Руслан Ходяков - Лунный плантатор
— Месье Маг, — покачала головой Ната. — Я поражена. Я в восхищении. Королева в восхищении! У тебя всегда с собой штопор?
— Нет, только сегодня, — улыбнулся Родион. — Это правда, — он указал на скамейку невдалеке. — Прекрасный вечер… Присядем?
— Мерси, — Ната сделала реверанс. — А ты странный, — она присела на скамейку.
— Почему это я странный.
— Ну, только странный человек может носить в кармане штопор. Так, на всякий случай…
— Не странный, барышня, а наблюдательный, предприимчивый и… — Оболенский принялся открывать бутылку. — … И предусмотрительный!
— Ну пожалуйста, — жалобно, как ребенок, попросила девушка.
— Пожалуйста, что? — спросил Родион.
— Расскажи мне секрет этого фокуса? Ты первый мужчина в моей жизни…
Родик вопросительно уставился на Нату даже перестав завинчивать штопор в пробку. Ната перехватила этот взгляд и улыбнулась.
— Ты первый мужчина в моей жизни, который носит в кармане штопор. Открой тайну, а?
— Тайну золотого штопора?
— Угу.
— Да никакой тайны здесь нет, — Оболенский взял бутылку в левую руку, а правой с помощью штопора стал вынимать из нее пробку. — Когда я зашел в цветочный павильончик, что бы купить те самые розы с которых началось наше знакомство, то заметил, что лесные феи, порхающие вдоль набухающих амброзией бутонов и, по совместительству, являющиеся продавцами, слегка навеселе. А причиной их веселья была бутылка эльфийского нектара, то есть вина, которую они не успели спрятать при моем появлении под прилавок. Бутылку они открыли штопором, который я у них и купил после некоторых уговоров и серии изысканных комплементов.
— А зачем ты купил у них штопор?
— Ну я же видел сквозь окно витрины, как ты выбирала вино и решил, что эту бутылку ты выпьешь сегодня со мной. А бутылку надо будет чем-то открыть…
— Самодовольный нахал, — констатировала Ната и почему-то поджала губки.
— Что есть, то есть, — усмехнувшись, констатировал Родик со звонким хлопком вынимая пробку из горлышка. — Только есть одна проблема, барышня.
— Какая?
— У нас нет фужеров, — поведал Оболенский. — И не думай пожалуйста, что я сейчас как по мановению волшебной палочки достану из кармана пиджака два хрустальных бокала. Повторяю. Я не волшебник, я только учусь. Материализацию хрусталя мы еще не проходили. Штопор — пожалуйста, а хрусталь — увольте.
— Ну и подумаешь! — фыркнула Ната. — У нас же есть вторая бутылка! Открывай, Родион! Я буду пить из одной бутылки, ты из другой.
— Марочное французское вино? — переспросил Оболенский. — «Бордо», — он прищурясь посмотрел на этикетку. — Девяносто пятого года из горал? На скамейке в сквере? Как какой-нибудь пролетарский портвейн или херес?
— Да, — восторженно проговорила Ната. — Будем пить Бордо из горлышка как портвейн или херес в студенческие годы. Пить, закусывать сыром, который будем отщипывать маленькими кусочками и колбасой, которую будем просто отламывать!
— Очень романтично, — согласился Родик.
— А, что? Нет? — спросила Ната.
— Да! — кивнул Родион. — Конечно, да! Приятно встретит девушку в которой еще не угасло чувство прекрасного!
Он собрался было открыть вторую бутылку, Ната воскликнула, указывая пальчиком в сторону Эрмитажа:
— Смотри! Дворцовый мост разводят!
Глава одиннадцатая
В которой Родик и Натка пьют вино и смотрят на Луну, где по слухам плещется целый океан любви, а воздухе тем временем начинает витать бриллиантовый дым, почему-то с зеленоватым оттенком
Родион проследил за ее рукой. Два циклопических пролета дворцового моста действительно дрогнули. Между ними появилась небольшая щель и столбы поддерживающие провода трамвайной лини стали как-то неестественно заваливаться набок. Подсвеченные снизу сине-зеленым неоном створы Дворцового поднимались все выше и выше к нереально светлому, легкому как вуаль тумана, Петербургскому небу. Совершенно бесшумно. И благодаря этой бесшумности начинало казаться разводная часть моста совершенно не имеет веса.
— Сто лет живу в этом городе, — с благоговением в голосе проговорила Ната, — И сто лет при виде этого зрелища у меня захватывает дух. Настолько он необычное и нереальное. Иногда мне кажется, что если разогнаться от Невского проспекта на машине и въехать на разводящийся Дворцовый мост, то по нему, как по трамплину можно прыгнуть в небо и улететь далеко-далеко к звездам…
— Да, — сказал Родион тоже заворожено глядя на то, как Нева разлучает на несколько часов берега-братья. — Удивительный город, который каждую ночь делится на два, — Родик поежился, решил, что уже довольно прохладно, потому как дело двигалось к середине сентября, сбросил с себя пиджак и накинул его сверху на Наткин свитер, а сам присел рядом.
— Спасибо, — тихо проговорила Ната и передернула плечиками. — я действительно немного продрогла, — чуть наклонившись она коснулась плечом Родиона, а Родик просунул руку у нее за спиной и обнял девушку за тонкую талию.
— Ты не замерзнешь? — спросила она.
— Нет, — ответил он.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила она склоняя голову ему на плече.
Так они и седели на скамейке в сквере вытянувшемся вдоль набережной недалеко от дворцового моста. Он думал о том как приятно пахнут ее волосы, она о том, какое все-таки настоящее, надежное мужское тепло исходит от этого еще несколько часов назад незнакомого мужчины, заставляя чувствовать себя спокойно и уверено.
А по Неве в сторону Ладоги размеренно, один за другим, наступая друг другу на винты, шли сухогрузы под утробное ворчание судовых машин, в шелесте рассекаемой форштевнем невской волны. Шли сухогрузы, тяжелые, неповоротливые и не по воротимые, словно какая-то неведомая, магическая сила влекла их из Гавани в сторону Ладожского озера. И казалось, что ничто на земле не сможет остановить этого целенаправленного движения.
И сотни неспящих глаз следили за ними.
И среди этих глаз были глаза Родиона и Наты.
А за всем этим был город, вытянувшейся вдоль реки анфиладой домов, разноцветные фасады которых с другого берега были похожи на фанерные декорации Большого театра.
А над всем этим плыла Луна, молчалива, бледная, бесстрастная и огромная…
— Моя бабушка говорила, — прошептала Ната, — что это Кот-краденец каждый вечер крадет с неба солнце, а потом, проказник этакий, всю ночь разъезжает по небу в серебряной масленке до краев наполненной маслом. Похоже, правда? — спросила она Родика пристально глядя на Луну. — Это я все про солнце которое ты можешь украсть. — уточнила она.
— Правда, — согласился Родион отпивая вина из бутылки. — Ничего винишко. Забавное, — он отщипнул немного от крохотной головки сыра которую обнаружил в пакете и продолжил, закусив винную сладость. — А еще я слышал, что если очень долго смотреть на Луну, то можно сойти с ума…
— Стать Лунатиком, — поправила Родиона Ната. — И ходить по ночам во сне… Дай мне тоже вина, пожалуйста и сыра, — попросила она. — А ты можешь затмить Луну?
— Ну если солнце могу, значит и Луну тоже… — он протянул ей бутылку. — Я не буду новую открывать пока. Пей из моей.
— Хорошо, — согласилась Ната. — А как? — в ее голосе появилась хитринка.
— Как я устраиваю затмения? — Родик отщипнул немножко сыра и протянул Нате.
— Угу. Спасибочки, — ответила она. — Да. Как?
— Не скажу, — просто ответил Родион.
— Почему?
— Потому, что стоит раскрыть одну маленькую тайну одной маленькой очаровательной женщине, как через пол часа о ней будет знать весь огромный мир. Может быть я когда решу стать известным иллюзионистом и заработаю на этом кучу денег.
— Как Копперфильд?
— Больше, — пообещал Родион.
— Никогда бы не подумала, что на затмении Луны можно заработать много денег, — прижимаясь к Родику сказала Ната.
— Деньги можно зарабатывать на чем угодно, — уверенно проговорил Оболенский.
— А еще на Луне бывают моря, — не слушая заметила Ната, жмурясь от удовольствия как кошка.
— И океаны бывают, — добавил Родион беря из рук Наты бутылку и отпивая. — Ну и, что с этого, — он пристально посмотрел на Луну. — Только на самом деле это никакие не моря и не океаны, а бескрайние пустоши и равнины расположенные от земли на расстоянии триста восемьдесят четыре миллиона километра.
— Все равно красиво звучит, — сказала Ната. — Океан Бурь. Море Ясности… — она задумалась. — Чего там еще приходит на ум из школьного ученбника по астрономии?
— Море Дождей, Море Влажности… — продолжил Родик слегка напрягая память. — Какая на Луне влажность? Какие дожди? Пыль одна!
— Ну и что? — сказала Натка. — Зато ты только вслушайся как красиво! Море Радости! Если бы ты владел Луной, то смог бы подарить мне Море Радости?
