Не выходи из дома - Льюис Сьюзен

Его глаза снова затуманились.

– Мы оба знаем, что это не так, поэтому давай не будем.

– Но раньше ты всегда был замечательным отцом.

– Пока все не испортил.

Когда Джек повернулся, чтобы уйти, Дженна спросила:

– Мне показалось или я слышу сожаление?

Стоя спиной к ней, он ответил:

– Я всегда буду жалеть, что сделал тебе больно.

– Но сделаешь больно снова?

В конце концов Джек обернулся.

– Я попробовал все уладить иначе, – признался он.

Дженна сглотнула и улыбнулась сквозь боль. Несмотря на все, что им только что пришлось пережить, Джек все равно предпочел быть с Мартой, а не с ними.

– А вы с Ричардом?

– Мы друзья.

– Он вроде хороший парень.

– Я не жду твоего одобрения.

– Прости, я не хотел, чтобы так прозвучало.

Какое-то время Джек торчал у двери, глядя куда-то в сторону, словно хотел еще что-то сказать, но не знал как.

– Мам! – внезапно захныкал сверху Уиллс. – У меня зубы болят!

Они переглянулись, Джек поднял одну бровь, взял ключи от машины и попрощался:

– Я позвоню завтра.

Два дня спустя Дженна сидела в святая святых – в кабинете директора школы, глядя на Оливию Мастерс поверх композиции из засушенных цветов. Также присутствовали мистер Чарльз, мисс Уиллис, занимавшаяся пасторским попечением [58] в школе, и элегантно одетая дама, которая представилась как Джудит Мерчант, тетя Оливии.

Вчера ближе к вечеру раздался звонок, и Дженну пригласили на встречу, которая должна была стать толчком к осуществлению так называемого восстановительного правосудия.

– Но я думала, что восстановительное правосудие подразумевает встречу с кем-то лицом к лицу, – запротестовала Пейдж, когда мать рассказала ей о предстоящей встрече. – Почему же я не могу присутствовать там?

– Пока что я знаю лишь то, что Оливия на данном этапе попросила, чтобы присутствовала только я, но это начало, уверена, по ходу включат и тебя.

– А папа? Он пойдет?

– Нет, только я.

– А кто еще там будет?

– Пока не знаю.

Сейчас Дженна смотрела на бледное, почти прозрачное лицо Оливии, уловив ту натянутость, с которой девушка держалась – сидела с такой прямой спиной, словно линейку проглотила, сцепив руки на коленях, – и не могла не заметить, насколько отчужденной она кажется. Определенно, очень красивая девушка, с копной блестящих светлых волос, струившихся по плечам, и идеальным овалом лица. Но, время от времени ловя взгляд ее миндалевидных глаз, Дженна понимала, что внутри за этим фасадом – пугающая пустота.

Пустая и жестокая?

Вероятно, с суицидальными наклонностями.

Когда все заняли свои места, мистер Чарльз открыл «слушания»:

– Оливия хочет объяснить свою роль в случившемся с Пейдж. Когда вы услышите, миссис Мур, то, что она собирается рассказать, уверен, вы поймете, какая недюжинная смелость потребовалось, чтобы прийти сюда. – Он обратился к Оливии: – Если захочешь все прекратить, просто скажи.

Оливия так и сидела, потупившись, и еле заметно кивнула.

Дженне не особо понравилось то, что с девушкой, пытавшейся убедить Пейдж свести счеты с жизнью, так носятся, как будто это она жертва, и Дженна одарила Оливию ледяным взглядом. Наверное, она и правда была чьей-то жертвой, раз пыталась убить себя.

Джудит Мерчант шепнула что-то на ухо племяннице. Что бы это ни было, слова тети заставили Оливию содрогнуться, а потом она снова кивнула.

– Моя племянница просит меня говорить от ее имени, – обратилась Джудит к Дженне. – Если у вас будут вопросы, то мы будем рады по возможности ответить.

Дженна переводила взгляд с Оливии на ее тетю и обратно и размышляла, почему родители Оливии не явились на встречу, чтобы оказать дочери поддержку, в которой та так явно нуждалась.

– Причины, почему Оливия подружилась с вашей дочерью под вымышленным именем, – начала Джудит, – довольно сложны, но, полагаю, их несложно понять. – Она умолкла на минуту, сжав руку племянницы. – Она выделила Пейдж, потому что завидовала ей.

Дженна растерялась.

– Объясню, – продолжила Джудит. – У Пейдж было все, о чем Оливия всегда мечтала. Хорошенькая, популярная, умная, умеет находить общий язык с другими, чего всегда так хотелось Оливии, но ей не хватало смелости попытаться.

Хотя Дженне и хотелось встрять и заметить, что девушка очень красива и, кроме того, талантлива в плане музыки, она ощутила, что скорее речь идет о неуверенности, чем о внешности или способностях.

– Кроме того, у Пейдж была любящая дружная семья. Наверное, это подтолкнуло Оливию к вашей дочери сильнее всего. Ей хотелось быть Пейдж или общаться с ней так, как она никогда не могла общаться с кем бы то ни было, но Оливия боялась приближаться. Тогда Оуэн, ее брат, подружился с Пейдж в надежде, что через него Оливия узнает Пейдж получше. Он рассказывал о ней Оливии и о том, что узнал о взаимоотношениях Пейдж со своей семьей, о том, какими счастливыми вы казались, в каком шумном и дружном доме Пейдж живет со своими братишками и сестренкой. Оливии казалось, что у Пейдж идеальная жизнь и просто потрясающий характер. Она не боялась отстаивать свое мнение, не боялась быть замеченной в школе, не стеснялась отвечать на вопросы, играть в спектакле или быть участником школьной команды, стоило ее лишь попросить. И во всем она получала поддержку от друзей и, что важнее всего, от родителей.

Дженна наблюдала за Оливией, сидевшей неподвижно и отчужденно, девушка как будто отдалялась, словно бы ее готова была поглотить какая-то тьма.

Что с ней не так?

– Оливии отчаянно хотелось стать частью жизни Пейдж. Ей хотелось стать для Пейдж значимой. Она придумала единственный способ заинтересовать Пейдж. Или, я бы сказала, сделать Пейдж зависимой от себя. Она решила настроить всех остальных против Пейдж, чтобы Пейдж в конце концов поверила, что Джули Моррис, как называла себя Оливия, ее единственная подруга.

Дженна ждала, когда же Оливия посмотрит ей в глаза, но та по-прежнему не поднимала головы.

– Оливия начала со взлома страницы Пейдж на Фейсбуке, чтобы все выглядело так, будто Пейдж обвиняет Оуэна в гомосексуализме. Оуэн был в курсе и помогал сестре, хотя и ужасно боялся, что все узнают его личный секрет. Он боялся не реакции друзей, а того, как воспримет отец, но до этого я еще дойду. План Оливии трещал по швам и, наверное, провалился бы, если бы школьная задира Келли Дарем не ухватилась за эту возможность и не развернула целую кампанию против Пейдж.

Дженна молчала, ожидая продолжения.

– Итак, Оливия растрезвонила всем про ориентацию брата, и все ополчились не против него, а против предавшей его подруги. На это Оливия и надеялась, ведь теперь у нее появилась возможность предложить дружбу.

Дженна в глубине души была потрясена. Как девушка в возрасте Оливии могла разработать такую хитроумную комбинацию и тем более воплотить ее в жизнь?

– И куда это должно было тебя привести? – резко спросила она Оливию.

Та стрельнула в сторону Дженны глазами, но не ответила.

– Я не думаю, что Оливия вообще верила, что у нее что-то выйдет, – ответила Джудит за племянницу.

Дженна ждала, что Оливия подтвердит или опровергнет, но она явно не собиралась делать ни того ни другого. Джудит продолжила:

– Во многом благодаря Оуэну, который присоединился к свите Келли Дарем, Оливия могла предупреждать Пейдж о том, что для нее готовят, или утешать после того, как все случилось.

– Почему ты просто не пожаловалась педагогам? – спросила Дженна. – Ты втянула мою дочь в ужасную историю… как ты можешь называться ее подругой? Да ты даже самой собой не была, когда набивалась ей в подруги.

Оливия вспыхнула, но промолчала. Тетя сказала:

– Я должна объяснить, что творится у моей племянницы дома. Много лет она была жертвой травли со стороны родителей, как и Оуэн, хотя с Оливией обходились куда жестче. Причем все настолько плохо, что девочка порой не может трезво оценить какие-то ситуации. Она серьезно пострадала от жестокого обращения, психологически, физически и в сексуальном плане… это непоправимый урон… – Джудит замолчала, чтобы сделать вдох, который получился похожим на всхлип. – Разумеется, я подозревала, но жила так далеко…