Дарья Донцова - Маникюр для покойника
– Лампа, не плачь, – внезапно сказал один из мопсов. От неожиданности я подскочила и увидела в ногах Кирюшу.
– Не плачь, – повторил мальчик, – я тебе помогу.
– Как?
– Гляди, – он сунул мне в руки листок.
Глаза побежали по строчкам: «Распорядок дня. Подъем в семь, завтрак, гулять с собаками. Они должны пописать три раза, покакать один. Потом помыть посуду, убрать комнаты…»
Я с изумлением поглядела на Кирку, он скрупулезно расписал все мои обязанности.
– Дальше смотри, – велел мальчишка.
Следующий листок назывался «Меню». Завтрак – каша, хлеб, сыр; ужин – сосиски, пельмени, котлеты.
– Это я так, для примера написал, – сообщил Кирюшка, – можно иногда картошечку пожарить или яичницу сварганить.
Я с глубоким уважением покосилась на неожиданного помощника. Ему и впрямь пришла в голову отличная идея. Если постоянно держать перед глазами подобную шпаргалку, трудно что-нибудь забыть.
– Лампа! – заорал Сережка. – Давай сюда бегом, одна нога здесь, другая там!
Ожидая всего самого плохого, я влетела в кухню.
– Тебе ножку или грудку? – как ни в чем не бывало поинтересовалась Юля. – Куры – восторг!
– Кстати, масло отличное, – добавил Сережка, – на вологодское похоже.
Я почувствовала, как в груди будто лопнула туго натянутая веревка. Ребята явно старались приободрить меня. В эту секунду Кирюшка заорал:
– Глядите, у нас в прихожей мобильный, Сережка, тебе на работе выдали?
– Нет! – крикнул брат.
– А чей он тогда? – не успокаивался мальчик.
Я хотела было ответить: «Мой», но вовремя осеклась. У меня теперь нет сотового, он остался в прошлой жизни, вместе с ключами и кошельком. А этот я ухватила в квартире Константина, в туалете, на полочке, машинально, так как привыкла всегда иметь при себе трубку. Похоже, я становлюсь профессиональной воровкой: сначала сумочка, теперь «Сименс».
– Чей он? – продолжал настаивать Кирик.
– На улице нашла, – медленно ответила я. – Надо вернуть владельцу, но как узнать его имя?
– Очень просто, – ответил Сережа, разглядывая аппарат. – Подключен к «Билайн», нужно поехать на фирму и спросить, на кого зарегистрирован. Займись, Лампа. Вот хозяин обрадуется! Небось заплатит тебе за хлопоты!
Я молча вцепилась зубами в грудку. Определенно делаю успехи. Во всяком случае, я соврала так легко и естественно, словно занималась обманом всю жизнь.
Посуду сегодня помыла быстрей, чем вчера, потом, поколебавшись секунду, оттерла плиту. Без потеков и пятен она выглядела намного симпатичней.
Ночью никак не могла уснуть. На диван, кроме Мули, пришла еще и Ада. Я просто извертелась, пытаясь вытянуть между ними ноги. Но, честно говоря, в основном спать мешали мысли. Где найти любовницу Кости, женщину, имевшую ключи? И вдруг в голову пришло простое, как грабли, решение. Поеду завтра еще раз к Маргарите, возьму у нее ключи, вернусь к Константину, положу на место сотовый и поищу телефонную книжку. От радости я взбрыкнула ногами, и мопсихи возмущенно засопели.
Звонок будильника рухнул на мозги, как молоток. Собаки подскочили, меня сдуло с кровати. Вылетев в коридор, я заорала:
– Всем подъем, быстро!
Раздались стонущие звуки.
– Еще минуточку, – заныл Кирюшка, – чуть-чуточку, глазоньки не открываются.
Шатающаяся Юля пошлепала в ванную, следом поплелся Сережка. Я разожгла газ при помощи газеты, плюхнула на плиту чайник и заглянула в гостиную. Теперь на диване оказалась еще и Рейчел. Собаки явно не собирались вылезать из-под теплого одеяла.
На кухне Кирюшка быстро глотал чай, Сережка мазал хлеб маслом. Юля ткнула пальцем в кнопку, телевизор ожил и сообщил:
– С добрым субботним утром. Для тех, кто решил в выходной денек пораньше встать…
– Как, суббота?.. – завопил Кирюшка, роняя чашку. – Лампа, ты сдурела, какого черта подняла всех…
– И правда, – протянул Сережка, – давно никто не делал мне таких гадостей.
– Во, блин! – отозвалась Юля. – Ну удружила!
Чувствуя себя полной идиоткой, я выскочила в коридор и, невольно подчиняясь заведенным в этом доме порядкам, заорала:
– Муля, Ада, Рейчел, – гулять!
Собаки явились на зов, и мы быстренько выскочили во двор.
На этот раз мы гуляли почти полчаса, и псы сами побежали к подъезду.
Сережа, Юля и Кирюшка толкались в коридоре.
– Слышь, Лампа, – пропыхтела девушка, застегивая сапоги, – раз уж встали в такую рань, поедем на рынок. Зима пришла, а у Кирюшки ни куртки теплой, ни ботинок.
– Вернетесь когда?
– Часам к семи, не раньше, собак выгуляй, – велел Сережка, и троица вылетела во двор.
Я увидела на вешалке ключи и усмехнулась. Тут же послышался вопль:
– Лампа, брось ключики, дома забыли!
Не глядя, я зашвырнула связку в форточку и принялась одеваться. Съезжу быстренько и примусь за домашние делишки.
На этот раз у подъезда дома Маргариты толкалась уйма народа. Здесь же обнаружились две машины – «Скорая помощь» и микроавтобус с надписью «Милиция». Я пролезла сквозь толпу и хотела войти в подъезд. Но молоденький сержантик предостерегающе поднял руку:
– Погодьте, дайте тело снести.
Я послушно посторонилась и увидела носилки, на которых лежал неприятного вида черный мешок. Наверное, кто-то из жильцов скончался дома.
Дверь в квартиру Волковой была открыта нараспашку. Удивившись, я заглянула внутрь. Невысокий кряжистый мужчина с папкой в руках сердито спросил:
– Вам кого?
– Маргариту Федоровну.
– Кем вы ей приходитесь?
Командный, безапелляционный тон не оставил сомнений – передо мной представитель властей. Но говорить правду в этой ситуации мне было не с руки, и изо рта мигом вылетел ответ:
– С работы прислали узнать, почему не выходит…
– Имя?
– Чье?
– Мое, – усмехнулся милиционер.
– Не знаю, – удивилась я, – мы ведь незнакомы.
Секунду мужик глядел на меня настороженными глазами, потом вздохнул:
– Назовите свои паспортные данные.
Я вздрогнула: ну вот, влипла. Но привыкший за два дня врать язык сам по себе сболтнул:
– Татьяна, Татьяна Павловна Молотова…
Оперативник пометил что-то на бумажке и заявил:
– Езжайте в свой супермаркет и сообщите начальству, что Волкова больше никогда не придет.
– Почему? – глупо удивилась я.
– Она умерла, – пояснил следователь. – Давайте адрес и телефон.
– Чей?
– Мой!
– Не знаю!
На этот раз мужик вышел из себя:
– Хватит ваньку валять!
– Никого я не валяю, – возмутилась я. – Спрашиваете у меня свой номер телефона и адрес, а откуда я могу его знать?
Сыщик вздохнул:
– Гражданочка, назовите, где проживаете, и телефон.
Машинально я сообщила адрес Мишиной квартиры и только потом испугалась. Боже, что же я наделала! Мало того, что назвалась именем его любовницы, так еще и координаты дала, ну почему не придумала вымышленные?
– Отчего она умерла, от сердечного приступа?
Инспектор спокойно ответил:
– Вам сообщат, идите на улицу.
– Страшно все-таки, выглядела совсем здоровой…
Но милиционер молча подтолкнул меня к выходу, и тут зазвонил телефон. Я вытащила аппарат:
– Алло.
– Таня, ты?
– Извините, ошиблись.
В ухо понеслись гудки.
Милиционер подозрительно глянул на «Сименс» и неожиданно переспросил:
– Значит, в супермаркете работаете?
– Ага, – крикнула я, сбегая по лестнице, – кассиром.
У подъезда продолжали толпиться возбужденные жильцы.
– Ее Надька нашла, – рассказывала шепелявая бабка, – зашла в квартиру, а Ритка валяется между окном и столом, кровищи! Надька чуть богу душу не отдала! Интересно, кому теперича жилплощадь отойдет, у Маргаритки-то никогошеньки нету.
– Разве при сердечном приступе бывает кровотечение? – не выдержала я.
Бабулька примолкла, а потом ехидно спросила:
– Это кто же тебе про приступ наврал?
– Так ведь Рита умерла!
– Убили ее.
– Как? – помертвевшими губами спросила я.
Вопрос был задан риторический, но милая старушка поняла его буквально и принялась словоохотливо объяснять:
– Ножом, кухонным. Долго не мучилась, горемычная. Ну посуди, коли она сама бы померла, зачем тут столько милиции?
С трудом передвигая ставшие пудовыми ноги, я добралась до метро и плюхнулась на скамеечку. В последние дни данный вид транспорта нравился мне все больше и больше. Чисто, светло, тепло, а главное, никому нет до тебя дела, все бегут с высунутыми языками и не глядят по сторонам.
Я перебирала пальцами край куртки и мысленно подводила неутешительный итог – два трупа, и никаких документов. Пропала последняя надежда попасть в квартиру Кости и найти телефонную книжку. Хотя Рита обронила, будто он служил актером в театре «Рампа». Может, сходить туда, порасспрашивать коллег, вдруг что выплывет.
ГЛАВА 7
Я не слишком большая театралка и в храм Мельпомены хожу редко, но «Рампу» знаю. Несколько лет назад там поставили скандальный спектакль, и весь бомонд засветился на премьере, естественно, и мы с Мишей сидели в третьем ряду. В тот день на мне было черное платье, а из украшений – брильянтовые серьги. Я равнодушна к драгоценностям, но Миша частенько повторял: «Жена – витрина семьи. Надевай побольше камушков, а то подумают, что у меня дела плохо идут».
