Владимир Болучевский - Немного грусти в похмельном менте
— А у меня сеструха в деревне… — растерянным взглядом обвел окружающих Витя Лобов. — И племяши малолетние. Как тут быть-то?
— Вот! — вздернул вверх указательный палец Новодельский. — Теперь вам понятно?
— Ну… — сидя на стуле, Страхов скрипнул зубами и, нетрезво качнувшись, потянулся рукой под мышку, к пистолету. — Мы ведь и ответить можем. Пусть только сунутся. Это еще неизвестно, кто кого. А, Вить?
— Погоди, — жестом остановил его Лобов, — Ну… а это-то все, — он вновь обвел непонимающим взглядом загроможденную всякой всячиной квартиру Новодельского. — Это-то… каким ко всему, о чем мы говорим, боком?
— Объясняю, — кивнув, терпеливо продолжил Новодельский. — Меня этот вопрос стал мучить еще несколько лет назад. Я тогда служил в некоем НИИ. И… работал, надо сказать, над совершенно заурядной темой. Скучно это все было, мелко как-то. И стал я все свое свободное время посвящать решению двух основополагающих вопросов. Первое — поиск альтернативных энергоносителей. Это раз! Это, так сказать, базовый момент. Это основное. А второе — создание на базе этих принципиально новых энергоносителей… уже несколько модернизированной — относительно существующих на сегодняшний момент — модели оружия, способного защитить нашу державу от любых посягательств со стороны неприятеля.
— Цель достойная, — кивнул Страхов, — И что?
— Что… — тяжело вздохнул Новодельский. — Я же использовал для своей работы казенное научное оборудование и служебные лабораторные площади. И хоть работал большей частью по ночам, слухи об этих моих исследованиях в тайне мне сохранить не удалось. В конце концов, стало о них известно…
— Врагу? — прищурив глаза, катнул желваками Страхов.
— Да нет. Начальству.
— И что? — встрял в разговор Трофим Мышкин.
— Что, — пожал плечами Новодельский. — Не поняли. Не оценили. Уволили.
— Вот так вот, — покачал головой Страхов. — Так вот и бывает…
* * *Необходимо заметить, что Леонард Амбросиевич Новодельский не обо всем поведал своим гостям. В частности, он утаил тот факт, что начальство его не просто так уволило, но еще и прямиком упаковало в больничку имени Скворцова-Степанова[59], в которой он и пребывал более года. И лишь после того как он, утомившись, наконец, втолковывать врачам и санитарам суть своих научных исследований, внутренне затаился и, лукаво соглашаясь с мнением лечащего врача, признал их бредом, Новодельский был выпущен на волю, под присмотр районного ПНД[60]. Диагноз ему влепили стандартный для всех подобного рода психов — «вялотекущая шизофрения». Но поскольку агрессии в его поведении не наблюдалось, а вконец обнищавшим в процессе социальных реформ клиникам и буйных-то больных кормить было совершенно нечем, и те иной раз алчно поглядывали голодным взглядом на яремные вены докторов и сестричек, его и выслали из больничных стен на все четыре стороны. Гуляй, дескать. Только мозги никому не морочь. А хочешь… пожалуй, и морочь. Нам-то какое дело.
Обретя желанную свободу, Новодельский со скорбью узнал, что за время его отсутствия померла его родная тетка. Но скорбь от потери родственницы была отчасти смягчена тем фактом, что в завещании тетка отписала свою отдельную приватизированную квартиру в новом районе своему единственному племяннику. Вступив во владение недвижимостью, Леонард Амбросиевич немедленно стал сдавать ее внаем за баксы[61]. И на эти самые деньги с головой ушел в научные исследования, но уже на своей собственной жилплощади, превратив ее в самую настоящую лабораторию.
* * *В животе у Страхова громко забурлило.
Все присутствующие невольно обернулись в его сторону.
— Пардон, — сконфузился Страхов.
— Очень хорошо! — деловито кивнул ему Новодельский. — У вашего организма необыкновенно быстрая реакция. Даже удивительно.
— Чего ж хорошего?.. — Страхов смущенно отвел взгляд от товарищей. — Я сейчас лопну.
— Вот! — Новодельский торжествующе ткнул пальцем в бурлящий живот старшего лейтенанта милиции Юрика Страхова. — Вот оно, будущее человеческой цивилизации!
— Это как понимать-то? — недопонял Лобов. — Это в каком смысле?
— А в самом прямом! Да будет вам известно, что человек, при условии кормления его надлежащей пищей, способен выделять из организма невероятное количество ценнейшего энергетического сырья! И что самое главное — ресурсы этого сырья практически неограниченны!
— Это вы про какашки, что ли? — обескураженно воззрился на исследователя Трофим Мышкин.
— Газы, молодой человек! Газы!!! — вновь вскинул указательный палец к потолку Леонард Амбросиевич. — Вот в чем суть моего открытия! Впрочем, фекалии тоже, скорее всего, возможно утилизировать каким-нибудь рациональным образом. Но сейчас речь не о них. Газы! В частности, сероводород!
— Вот ведь… — изумленно посмотрел на свой; тощий живот Лобов.
— Пройдемте сюда, — Новодельский отошел в угол большой комнаты и отдернул занавеску.
За занавеской взглядам оперов и стажера предстали две кабинки, отделенные друг от друга шторой. В той, что побольше, на небольшом возвышении стояли два агрегата, всем своим видом напоминающие жестяные унитазы, но какой-то странной конструкции. В маленькой кабинке стояло точно такое же приспособление, но одно.
— Это у меня для дам, — пояснил Новодельский, указывая на маленькую кабинку — Дамы ко мне тоже заглядывают, правда, реже. Но иногда так выходит, что одновременно… с посетителями мужского пола. Вот и…
— И как это все… работает? — Трофим Мышкин присел на корточки и с жадной любознательностью пытливого юношеского ума рассматривал техническое устройство.
— Очень просто, — не скрывая законной гордости за свое изобретение, стал пояснять Леонард Амбросиевич. — Вот по этим шлангам сюда поступает вода, видите? Газы ведь не всегда отходят… просто так. В этом случае фекалии смываются и уже вот таким образом, — указал он на толстую водозаборную «кишку» от пожарного автомобиля, — поступают непосредственно в канализационную систему. Сейчас мы о них не думаем. На данном моменте исследований нам не до них. Согласны?
— Ну… — пожал плечами Юрий Страхов. — Наверное.
— Дойдет и до них время. Но сейчас… Вот! Видите? Сиденья у аппаратов из губчатой резины, и, следовательно, герметичность максимальная. А вот это — вот тут, сбоку, видите? — вентилятор. Посредством этого вентилятора мы отсасываем газы, которые уже вот по этим трубам и поступают в компрессор. Далее мы их уплотняем до сжиженного состояния, и сырье готово! Вот, — Новодельский бережно погладил ладонью старый баллон из-под бытового газа. — Компрессор перегоняет это наше сырье сюда и… и все! Просто, не правда ли?
— И почему это никогда никому не приходило в голову? — задумчиво почесал затылок Витя Лобов.
— Так ведь, — Леопард Новодельский скромно посмотрел куда-то в сторону. — Озарения посещают не всякого…
— А это… «сырье», — Мышкин постукал согнутым пальцем по баллону. — Оно точно горит? На самом деле?
— Извольте убедиться, — Леонард Амбросиевич направился в другой конец комнаты, менты гурьбой последовали за ним.
— Вот, — Новодельский указал на нечто, напоминающее гибрид примуса, вентилятора со множеством металлических лепестков и чего-то еще. — Это фрагмент модели газотурбинного двигателя, работающего непосредственно на нашем сырье. Извольте видеть…
Леонард Новодельский закрыл жестяным кожухом внутренности агрегата, повернул какие-то вентили, щелкнул тумблерами и нажал на кнопку. Под кожухом что-то шевельнулось, а потом, разгоняясь и набирая обороты, завыло и загудело.
— Вот! — с торжеством во взоре обернулся он к присутствующим. — Работает! А?!
— Да, — кивнул Трофим Мышкин. — И правда, работает.
— И это можно использовать? — заинтересовался практичный Витя Лобов.
— А ка-ак же! — всплеснул руками Новодельский. — А как же! Конечно можно! В частности…
— Где? — Мышкин с любопытством посмотрел на осекшегося вдруг изобретателя.
— А… вы позволите еще разок на документы ваши взглянуть? — обвел тот взглядом своих «гостей».
— Пожалуйста, — Лобов вновь достал из кармана и протянул ему свое служебное удостоверение.
Новодельский внимательно изучил ксиву, бдительно сличил вклеенную в нее фотографию с Витиной физиономией и вернул владельцу.
— Все в порядке? — Лобов убрал удостоверение.
— Да, — кивнул изобретатель. — А то, знаете… в последнее время у меня явственное ощущение появилось, что за моей работой кто-то тайком наблюдает.
— Откуда у вас такое ощущение? — заинтересовался Лобов.
— А можно мне пока в кабинку? — не выдержал дозревший Страхов.
