Людмила Милевская - Моя свекровь — мымра!
Глянула исподлобья (знала, что так особенно хороша), усмехнулась кокетливо и, скрывая остатки смущения, тихо спросила:
— Почему вы хотите подарить мне цветы?
Он улыбнулся:
— Не только цветы.
Краснея, она воскликнула:
— Не только цветы? Что же еще?
— Я весь мир хотел бы вам подарить.
Ее тонкие брови взлетели вверх:
— Но почему? Почему?
Он смущенно признался:
— Потому, что вы… девушка моей мечты.
Глава 8
Дверь притворилась, и мы с Фросей опять остались одни: одни в комнате, но не в доме.
— Только попробуй теперь меня обвинить в дурацком приколе, — воскликнула я.
— Не собираюсь, — лаконично ответила Фрося, и даже в сумраке было видно, что она стала мела белей.
“Неужели и Ефросинья все поняла?” — подумала я и спросила:
— Не собираешься? Почему?
Ответ прозвучал в форме вопроса:
— Знаешь, кто этот здоровущий мужик?
— Шеф, — буркнула я, — их “батяня”. Верзилы перед ним навытяжку все стояли.
Фрося, округляя глаза, сообщила:
— Это Боря, местный крутой, воротила, мафиоза и черт знает кто там еще! Сонечка, мы попали в такой переплет, что вряд ли выйдем отсюда живыми!
— Да-ааа?!
И вот тут-то разум мне отказал, что частенько бывает. Почему-то вдруг захотелось вернуться к привычной версии, более безопасной.
— Хватит меня пугать, — брякнула я, — этот Боря тоже прикол. Часть твоего прикола.
— Да нет же, — горячась, воскликнула Фрося. — Это зверь и убийца, настоящий бандит, Борис Вырвиглаз по кличке Якудза.
— Не пыли мне мозги! — гаркнула я. — Ты сама про прикол говорила!
Фрося вдруг согласилась:
— Да, говорила.
— Тогда объясни, что имелось ввиду.
— Как обычно, я решила над тобой подшутить и расклеила по городу объявления с фотографией и текстом, мол разыскивается преступница, аферистка…
Я разъярилась:
— Ты лжешь! Ты о другом говорила! Что ты имела ввиду, когда насчет долларов меня распекала и ворчала, что здесь это стоит дешевле?
Фрося горестно сообщила:
— Я всего лишь хотела сказать, что Москва, это другая страна. У нас все дешевле и проще. И касалось это не моего прикола, а твоего. Я-то подумала, что ты мне в отместку дуркуешь: заплатила верзилам, вот они по городу нас и катают. Уверяю, за семьсот долларов здесь тебя увезут на Луну, а не то, что за город.
Мне стало нехорошо.
— Так говоришь, это Борис Вырвиглаз? — спросила я, смутно ощущая реальность.
Фрося с искаженным страхом лицом подтвердила:
— Да, по кличке Якудза.
— А кличку свою он как получил? — грациозно стирая капельку пота, спросила я.
— Как-как, ясно как. За жестокость восточную и беспредел. В нашей области его даже куры боятся.
— Ой-е! — воскликнула я, хоть и склонна к тому никогда не была: грубостей не терплю с тех самых пор, как полюбила искусство.
Фрося моя тяжко вздохнула и мечтательно прошептала:
— Пожить бы еще…
И зловеще присовокупила:
— Так не хочется умирать.
— Ни с того ни с сего, — дополнила я и меня обдало кладбищенским холодом.
Как-то сразу захотелось домой, к мужу, к Роберту, под бочок к любимой свекрови…
Вот что меня всегда поражает — даже на самом краю могилы — так это народная мудрость.
Как умен наш народ!
Как он прав, когда говорит: “Помяни черта, он и рога высунет”.
Я только мысленно свекровь свою помянула, а она уже тут как тут: сотовый зазвонил, я трубку к уху прижала, а оттуда вопль Вельзевула:
— Невестка, ты где!
Повадилась своло…
Да что такое? Откуда прет эта грубость? Из меня, из нежнейшей натуры! Сама себе удивляюсь! Вот до чего нас доводит российская жизнь, беленьких и пушистеньких.
Так вот, продолжаю: повадилась мать наша с Робертом невесткой меня называть, будто нет у меня знаменитого имени. Ну да ничего, я в долгу не осталась: свекровушкой нежно ее зову.
Правда, созвучно с коровушкой?
В этом мой тонкий прикол.
— Свекровушка, — ей отвечаю, — я здесь.
Где “здесь” не уточняю, чтобы жалкую оперативную память свекрови объемной информацией не загружать.
— И что ты там делаешь? — интересуется она, эта мать Роберта.
Лаконично ей отвечаю:
— Мою полы.
Не рассказывать же ей про битву с “быками” — не хватало еще, чтобы моего Роберта мать жалела каких-то “быков”.
К тому же, она обожает когда я мою полы. Пусть радуется сво… Своевольная женщина.
На этом наш разговор оборвался по воле свекрови. Я положила трубку в карман и возмущенно уставилась на Ефросинью.
— Ты что-нибудь поняла? Лично я — ничего!
— Кто тебе, Соня, звонил? — удивленно спросила Фрося.
— Мой верный враг и близкий вредитель, — ответила я.
Вспомнив, что подруга замужем не была, быстренько пояснила:
— Звонила мне мужа мать, ити!
— А-аа, свекровь, — прозрела она.
— Именно! Это ужасное мне и звонило! Даже здесь меня достает! Теперь удивляюсь, как она без меня жила? Чем развлекалась?
Фрося не просто замужем не была, а очень сильно замужем не была, иначе не знаю чем объяснить последовавший вопрос.
— О чем ты? — спросила она, и меня прорвало.
— Вот спрашивается, что это был за звонок? — взбесилась я. — Зачем эта родственница позвонила? Чего добивалась? Хотела чего?
— Настроение испортить хотела, — вставила Фрося, и я поняла, что подругу недооценила.
Видимо, некоторым, особенно умным, замуж не надо ходить, чтобы понять, как оно выглядит, ЭТО (свекровь) чем живет и на что, блин, способно! Простите, но иначе не скажешь — не та будет истина.
Разумеется, я согласилась:
— Точно, хотела невестку расстроить. Теперь меня даже радует, что “быки” батяни нас скоро пришьют.
— Почему?
— Свекровь моя осиротеет и со скуки удавится или от переизбытка злости помрет. И знаешь что, это только начало. Она еще сто раз позвонит.
Фрося дала дельный совет:
— Выключи телефон.
— Правильно! Выключу! То-то ее перекосит!
И тут до меня дошло, чем я обладаю — богатством каким!
Боже вас упаси глупость подумать: нет, не свекровью — обладаю я сотовым телефоном. Тупые верзилы не догадались меня обыскать.
— А что это я здесь сижу! — воскликнула я. — Надо звонить в милицию!
Фрося моя оживилась:
— Правильно! Сейчас же звони!
И я позвонила: 02 набрала и поимела беседу похуже, чем со свекровью. Я им говорю:
— Нас с Ефросиньей похитили.
Мне отвечают:
— Не вас одних.
И просят адрес назвать.
— Чей адрес? — опешила я.
— Ваш и того, кто вас похитил.
— Мой адрес в Москве, — я им сообщаю, — адрес же похитителей сами и выясняйте, раз вы милиция.
И тут началось невероятное: меня отчитали и пригрозили в “обезьянник” забрать, если еще повторится.
— Что повторится? — спросила я из чистого любопытства.
Мне в ответ:
— Прекратите нас отрывать!
— От чего?
— От работы!
— О-о, извините, не знала, что вы сейчас водку сосете и с аппетитом закусываете под зверский секс. Ведь в этом ваша работа, кажется, заключается. Ах, извините, забыла: еще взятки, поборы-побои, крышевание и прочие мелочи. И в самом деле, каторга, а не работа.
— Слушай, ты, — донеслось мне в ответ.
Остальное не подлежит переводу на нормальный русский язык — правду, я вам скажу, не любит никто.
“Миленькая беседа, — подумала я. — Интересно, за что я налоги плачу? Но не на ту нарвались! Дармоеды! Лентяи! Я их заставлю работать! И не таких заставляла — мои мужья живое тому доказательство…
Впрочем, полуживое уже после меня”.
— Вот что, — грозно я заявляю, — со мной шутки плохи, сейчас же пришлите группу захвата, пока по-хорошему вас прошу.
В ответ лаконично:
— Куда прислать?
Я, растерянно глядя на Фросю, шепчу:
— Приплыли. Где мы находимся? Как им сказать? Ты поняла каков был маршрут?
Подруга в ответ, пожимая плечами:
— Кроме мешка ничего не заметила.
Я пылко обратилась к милиции:
— Вы должны понимать, что на нас надели мешки и утащили за город! Заточили в нищенский дом и держат здесь принудительно в антисанитарии, а я к джакузи привыкла!
— Отвыкай, — получила я глупый совет, — и чаще закусывай.
— Вам видней, — ответила я. — Не забывайте опохмеляться!
На том разговор и закончился — в трубке раздались гудки.
— Что это было? — спросила я Фросю, теряясь в догадках.
Она просветила:
— Наша милиция.
— И как же теперь? Не поняла, приедут спасать нас или оставят в лапах Якудзы?
Поражая меня пессимизмом, Фрося заверила:
— Конечно оставят.
— Ужас какой! Бессердечие! Беспредел! Бестактность! Бессвязность! Бессилие! Безмозглость! Бесславие! Бессистемность! Беспечность! Беспутность и беспробудность! Беспросветность! Бляд…
Как великий писатель, я знаю: у нас в алфавите букв тридцать (по-моему). Казалось бы, богатый ассортимент. Меня же на “б” заклинило. Сидела и тупо перечисляла все, что начиналось на “б” — приличного мало, должна вам сказать.
