Людмила Милевская - Моя свекровь — мымра!
Фрося быстренько осознала, что я в шоке — в нормальном состоянии, как истинно русская, я не ругаюсь, но разве наша русская жизнь нормальное состояние знает?
Впрочем, не стоит о грустном — поговорим о смешном.
Фрося, видя мой шок, тревожно сказала:
— Сонечка, успокойся. Наша милиция очень хорошая, она просто не знает как нам помочь. Ну посуди, где нас искать? И сами не знаем, где мы находимся.
Точно! И сами не знаем!
Теперь меня загрызло чувство вины — так оскорбила милицию!
Захотелось их всех расцеловать, этих бессеребреников!
— Как я могла?! Там же одна беспристрастность! — с пафосом воскликнула я. — Бескомпромиссность! Бесшумность! Бессменность! Бесстрашие! Беззлобность и беззаветность!
— Соня, остановись! — испугалась моя Ефросинья. — Там много чего, перечислять, дорогая, замаешься. Давай лучше думать как сделать так, чтобы все это нам помогло.
Я согласилась:
— Правильно! Думать давай! Не часто со мною такое случается!
И в этот миг снова ожил мой телефон, и снова глас Вельзевула — хоть трубку к уху не прижимай.
— Ты где? — грозно возопила свекровь. — Если не скажешь мне по-хорошему…
Нашла чем пугать, я сама всех так пугаю.
И все же, из уважения к старине, я покладисто ей отвечаю:
— Я у подруги.
— Не лги! Ты с мужиками!
“В каком-то смысле она права, — подумала я, — но признавать это глупо”.
Поэтому я возражаю:
— Что? Я с мужиками? Сущая ерунда! С тех пор, как вышла за вашего Роберта, мужчины мне абсолютно противны!
Пусть знает, до чего ее сыночек здоровую бабу довел со своей дурацкой наукой. Она же как и не слышит.
— На молоденьких потянуло! — вопит.
Все по Фрейду — о чем сама думает, о том и зудит. Истину эту, конечно, скрываю, но доступно весьма объясняю, что слегка она неправа. И тут мне свекровь (злорадно так!) заявляет, что у меня есть Валет.
Как громом меня поразило: “Валет? Что за валет? В азартные игры я не играю. Или мать Роберта “крышей” стала слаба?”
Для прояснения обстановки задаю ей вопрос:
— Что за Валет, дорогая моя?
— Огромный Валет! — сообщает глас Вельзевула и добавляет: — А в ухе серьга в форме пениса!
Ну как тут не вспомнить опять Пушкина, прозаика и поэта? Я вспомнила и вот уже перед глазами картина: предсмертный выдох сумасшедшей старухи: “Тройка, семерка, туз”.
Последние сомнения, покидая меня, толкнули на версию: “Точно, у матушки Роберта “крышу” снесло. Добегалась по соляриям. Бог свидетель, я предупреждала ее!
Впрочем, так даже лучше”.
Мысленно подбирая приличный дурдом, я задаю новый вопрос:
— И что он, этот валет?
И Вельзевул злорадно мне отвечает:
— Думаю, он хочет залезть на даму, а вот кто эта распутная дама, мой Роберт скоро поймет!
Пришлось мне признаться:
— Возможно, Роберт ваш и поймет, но я-то совсем не понимаю!
— Ну! Что я тебе говорила! Ты мало что дура, оказалось вдобавок и б…дь! — торжествует свекровь и вешает трубку.
“Кажется, меня оскорбили! — растерянно думаю я. — Неужели назвали самой популярной в России женщиной?! Но за что?”
Теперь я на Фрося смотрю в полнейшей прострации и обалдении.
— Детка, — я ей лепечу, — есть в вашем городе этот, ну как же его, с серьгой в форме пениса, имя забыла…
Фрося мне подсказала:
— Валет.
“Сейчас лишусь чувств!” — подумала я, но не лишилась.
Глава 9
Я чувств не лишилась, я начала Фросю пытать, и она мне рассказала, что Валет состоит у Якудзы на службе. Я поразилась:
— Откуда ты это знаешь?
— Весь город знает, — горько усмехнулась она. — У нас демократия. Якудза от народа ничего не скрывает и секретов не держит.
— Так почему же этот народ милиции все не расскажет? — задала я разумный вопрос.
И глупейший ответ получила.
— Милиция — тоже народ, — философски заметила Фрося и пояснила: — Милиция тоже все знает.
Тут возникала загадка: милиция — не свекровь. Моя же свекровь о Валете знает. И даже о серьге в форме пениса. Откуда?
— Надо свекрови звонить, — сказала я Фросе и, шарахнув по двери ногой, истошнейше завопила: — Караул! Умираю!
И сразу выяснилось, что верзилы такие же люди, и у них есть любопытство: они мигом открыли дверь и нетерпеливо воззрились, желая узнать как я умирать собираюсь. Я умирать передумала и спросила:
— Есть среди вас Валет?
Интеллигентный ответил:
— Есть. Он у нас самый главный после батяни.
— С серьгой в ухе?
— Ага.
— А серьга в форме пениса?
— Точно, он прикольщик, наш шеф Валет.
“Все сошлось, — мрачнея, подумала я. — И кличка противная, обещает много плохого”.
Пришлось осведомиться:
— А кличку он как получил? Неужели всех подряд валит?
Интеллигентный осклабился:
— Нет, Валет очень трусливый, всегда первым он сваливает, вот и прозвали Валетом его.
“Трусливый? Ну хоть где-то мне повезло”, — подумала я и спросила:
— Он со мной как-нибудь связан, этот Валет?
Оборот речи совсем не из простых, согласитесь — верзилы мои призадумались.
— Он ее похищал? — подсказала им Фрося.
— Да-да, похищал, — закивал черепком Интеллигентный. — Он на нее мешок надевал.
— Все ясно, — констатировала я и кивнула верзилам: — Теперь вы свободны.
Интеллигентный заржал:
— А вы нет, — и вышел из комнаты.
Верзилы потянулись за ним. Дверь закрылась на ключ.
— А вот теперь позвоню свекрови! — воскликнула я и позвонила.
К ней вопрос был один: как узнала ты, старая шельма, про верзилу Валета.
Вопрос, разумеется, я задала в той форме, которая располагает к ответу: мамуся-дорогуся и прочее-прочее. Понимаю, что фальшь и цинизм, но пришлось: деваться-то некуда.
В ответ получила глас Вельзевула:
— Раз Роберт так сильно занят наукой, я сама решила за тобой последить.
— Вы и здесь ни на что не способны, — отрезала я. — Как вы следили, если с Валетом скрестили меня? Ведь с ним я с единственным не общалась!
— Мне плевать с кем ты общалась! — заявила свекровь. — Оправдываться будешь перед Робертом, глупым сыном моим! Я же могу сказать только одно: мой детектив про Валета все знает и мне уже доложил. И еще детектив мой подслушал как ты набивалась в друзья к бандитам и мечтала сняться в порнухе.
Я восхитилась свекровью: “Ну, стерва, дает!” — и кротко спросила:
— Какой детектив?
— Тот, которого я наняла, чтобы вывести кое-кого на чистую воду. Пусть не думает Роби, этот мой сын, что жена у него святая. Уж теперь я все знаю! Узнает и он! Все! Все узнают!
Во дела! Все скоро узнают, а как же я? Я-то когда узнаю?
— Мамуля, — вкрадчиво ей говорю, — ну раз уж скоро об этом узнают какие-то все, так может и мне вы доверите страшную тайну. Что мой Роберт узнает?
Вельзевул мой взорвался:
— Не твой, а мой! Роберт мой! Только мой!
Чтобы не хватил старушку удар, пришлось пойти на компромисс.
— Хорошо, — отвечаю, — будем считать, что я Роби взяла в аренду у вас, а теперь скажите, пожалуйста, что он узнает, ваш Роберт?
— А то, что ты с детства мечтала сняться в порнухе! — выпалила свекровь и заверила: — Мой детектив все подслушал!
Мне стало обидно — пришлось сказать:
— Глупость вам страшно идет, с ней и живите. Если ваш детектив так усердно подслушивал, тогда он не мог прослушать того, как я насмерть сражалась. Визг на всю округу стоял, так раздеваться я не хотела.
— Раздеться ты предложила сама, — прогремел Вельзевул, — но бандиты глядеть не хотели на то, что ты называешь своей фигурой, и запретили тебе.
— Если речь зашла о фигуре, то я вам скажу: кто бы мне говорил! Сверху загар, а под ним полтора метра чистого сала! А объемы: 160-160-160 — талию делайте где хотите!
— Посмотрим, что будет с тобой лет через двадцать! — пообещала свекровь.
— Хотите сказать, лет через сорок? Ведь на столько вы старше меня?
Вельзевул мне мгновенно ответил, но услышать я не смогла: в нашу беседу встряла бедная Фрося.
— Ничего не пойму, — сказала она. — О чем вы говорите?
— Сразу поймешь, когда женщиной станешь, — ответила я и обратилась к свекрови, переходя прямо к делу:
— Как удалось вам узнать, куда я отправилась?
— Роберт, этот мой сын, рассказал! — злорадно заявила она.
Я взбесилась:
— Ах, Роберт! Этот мой муж! Он у меня получит!
— Ты регулярно ему не даешь!
— Он, наглец, и не просит! И теперь он еще посмел разболтать куда я поехала?! Будет ему развод!
— А тебе еще хуже будет! — интригуя меня, пригрозила свекровь и бросила трубку.
В отчаянии я завопила:
— Вот они, родственники! Как помогают в беде! Меня похищают, а детектив все это снимает на камеру! А у свекрови моей одно на уме! По себе стерва судит и ничего, кроме измены, не приходит ей в голову!
Фрося кое-что понимала, но вопросы от этого только лишь множились.
— Соня, что происходит? Ты мне скажешь? — спросила она.
