Дарья Калинина - Сделай мне счастье
— Об этом вам лучше спросить у дежурного доктора, который и занимался вашей женой.
— Хочу его видеть! — тут же откликнулся Герман. — Немедленно! Сейчас!
К счастью, дежурный врач, хотя уже и сдал дежурство, еще не успел уйти из отделения, и Герман сразу же его перехватил. Дежурным врачом оказался сопливый интерн с пухлыми, еще детскими губами и трогательными усиками, которые с трудом пробивались сквозь толстую кожу. Кожа была покрыта прыщиками, одного переднего зуба не хватало, и вообще, вид у доктора был какой-то помятый.
— Это вы среди ночи выписали моего сына?
— Да, я.
Когда врач заговорил, до Германа донесся характерный запах перебродившего алкоголя. Врач, похоже, хорошо принял накануне и сейчас еще не до конца «просох». Учуяв спиртное, Герман окончательно утратил крохи уважения к врачу, которые у него еще оставались. Он схватил парня за грудки и затряс:
— Говори, паршивец, почему ты отдал ребенка явно неадекватной бабе?
К удивлению Германа, врач не оказал ему ни малейшего сопротивления. Парень висел в руках Германа, словно огромная тряпичная кукла. А голова его мягко моталась из стороны в сторону, пока Герман не сжалился и не оставил недотепу в покое.
— Денег она тебе посулила, да?
— Ага, — икнул интерн. — А что тут такого? Ребенка бы все равно выписали.
— Только днем.
«А днем я был бы уже в больнице и перехватил беглянку».
— Я документы проверил, — забубнил интерн. — Она и впрямь приходилась ребенку матерью. У нее и свидетельство о рождении на руках было, и в паспорт мальчик был вписан, она мне даже загранпаспорт показала. Там фотография мальчика тоже была вклеена.
При этом лоб интерна неожиданно сморщился, словно он что-то вспомнил, и это его тревожило. Но Герман был слишком зол на него, чтобы замечать такие мелкие детали.
— Они улетать собирались. Ваша жена и билеты на самолет продемонстрировала.
И снова на лбу у интерна появилась складка. На сей раз она выглядела столь многозначительно, что Герман не мог ее не заметить.
— Что еще?
— Нет. Ничего.
— Не верю. Отвечай.
Интерн молчал.
— Ты билеты видел?
— Мельком.
— И какой там был пункт назначения?
Интерн упорно молчал.
— Память отшибло? — догадался Герман. — А если так?
И Герман сунул ему в руки купюру. При виде денег врач заметно оживился. На опохмелку этих денег вполне хватало.
— Скажи, куда собиралась лететь моя жена с сыном!
— На Кипр.
— Это точно?
— Билеты были куплены именно туда.
Врач быстро отвел глаза. Будь Герман чуть более наблюдателен, он бы понял, что парень чего-то недоговаривает. Есть еще что-то, что он мог бы рассказать. Но Герман уже уцепился за мысль о Кипре и думал лишь о том, как бы теперь выяснить, в какую именно часть этой страны отправились его жена и сын.
Глава 6
Герман уже приготовился уходить, когда врач внезапно произнес:
— Да вы у брата своего спросите, куда они лететь намылились.
Герман невольно притормозил. Брата у него отродясь не было. О ком тогда говорит этот парень?
— С вашей женой еще ваш брат был.
— Откуда ты знаешь, что брат?
— Она сама так сказала. Я сказал, мол, посторонним вход в отделение запрещен. А она ответила, что они не посторонние. Она мать, а он дядя.
— Он?
— Ну да. Высокий такой, брюнет.
— Красивый? — сорвалось с языка у Германа.
— Ну да. Я хоть к мужчинам нежности не питаю, нормально у меня все с ориентацией, но красоту в людях ценю. И знаете, вы только не обижайтесь, зря вы свою жену в обществе вашего брата одну по ночам отпускаете. Конечно, я понимаю, он ваш брат, но все-таки поосторожней бы надо. Женщины, они ведь такие слабые существа. А ваша жена на вашего брата очень так выразительно поглядывала. Простите, если я неприятные вещи говорю, но вы из себя внешне ничего особенного не представляете, а брат ваш настоящий красавец.
Герман уже давно догадался, с кем явилась в больницу его блудная женушка. С Почтаревым! С этим мерзавцем, разыскивая которого Герман уже влип в историю с убийством. А теперь Почтарев увез его жену и сына куда-то на Кипр, и Герман даже не знает, куда именно.
Он попрощался с врачом и пошел к выходу. Но молодой интерн неожиданно догнал Германа и, запыхавшись, проговорил:
— Не знаю, важно это или нет, ваша жена между делом обмолвилась, что ее мальчик — избранный.
— Что это значит?
— Не знаю. И еще… — Врач замялся, но потом все-таки решился сказать: — В общем, паспорт и свидетельство о рождении я внимательно проверил. И фотографию с загранпаспорта тоже сравнил, так сказать, с оригиналом, с вашим Ваней то есть. Но вот билет… И фамилия в загранпаспорте… Мне кажется, что они были другими.
— Как это?
— Ну, Ваня к нам поступил под фамилией Колесов.
— Моя фамилия у сына!
— А в билете какая-то другая значилась.
— Какая еще другая? — удивился Герман.
— В том-то и дело, что не помню. — И врач широко развел руками, мол, и рад был бы помочь, да не могу. — И еще мне показалось, что ваш брат был не очень-то доволен, когда ваша жена стала билетами размахивать и загранпаспорт достала. Он у нее даже попытался его забрать, да не тут-то было.
Герман невольно ухмыльнулся. Молодец Иришка. Был в жене этакий здоровый сволочизм, который не позволял Ирине закиснуть даже от самой пресной и скучной жизни. Умела его жена разнообразить досуг. И скандальчик, и истерика, и просто десяток-другой оскорбительных реплик — это у нее всегда было в запасе.
Оксана, которая до сей поры слушала Германа внимательно, наконец не выдержала и спросила:
— И при чем тут «Красота не для всех»? Зачем мне туда соваться? Тебе надо искать Ваню с Ирой на Кипре. Вот туда я бы с удовольствием слетала. Оплатишь поездку?
— Погоди, — попросил Герман. — Дослушай сначала.
Из больницы Герман пошел в ближайшее туристическое агентство. Фирма занимала целый этаж, имела штат из полутора десятка сотрудников, сидящих за просторными столами. Стены в офисе были окрашены каким-то умником в зеленый цвет, причем был выбран тот незабываемый оттенок бутылочного стекла, который так любили советские пивовары. И оттого все люди тут казались зеленоватыми. И одежда их тоже казалась зеленого оттенка. И столешницы. И даже потолок.
Большинство сотрудников скучало в ожидании клиентов. И когда вошел Герман, прямо с порога объявивший о намерении отправиться с семьей на Кипр, в зале началась суматоха. Каждому хотелось заняться разработкой перспективного клиента. Зеленоватый отблеск, который лежал на лицах этих людей, придавал им сходство с жителями Изумрудного города. И когда они всем скопом устремились навстречу Германа, выкликая: «Присаживайтесь, молодой человек!», «Мы сейчас мигом вас куда-нибудь отправим!» — Герману даже стало весело, словно он попал в сказку. Но прошло полчаса, и Герман с тоской понял, искать Иру на Кипре все равно что иголку в стоге сена. Герман вышел из агентства с гудящей от обилия названий отелей и курортов головой, понимая, что ему и за всю жизнь их все не объехать и даже просто обзвонить вряд ли удастся.
Где же искать Ирину? Как вернуть Ванечку? И Герман позвонил теще. У него оставалась робкая надежда, что теща скажет, что Ира и Ванечка уже дома, пора и ему возвращаться к ним. Но нет, та сразу же принялась орать на Германа:
— Допрыгался? Дождался? А я тебя предупреждала!
— О чем вы?
— Бросила тебя Ирка! За другого замуж собирается.
— И кто он такой?
— Врач! Пластический хирург! В частной клинике работает.
— В «Красоте не для всех»?
Но теща не ответила. Она издавала странные звуки. Герман прислушался и с удивлением понял, что теща плачет.
— Вы плачете? Почему?
— Ванечку жалко. Внучка. Как же он у чужого-то человека жить будет? Придется ли мальчик ко двору? Полюбит ли его отчим? А все ты виноват!
— Почему я?
— Нечего было кобелировать направо и налево. Ишь ты! На океан его потянуло! На молодое мясо!
— О чем вы?
— Да уж показала мне дочка фотки, где ты с девкой какой-то целуешься. Налюбовались мы с ней на вас. Небось не смекнул, что всюду теперь фотокамеры. И мир не без добрых людей. Скинул кто-то Ирке подробный фотоотчет о твоих похождениях заморских. Колебина!
От волнения теща даже буквы в слове перепутала, в таком была горе.
Но Герману некогда было утешать тещу. Он думал о другом.
Вот уже второй человек говорил Герману о его измене жене. А ведь ничего не было, ничего! Но объяснять это было бесполезно. Даже Оксана ему не поверила, а теща и вовсе не поверит. От нее Герман узнал о себе так много нового, что, будь из этого хотя бы половина правдой, ему бы уже давно следовало повеситься, чтобы избавить мир от такого гада, как он.
