Руслан Ходяков - Лунный плантатор
Ната от неожиданности слегка надавила на тормоз. «Девятка» взвизгнула шинами и вильнула из стороны в сторону.
— Осторожней, — сказал Родик.
— Как!? — Натка широко открыв глаза смотрела на молодого человека. — Откуда?
— Угадал? — усмехнулся Родион.
— Это невозможно угадать! — Ната покачала головой.
— В общем-то ты права, — согласился Родик. — угадать трудно, но предположить можно.
— Но как?
— Все очень и очень просто. Смотри, — Родик стал загибать пальцы. — Начнем с того, что поздним вечером некая одинокая дама на автомобиле подъезжает к магазину за тем, что бы купить бутылочку хорошего вина…
— Ну и что? Что в этом такого?
— Как, что? — усмехнулся Оболенский. — Ясно же как дважды два! Молодая, красивая, и в одиночестве — это значит, что барышня замужем.
— Это еще почему?
— Хм, — Родион пожал плечами. — Иначе впереди нее чинно бы вышагивал как минимум один кавалер. Красивая девушка в одиночестве выглядит несколько неестественно. Если рядом с ней нет никого в данную, конкретную секунду, значит кто-то есть где-то там. И скорее всего этот кто-то законный, богом избранный и властью в лице ЗАГСа одобренный супруг.
— Ладно, — согласилась Ната, — а почему ты решил, что моего мужа нет дома? Он действительно в командировке…
— Потому как ты выбирала вино, — ответил Родик. — Так потакать можно только своим вкусам. Кроме того, подойдя к стеллажу с бутылками ты совершенно не обратила внимания на полку с крепкими напитками. Ты даже не взглянула туда. А мужчины, особенно мужья, обычно предпочитают, что-нибудь покрепче: водка, коньяк, виски… Пиво я в расчет не беру. Пиво, как известно, мужики пьют вместо чая…
— А может мой муж не пьет ничего кроме вина? Как и я? А?
— Возможно, — согласился Родик. — Но маловероятно.
— А сын? — спросила Ната. — Откуда ты знаешь, что у меня есть сын?
— О-о-о! — многозначительно протянул Родион и добавил пророческим тоном, с явными замогильными интонациями в голосе. — Это магия, волшебство! Только что у меня был контакт с астральным телом Нострадамуса… Я проверил твою ауру на предмет энергетических новообразований, и нашел ошибку в восьмом эгрегоре… В границах заданного орба, натальная Венера образует квинкос с транзитной Серединой Неба… При пораженном седьмом доме и выделяющейся по весу негармоничной Луне…
— Кончайте трепаться, месье Астролог, — попросила Натка. — Я серьезно спрашиваю.
— А я серьезно отвечаю, — сказал Родик доставая пистолет. — Руки в верх, барышня! Это ограбление! Осторожно, левой рукой, снимите с себя серьги, кулоны, цепочки, кольца, положите в свою сумочку и передайте мне.
Ната посмотрела на Родика и рассмеялась.
— Понятно, — сказала она. — С сыном все ясно. Можешь не объяснять!
— А я и не собираюсь ничего объяснять! — серьезно сказал Родик. — Огонь! — и он надавил на курок.
— Ой, — вскрикнула Ната, на секунду бросая руль и прикрывая лицо руками от тонкой водяной струи бьющей из ствола направленного на нее игрушечного пистолета. — Как ребенок, честное слово!
— Следите за дорогой, барышня! — Родион перехватил свободной рукой руль, не давая машине уйти на встречную полосу. — Вот женщины! Разве можно бросать руль на скорости семьдесят километров в час!? Да и вообще… — посетовал он, заглядывая в ствол детской игрушки. — Я не думал, что пистолет заряжен.
— А все мой Женька, — обижено проговорила Ната, возвращаясь к дороге, правой рукой вытирая воду на щеке. — Разбросает свои игрушки где попало! — А завтра будет опять хныкать: «Мама, я свой пистолет потерял…» Купи, стало быть, новый! Если б ты знал сколько у него дома этих «пестиков» и этих самых «ружбаек»! Целый арсенал. Взвод морских пехотинцев вооружить можно! А сколько потеряно, сломано и раздарено по друзьям и знакомым…
— Хороший мальчик у тебя, правильный. Далеко пойдет, — сказал Родион, разглядывая игрушечное оружие. — Ты смотри, — покачал он головой. — Игрушка, а с виду как настоящий! «Магнум-148» — один в один… Я когда увидел лежащий, запросто так, на переднем сидении пистолет даже присвистнул от удивления. Подумал: «Ничего себе барышня дает! Она бы еще танковый пулемет на крыше возила!» А потом понял, что это всего лишь игрушка.
— А раз есть игрушка — значит есть ребенок. Раз пистолет — значит мальчик, — закончила Натка. — Вот так вот знайте, месье Дедукция. И мы не лыком шиты!
— Хе, — усмехнулся Родик. — Ты тоже далеко пойдешь. Как и твой Женька.
— Куда уж нам! — рассмеялась Ната. — Ладно. Со мной, мужем, сыном мы разобрались. Дедукция — дедукцией, но… Не пойму! А про подругу ты каким образом догадался? Что правда, то правда. Я точно недавно заезжала к Машке, но ее мамуська сказала, что за ней пришел народный фронт и они ушли… Просто мистика какая-то!
— А, — отмахнулся Оболенский. — Никакой мистики. Ты выглядела раздосадованной. Именно раздосадованной, поскольку у тебя сорвалось свидание с подругой, а не расстроенной, как если бы у тебя не состоялось романтическое свидание.
— Мало ил из-за чего я могу быть раздосадована? — возразила Ната. — может я только, что бабушку задавила? — Натка сделал страшные глаза и взглянула на Родика. — Насмерть, а!?
— Не-а, — покачал головой Родион. — Подруга — однозначно, и никаких сусликов. Сама посуди. Куда может податься красивая замужняя женщина поздним вечером в отсутствии мужа? Либо к «другу», либо к подруге.
— В самом деле, — Ната поджала губы. — Какая же я все-таки дура… — задумчиво проговорила она и спохватилась. — Ой! Дура, в смысле «как я раньше не догадалась». Понятно?
— Понятно, — усмехаясь Родик и пожал плечами. — Понятно… То есть не совсем понятно куда мы все-таки направляемся? — она завертел головой пытаясь понять какими такими тайными городскими улочками везет его эта очаровательная девушка.
— Ты же сам сказал, — ответила Ната. — На Луну!
— И где у нас Луна?
Глава десятая
В которой выясняется, что Родион не может поджечь море, но зато может затмить солнце. И в которой выясняется, что Родик немножко волшебник
— Секунду, — сказал Ната Дуренбаум, включила правый поворот и под зеленую стрелку светофора, следом за какими-то ржавыми Жигулями неповторимого серо-грязного, пардон, серо-красного цвета повернула с Невского проспекта на Дворцовую площадь — самую прекрасную и загадочную площадь Петербурга. Доехав до набережной она свернула еще раз направо и припарковала автомобильчик прямо под ярко освещенной, впрессованными в асфальт тсячеватными фонарями, громадой Эрмитажа.
— Как, где Луна? — улыбаясь сказала Натка, заглушив двигателем и поворачиваясь к Родиону Оболенскому вполоборота. — Там же где и всегда… Пойдем, прогуляемся, — она кивнула в сторону парапета набережной где по одиночке, парами, и небольшими компаниями, в ожидании момента когда начнут разводить мосты, прогуливались скучающие, некоторые даже трезвые, страдающие бессонницей граждане.
— Годится, — кивнул Родик и открыл дверцу машины, — Понимаешь, какая штука, — вещал Родион уже снаружи. — В ваших краях я оказался, так сказать, волею рока. И поэтому где у вас Луна я не знаю…
— У нас Луна, — нравоучительно ответила Ната выходя из автомобиля и с наслаждением втягивая свежи ночной воздух, пахнущий рекой с горчинкой асфальтового запаха. — У нас Луна там же где и у вас. На небе, — и Ната картинно развернувшись широким жестом указала на край горизонта где уже взошла круглолицая бледная, как с перепугу спутница земли. — Вот, обратите ваше внимание! Прямо над горизонтом.
— Да, что вы говорите? — притворно удивился Родик. — А я то, лапоть провинциальный, грешным делом подумал, что в таком замечательном городе как Питер и Луна должна быть на каком ни будь особенном месте!
— Вот Как!? — Натке пришлось удивится взаправду. — Ты не наш, в смысле не питерский? — она взяла из машины пакет с вином и передала Родику. — Думаю это нам пригодится.
Оболенский безропотно принял пакет и покачал головой.
— Неа. Сами мы не местные… — дурачась запричитал он. — Приехали сюда случайно… Осталися без денег… Помогитя люди добрые кто чем может… А? — Родик посмотрел на Нату.
Ната, закрыла машину, взглянула на изображающего попрошайку Родиона, не выдержала и рассмеялась.
Попрошайка в модном костюме, в рубашке и при правильно подобранном галстуке «в тон» выглядел весьма комично. Но играл Родик натурально. Жалости и вселенской скорби в его голосе, а тем паче на его, якобы страдальческой физиономии было хоть отбавляй.
— Ну ты и артист! — проговорила Ната. — Тебе бы в театре работать…
— Нет уж увольте, — отмахнулся Родион, сбрасывая с себя личину этакого Рокфеллера идущего с сумой по миру. — Работал я как-то в одном театре, так еле живым ушел, — Оболенский галантно подставил девушке руку, Ната взяла его под локоть и они перешли на другую сторону улицы, где влились в стройные ряды гуляющих. — Театр, впрочем, как и любой другой творческий коллектив, продолжал Родик. — это террариум единомышленников. Все вроде бы делают общее дело, выдают, так сказать на гора кубометры трагедий и фарсов, но каждый того и гляди народит другого за задницу зубами хватануть. Лавровый венец, знаете ли, одни на всех и каждый желает его именно себе на чело водрузить. А отсюда — дрязги, сплетни, интрижки. Смешно смотреть как актеры каждый день пиписками меряются.
