Татьяна Луганцева - Террариум для Царевны-лягушки
– А вместо этого нас, как идиотов, загнали в эту тьмутаракань. Без девочек, без нормальных условий существования, без архитектуры, вообще! – дополнил его брат.
– Да, обидно, – согласилась Меланья.
И, глядя на ребят, затянулась сигаретным дымом. На мгновение она потеряла ориентацию во времени и пространстве. Затем из ее легких вырвался душераздирающий кашель. Дима глубокомысленно заметил, вынимая из ее рук окурок:
– Нет, сегодня явно не твой день для начала курения.
– Что за гадость?! С таким смаком некоторые курят, диву даешься... Нервы успокаивать... Да еще больше их испортишь!
– Если не идет, то не надо, – изрек Григорий. – А этот дом – городская муниципальная лечебница для каких-то асоциальных слоев общества.
– Что значит – асоциальных? – напряглась Меланья.
– Бомжи! – хохотнул Григорий.
– Ну, не совсем так... Хотя... Да, для тех, у кого нет прописки, нет денег на нормальную клинику, нет памяти, нет документов... – пояснил Дима. – Поэтому здесь иногда ходят такие личности – ужас! Страшно смотреть! Вот я, честно говоря, и удивился, когда увидел такую красотку в здешних краях.
Меланье осмыслить сказанное не дали, так как уступ, на котором она приютилась, резко обломился и она с треском приземлилась на гальку своей пятой точкой. От боли у нее в глазах потемнело.
– У-у! – завыла она.
Парни не на шутку перепугались. Встреча с новой знакомой не принесла им ничего хорошего, сплошной экстрим. Они переглянулись, и Дима сорвался с места, крикнув на ходу:
– Я за Верой, она тут единственная, кто по русски понимает!
Несколько долгих минут Меланья лила горькие слезы, держась за зад, а перепуганный Григорий нес всякую околесицу:
– Вот ведь трухлявый пень! Что толку, что мы тут с братом дырки замазываем? Реставрация! Какая, на фиг, реставрация?! Тут даже капитальный ремонт не поможет! Все надо сносить и строить заново! Денег на социальный объект нет! Вот дождутся, пока здесь люди заживо сгорят!
– Ой, не кричи... Мне сейчас плохо станет, – взмолилась Меланья и сквозь пелену слез увидела невысокую женщину в белом халатике, из-под которого торчали полные ноги, обезображенные варикозными венами. Рядом с ней стоял Дима и сбивчиво объяснял:
– Вот она. Знаешь, как навернулась?! Ужас! Аж треск стоял!
– Так вы русская? – на чистом русском спросила женщина.
– Не слышно, как я матерюсь?
– Пойдемте со мной, что-то вы мне не нравитесь... Вдруг сломали чего? Мальчики, помогите ей встать и дойти до приемного отделения.
Спустя какое-то время Меланья поняла, что лучше бы она лежала в беспамятстве и не терпела бы такие муки. В приемном отделении, как и все остальное не отличающемся чистотой и комфортом, на каком-то допотопном аппарате ей сделали рентген пояснично-крестцового отдела позвоночника, и Вера выдала ей:
– Перелом копчика! Ну, вы даете! Фактически на ровном месте...
– Не на ровном месте, а из-за трухлявости вашего здания! – возразила Меланья, корчась от боли. – Что теперь делать? Гипс?
– Кто же вам на это место гипс наложит? Тоже мне – придумала! – фыркнула Вера. – Ничего не поделаешь. Что называется – покой и все... само заживет. Больше не падайте!
Вера, при ближайшем рассмотрении, оказалась гораздо старше, чем показалось сначала. Просто она усиленно молодилась. Отсюда и эта нелепая молодежная стрижка, и сомнительно яркий макияж, и минимальная длина юбчонки.
– Чего вы вскочили-то? Коридор такой прошла... Вот и угробилась.
Вера вывела ее из приемного отделения на улицу, так как от боли, духоты и запаха медикаментов Меланье стало плохо. Только здесь у входа в социальную лечебницу было проведено хоть какое-то облагораживание территории. И даже была выстрадана импровизированная клумба с уже засохшими цветами, видимо, поливать их забывали. По обе стороны дорожки из потрескавшегося асфальта стояли скамейки. Слово «Присаживайся!» застряло где-то в Верином горле.
– Сколько будет заживать? – поняла ее Меланья.
– Месяц... как все переломы... наверное...
– Что значит «наверное»? – испугалась Меланья.
– Если не сдвинете ничего. При полном покое то есть.
– Понятно, – вздохнула Меланья и с тоской посмотрела на скамейку. – Я что, месяц не смогу присесть?! Ну уж нет! – И она аккуратненько присела бедрышком на край скамейки. – Как же болит...
– Надо думать, – согласилась Вера и расположилась рядом, доставая сигареты. – Будете?
– Нет! – слишком поспешно ответила раненая и контуженая, к тому же брошенная и забытая.
– Как вы сюда попали? – закурила Вера.
– Я бы хотела это услышать от вас.
– Ха! Знаете, вам повезло – я была дежурной медсестрой, когда вас доставили...
– А кто же меня доставил? – прищурив глаза, перебила ее Меланья. – Уж не надменного ли вида типчик со старомодной причесочкой из темных вьющихся волос? Такой колючий, равнодушный взгляд и глупая улыбочка? Уж не он ли?!
– Эко вас зацепило! – засмеялась Вера. – Надоела какому-то «папику»? Равнодушный взгляд! Осел он, значит! На такие-то формы мы – женщины – и то с завистью смотрим! А у него – равнодушный взгляд! – Вера сплюнула на землю и положила руку на живот.
– Черт! Наелась кислых щей, теперь язва моя обострилась! Кормят больных черт знает чем, а мы вместе питаемся... Не привезешь же им помои, а нам бутерброды с икрой? Вот и едим месиво из одного котла. Нет, мы, конечно, не должны есть больничную пищу, но ее столько остается. Вы, кстати, ели? Хотя вы только что в себя пришли! – махнула рукой Вера и встала с лавки. – Пойдемте ко мне, я все-таки полечу себе желудок.
Меланья с трудом поднялась со скамейки и поковыляла вслед за медсестрой в корпус. Хорошо, что не пришлось долго идти, дежурка находилась сразу же по левую сторону. В кабинете творился жуткий хаос, громоздились кипы пожелтевших бумаг, тюки с бельем, по виду которого ни в жизнь было не понять, чистое оно или нет. Также в это небольшое помещение были воткнуты драный, давно списанный диванчик и стол с покосившейся столешницей.
– Садитесь, – снова забыла Вера, указывая Меланье на диван.
Та все так же осторожно подчинилась. Сидеть на мягком оказалось еще более неудобно, чем на твердом. Вера с трудом открыла перекошенную форточку. Окно, видно, не мыли уже несколько лет. Сквозняк поднял столб пыли, и Меланья чихнула.
– Да, здесь бы прибраться не мешало... – согласилась Вера. – Да мне все некогда. Дел невпроворот. Я по совместительству сестра-хозяйка, только и занимаюсь заменой описанного постельного белья или измазанного нечистотами на чистое.
Меланью даже затошнило от ее слов. А Вера вытащила из-под стола коробку, достала из нее бутылку и, дунув в стаканы сомнительной чистоты, разлила водку. Не дожидаясь тоста, чоканья или хоть каких-то комментариев от гостьи, Вера залпом выпила водку.
– Ох, хорошо! Просто – душевно!
Меланья так и осталась сидеть с открытым ртом и полным стаканом.
– Как-то не так я представляла лечение желудка. Да что там говорить, вообще лечение, – сказала она.
Вера налила себе вторую порцию и мрачно посмотрела на свою собеседницу.
– А ты не паникуй раньше времени! – перешла она на «ты». – Кто тут из нас медик? Между прочим, язву и раньше спиртом лечили. Пусть не в таком количестве и пусть с яичным белком и солью. Но у меня свои рецепты. Большая язва, а то и две! Поэтому больше водки! Полная дезинфекция! Доказали, что язву вызывают какие-то бактерии, а они спирт не любят, то есть он их убивает!
– Логично, – согласилась Меланья и посмотрела на свой стакан.
– Не смотри – пей! И боль пройдет! Тебе полезно!
– А что со мной? – спросила Меланья.
– Так вот... – махнула вторую порцию Вера. – Тебя привез какой-то польский дядька, совершенно не подходящий под описание, которое ты дала.
– Водитель грузовика, то есть фуры, – поняла Меланья.
– Да, машина была не из легковых, перегородила нам тут все. «Скорая» припарковаться не могла, – согласилась Вера. – Он тебя и сдал, сказав, что тебя не знает, что вроде ты русская, что подобрал по дороге... Мол, была ты с мужиком. Стоп! Уж это не с тем ли, о котором ты так нелестно отзывалась?
– С ним...
– Вот! Мол, он бросил вас, то есть развел. Денег не отдал и сам исчез, а тебе после этого резко стало плохо, и водитель очень испугался. Тебя всю дорогу рвало, а потом ты вообще отключилась. Вот он и дал задний ход, свернул с дороги и отвез тебя сюда. Так ты оказалась у нас. Как и многие наши пациенты. Без имени, без документов, с загадочной историей...
Меланья выпила водки и усилием воли удержала ее в себе.
– А мне можно пить? – поздновато спросила она.
– Тебе? Да, что с тобой станется? Отравление у тебя было, желудок промыли, лекарства вкололи. Продезинфицируешь все внутри. А вот про перелом копчика врачу не говори, а то мне влетит, что не уследила. Я сегодня дежурная и за порядок отвечаю! У нас нехватка медицинского персонала, – сообщила Вера и вылила остатки водки себе в стакан. – Хорошо?
