Кен Фоллетт - Скандал с Модильяни. Бумажные деньги
Тогда первый мужчина отправился внутрь склада.
Через какое-то время оттуда появился портовый полисмен.
– Этот парнишка? – спросил он у рабочих.
Они закивали, и коп обратился к Билли:
– Ты, часом, не заблудился?
– Нет, – ответил Билли.
– Куда же ты идешь?
Билли хотел сказать, что не идет никуда в особенности, но эти слова ему самому показались неправильными. И внезапно вспомнил:
– В Бетнал-Грин.
– Хорошо, следуй за мной, и я выведу тебя на верную дорогу.
Всегда стремившийся избирать пути наименьшего сопротивления, Билли пошел рядом с полицейским к воротам пристани.
– А живешь где? – спросил коп.
– На Йю-стрит.
– Мамаша знает, где ты гуляешь?
Билли понял, что полисмен был еще одним мистером Глибом, и ему требовалось соврать.
– Да, я иду к своей тетке.
– Уверен, что знаешь, как до нее добраться?
– Конечно.
Они подошли к воротам. Коп еще раз изучающе присмотрелся к Билли, после чего принял окончательное решение:
– Ладно, отправляйся к своей тетке. Только не болтайся больше у причалов – тебе лучше держаться от них подальше.
– Спасибо, – сказал Билли.
Он всегда благодарил людей, если не знал, что еще сказать. И двинулся вдоль по улице.
Теперь почему-то все стало гораздо легче вспомнить. Папочка попал в больницу. Он теперь останется слепым, а виноват в этом был Тони Кокс. Билли знал одного слепца. Точнее, двоих, если считать Косого Тэтчера, который становился слепым, только когда отправлялся в Вест-Энд со своим аккордеоном. А по-настоящему ничего не видел только Хопкрафт, живший одиноко в своей вонючей квартире на Собачьем острове и ходивший с белой тростью. Неужели папе тоже придется носить темные очки и передвигаться очень медленно и осторожно, обстукивая тротуар перед собой такой же палкой? Эта мысль огорчила Билли.
Знавшие его люди думали, что Билли не способен огорчаться, потому что он никогда не плакал. Кстати, так они и поняли его отличие от других детей еще в младенчестве: он мог сам себя поранить, но при этом не плакал. Только мамочка иногда говорила: «Он на самом деле все чувствует, но никогда не подает вида».
На что папочка любил ответить: зато наша мама плачет за двоих сразу.
Когда случались действительно ужасные вещи, как та злая шутка с крысой Белоснежки и Толстяка, Билли только чувствовал, что у него внутри все горит и словно закипает. Тогда ему хотелось совершить нечто неожиданное. Например, заорать. Но не хватало смелости.
Крысу он убил, и это помогло. Он держал ее одной рукой за хвост, а другой долбил по голове куском кирпича, пока она не перестала даже дергаться.
Примерно так же он поступит с Тони Коксом.
Однако он сразу подумал, что Тони Кокс гораздо крупнее крысы. Он больше самого Билли, если на то пошло. Эта мысль поставила его в тупик, и он поспешил избавиться от нее.
В конце улицы он остановился. На первом этаже располагался магазин – один из старых магазинов, где торговали всем сразу. Билли был знаком с дочкой хозяина, хорошенькой девчонкой с длинными волосами по имени Шарон. Пару лет назад она как-то разрешила ему потрогать свои сиськи, но потом сразу убежала и больше ни разу с ним не разговаривала. А он несколько дней подряд не мог думать ни о чем другом, кроме округлых бугорков у нее под блузкой. И о том странном чувстве, которое охватило его, когда он к ним притронулся. Постепенно Билли пришел к убеждению, что это происшествие принадлежало к числу тех радостных событий, какие никогда не случаются дважды.
Он зашел в магазин. За прилавком стояла мать Шарон в полосатом нейлоновом рабочем халате. Билли она не узнала.
Он улыбнулся и сказал:
– Привет!
– Чем могу помочь? – Ее явно смутило фамильярное обращение к себе.
– Как дела у Шарон? – спросил Билли.
– Все хорошо, спасибо. Только ее сейчас нет. Ты с ней знаком?
– Да. – Билли осмотрел полки магазина, заполненные продуктами, посудой, книгами, какими-то безделушками, сигаретами и сладостями. Его так и подмывало заявить: «Она однажды дала мне потрогать себя за сиськи», – но ему хватило ума понять, что делать этого не стоит. – Мы раньше часто играли вместе.
Ему показалось, что такой ответ пришелся женщине по нраву: она теперь смотрела на Билли с нескрываемым облегчением. Когда она улыбнулась, он заметил, что у нее такие же пожелтевшие зубы, как у папы. Она сказала:
– Тебе что-то нужно? Я могу показать, где это найти.
Со стороны лестницы донесся звук шагов, и через дверь позади прилавка в зал магазина вошла Шарон. Ее вид удивил Билли. Она очень повзрослела, волосы остригла коротко, а сиськи у нее стали поистине огромными и даже колыхались под футболкой. Длинные ноги плотно обтягивали джинсы.
– Пока, мамуля, – и она устремилась к выходу.
– Привет, Шарон! – сказал Билли.
Она остановилась и посмотрела на него. По выражению лица стало понятно, что она узнала его.
– А, привет, Билли. Извини, мне нужно бежать.
И пропала.
Ее матушка выглядела чуть смущенной.
– Прости, как-то забыла, что она еще была наверху…
– Ничего страшного. Я сам много чего забываю.
– Ну, так чем я могу тебе помочь? – снова спросила женщина.
– Мне нужен нож.
Идея пришла в голову Билли словно ниоткуда, но он сразу понял, что она верная. Не было никакого смысла пытаться долбить такого сильного мужчину, как Тони Кокс, куском кирпича по башке. Он просто ударит тебя в ответ. Значит, нужно всадить ему нож в спину, как индейцы в кино.
– Нож нужен тебе самому или твоей маме?
– Мне.
– Зачем он понадобился?
Билли понимал, что нельзя сказать ей правду. Он наморщил лоб и ответил:
– Чтобы резать разные вещи. Ну, там, всякие веревки и прочее.
– Ах, вот как, – женщина потянулась к товарам, выставленным в витрине, и сняла с нее тесак в ножнах, какие часто носили бойскауты.
Билли достал из кармана брюк все свои деньги. С деньгами у него сложились сложные отношения, он не умел их считать и всегда позволял лавочникам самим взять сколько нужно.
Мать Шарон бросила взгляд и сказала:
– Но у тебя здесь всего восемь пенсов.
– Этого не хватит?
Она вздохнула.
– Извини, но денег слишком мало.
– Ладно. Тогда могу я хотя бы купить надувную жвачку?
Женщина вернула нож на витрину и сняла с полки пачку жевательной резинки.
– С тебя шесть пенсов.
Билли позволил хозяйке взять почти все свои монеты.
– Спасибо, – сказал он.
Выйдя на улицу, вскрыл упаковку. Ему нравилось отправлять в рот всю жвачку сразу. И он пошел дальше, с удовольствием двигая челюстями. На какое-то время он напрочь забыл, куда ему нужно идти.
Остановился он, только когда увидел, как несколько мужчин рыли на тротуаре яму. Их головы торчали примерно на уровне подошв ботинок Билли. Он с любопытством заметил, что боковина ямы меняла цвет по мере углубления. Сначала шло обычное покрытие тротуара, затем что-то черное, напоминавшее вар или деготь, потом простая бурая почва, дальше слой глины. В самом низу лежал кусок новой бетонной трубы. Зачем они прокладывали трубы под тротуаром? Билли понятия не имел. А потому наклонился и спросил:
– Для чего нужно класть трубы под тротуар?
Один из работяг посмотрел на него, подмигнул и ответил:
– Мы прячем их от русских.
– Ага, – Билли закивал, восприняв ответ всерьез.
Минуту спустя он уже двигался дальше.
Его одолевал голод, но ему что-то необходимо было сделать, прежде чем возвращаться домой обедать. Но что? Обед! Он съел пачку бисквитов, потому что папа угодил в больницу. И именно поэтому он зачем-то оказался здесь, в Бетнал-Грин. Но причина опять ускользала от него.
Он свернул за угол и посмотрел на табличку с названием улицы, прикрепленную к стене. Куилл-стрит. Вот теперь он вспомнил. Здесь жил Тони Кокс в доме номер пятнадцать. Он постучит в дверь…
Нет. Сам не зная почему, он чувствовал необходимость проникнуть в дом через черный ход. Позади построенных уступами коттеджей протянулся проулок. И Билли пошел вдоль него, пока не оказался позади дома Тони.
Жвачка успела окончательно утратить всякий вкус, а потому он вынул ее изо рта и выбросил, прежде чем тихо отодвинул засов калитки и крадучись проник в сад.
Глава двадцать седьмая
Тони Кокс медленно вел машину по глубоким и грязным колеям проселка больше собственного удобства ради, нежели щадя «одолженный» автомобиль. Дорога, не имевшая ни названия, ни номера, вела от узкого провинциального шоссе к фермерскому дому с расположенным рядом амбаром. Сарай, пустой и запущенный дом, как и акр совершенно неплодородной земли вокруг принадлежал фирме «Лэнд девелопмент лимитед», а фирмой владел чрезмерно азартный игрок, задолжавший Тони Коксу крупную сумму. Амбар по временам использовался под склад для похищенных с места пожаров вещей, купленных за бесценок, а потому появление здесь машины или фургона не выглядело со стороны чем-то необычным.
