает кто-то знакомый или близкий.
– Не думал, что вы были так близки с покойной, – произнес Ваня и деловым шагом вышел из комнаты.
Следом за ним вышел и Василий Петрович, предварительно удостоверившийся, что с Аленой все в порядке.
Но Инга знала, почему она столь близко к сердцу приняла смерть Марии Петровны. Знала и почему невольно вскрикнула, поняв, что старушка скончалась. Все дело тут было в полночном разговоре двух братьев, Севы и Вовы, и в заключенном ими взаимном договоре.
Следуя этому договору, как поняла Инга, все движимое и недвижимое имущество, к кому бы из стариков оно ни перешло, должно быть разделено впоследствии между двумя братьями. Но что, если один из братьев решил обмануть другого? В таком случае подозрение падало на Севу. Именно его отец отныне становился полноправным владельцем всего того, что принадлежало Марии Петровне при ее жизни.
И коли уж Сева отважился на убийство, как знать, не последует ли сам Виктор Андреевич той же дорогой, что и его супруга? Тогда один Сева будет распоряжаться всем. А про договор с Вовой он может благополучно забыть.
Ни Сева, ни Вова не производили на Ингу впечатления искренних и бескорыстных людей. Она была уверена, что за наследство каждый из них будет сражаться аки лев, не отдав ни единой кровной копеечки в чужие руки. Но вот способен ли кто-то из них был идти по этой дороге до самого конца, вплоть до убийства?
– А отчего она умерла? Как ты думаешь?
Эти слова подруги вывели Ингу из состояния задумчивости, в которое она погрузилась. И мысленно женщина обругала себя глупой клушей и паникершей. Действительно, прежде чем обвинять людей в чудовищных прегрешениях, нужно проверить, не умерла ли старушка вследствие вполне естественных причин, таких как, например, ее весьма преклонный возраст?
Впрочем, в это с трудом верилось. Лицо покойницы искажала гримаса ужаса.
– Такое впечатление, что ее напугали до смерти.
Подруги старались вести диалог шепотом, чтобы не мешать Виктору Андреевичу, который глухо стонал, сжимая в своих больших ладонях руку покойной. Инга отошла подальше и встала за кроватью. Так, Мария Петровна лежала тут, куда же она могла смотреть? Получалось, что на стену. Но на стене была лишь картина, довольно уродливая. Фиолетовые кубы громоздились на неустойчивых шарах, а сверху их придавливали какие-то кособокие шестигранники. Что это могло означать, Инга даже не стала задумываться. Картина была уродлива, но все же не настолько, чтобы напугать кого-то до сердечного приступа.
Может быть, кто-то прятался за картиной? Вдруг там ниша или тайный ход? Женщина подошла к картине и осторожно потянула на себя один угол. Ничего особенного, бледно-серая гладкая стена, точно такая же, как во всей спальне. Создавалось впечатление, что Нюшины розочки и безделушки, заполонив собой весь дом, не проникли лишь в одно-единственное место – Ванину спальню. И это почему-то очень понравилось Инге, приободрило ее. Получалось, что еще не все потеряно. Если Нюша еще не завладела Ваниной спальней, значит, можно еще вернуть Ваню на путь истинный.
– Скоро мы с тобой встретимся.
Это попрощался с женой Виктор Андреевич. Он поправил прядь волос на ее голове и прикрыл рукой глаза.
– Не могу на это смотреть. Она так страдала перед смертью. Как думаете, что могло настолько испугать ее?
– Может быть, она что-то вспомнила.
Но Виктор Андреевич покачал головой.
– Моя жена была крепким духовно и нравственно человеком. Она верила в Бога. Давно уже покаялась и раскаялась во всех грехах молодости, если таковые у нее и были. Не думаю, чтобы она вот так прилегла на минуточку и внезапно вспомнила о чем-то таком, что заставило ее сердце остановиться.
