Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)
– Ты умная, Иса, – сказал он. – Старая, но умная. В этой семье только у нас с тобой есть мозги. Ты одержала первую победу за нашей игральной доской. Но в следующий раз выиграю я. Так что берегись, бабушка.
– Не волнуйся за меня. И в свою очередь, позволь дать тебе совет – это ты должен поберечься. Один из твоих братьев мертв, другой едва избежал смерти. Ты тоже сын своего отца – и тебе может быть уготована та же участь.
Ипи презрительно рассмеялся:
– Я не боюсь.
– Почему? Ты также угрожал Нофрет и оскорблял ее.
– Нофрет! – Мальчик не скрывал своего презрения.
– Что у тебя на уме? – строго спросила Иса.
– Есть кое-какие мысли, бабушка. И можешь мне поверить: Нофрет и проделки ее призрака меня нисколько не волнуют. Пусть делает что хочет.
Внезапно в комнату с громким криком ворвалась Хенет:
– Глупый мальчишка, беспечный ребенок! Оскорбляет мертвых! После того, как мы все убедились в ее могуществе! У тебя даже нет амулета, который тебя защитит!
– Защитит! Я сам позабочусь о своей защите. Прочь с дороги, Хенет, у меня много дел. Эти ленивые крестьяне узнают, что такое настоящий хозяин.
Оттолкнув Хенет, Ипи вышел из комнаты.
Иса решительно оборвала жалобы и причитания Хенет:
– Послушай меня и перестань вопить из-за Ипи. Может, он знает, что делает, а может – нет. Но ведет себя очень странно. Скажи мне лучше вот что: ты говорила Камени, что именно Себек уговорил Имхотепа не включать Ипи в договор о совладении?
Хенет перестала кричать и переключилась на свой обычный, жалобный тон:
– Я слишком занята домашними делами, чтобы тратить время на разговоры… и рассказывать Камени обо всех. И уж точно я бы и словом с ним не перемолвилась, если б он сам ко мне не подошел. У него приятные манеры, ты должна это признать, Иса… и я не одна так думаю… Нет, не одна! А если молодая вдова снова хочет выйти замуж, она обычно мечтает о красивом молодом человеке… хотя я не знаю, что скажет на это Имхотеп. Как бы то ни было, Камени всего лишь младший писец.
– Меня не интересует Камени, со всеми его достоинствами и недостатками! Ты говорила ему, что именно Себек возражал против того, чтобы включить Ипи в договор о совладении?
– Послушай, Иса, я не помню – может, говорила, а может, и нет… Но я не хожу и не рассказываю всем подряд обо о всем, что происходит в доме, – это уж точно. Однако от слухов не избавишься, и ты сама знаешь, что говорил Себек… и Яхмос тоже, если уж на то пошло, хотя, конечно, не так часто и не так громко… Ипи еще ребенок, и добра это не принесет… так что Камени мог сам это слышать, а вовсе не узнать от меня. Я никогда не сплетничаю… но, с другой стороны, язык дан нам для того, чтобы говорить, а я не глухонемая.
– Это уж точно, – хмыкнула Иса. – Язык, Хенет, иногда может быть оружием. Язык может стать причиной смерти… причем не одной. Надеюсь, что твой язык, Хенет, никого не погубил.
– Как ты можешь такое говорить, Иса! На что ты намекаешь? Могу поклясться, я никогда никому не говорила ничего такого, что не могла бы рассказать всему миру. Я предана всей семье – готова отдать жизнь за любого из них. Но они не ценят преданности Хенет. Я обещала их дорогой матери…
– Ха, – перебила ее Иса, – а вот и моя жирная куропатка, приготовленная с пореем и сельдереем. Пахнет вкусно – и зажарена в меру. И поскольку ты так нам предана, Хенет, то можешь отщипнуть кусочек с одного боку – проверим, не отравлена ли она…
– Иса! – вскрикнула Хенет. – Отравлена?! Как у тебя только язык поворачивается! Ее готовили на нашей кухне…
– Все равно, – ответила Иса, – кто-то должен ее попробовать. На всякий случай. И лучше, если это будешь ты, Хенет, раз уж ты готова отдать жизнь за любого члена семьи. Думаю, смерть будет не очень мучительной… Ну же, Хенет! Смотри, какая она жирная, сочная и ароматная… Нет, спасибо, я не хочу лишаться своей маленькой рабыни. Она молода и весела. А твои лучшие дни, Хенет, уже в прошлом, и не так уж важно, что с тобой будет. Давай, открывай рот… Вкусно, правда? Знаешь, что-то лицо у тебя позеленело. Тебе понравилась моя маленькая шутка? Думаю, нет. Ха-ха-ха!
Иса зашлась смехом, а потом вдруг стала серьезной и с жадностью набросилась на свое любимое блюдо.
Глава 15
Второй месяц лета, 1‑й день
Совещание в храме закончилось. После многочисленных изменений и поправок был утвержден окончательный вариант обращения. Хори и два храмовых писца трудились без устали. Наконец был сделан первый шаг.
Жрец приказал прочесть черновик вслух.
Превосходнейшая душа Ашайет. Обращается к тебе брат и муж. Помнит ли сестра своего брата? Помнит ли мать рожденных ею детей? Знает ли превосходнейшая Ашайет, что злой дух угрожает ее детям? Себек, ее сын, уже отправился к Осирису, отравленный ядом.
При жизни я обращался с тобою с почтением. Я давал тебе драгоценности и одежды, мази, благовония и притирания, которыми ты умащала тело. Вместе мы вкушали превосходную пищу, сидя в мире и согласии перед изобильными столами. Когда ты заболела, я не скупился на траты. Я пригласил к тебе главного лекаря. Тебя похоронили с подобающими почестями, с соблюдением всех необходимых обрядов, и тебя снабдили всем, что потребуется в загробной жизни, – слугами, волами, едой и напитками, драгоценностями и одеждами. Я оплакивал тебя много лет – и лишь спустя долгие-долгие годы взял себе наложницу, чтобы жить, как подобает еще не старому мужчине.
Эта наложница теперь приносит зло твоим детям. Тебе об этом известно? Быть может, ты пребываешь в неведении. Несомненно, если бы Ашайет знала, она без промедления пришла бы на помощь сыновьям, рожденным ею.
Или Ашайет знает, но зло все равно свершилось, поскольку наложница искусна в черной магии? Нет никаких сомнений, это происходит против твоей воли, превосходнейшая Ашайет. Потому вспомни, что в Полях жертвоприношений у тебя есть знатные родственники и влиятельные помощники. Великий и благородный Ипи, главный виночерпий наместника. Попроси его о помощи! А также благородного и могущественного Мериптаха, номарха. Поведай ему о постыдной правде. Пусть он соберет суд и призовет свидетелей. Пусть они подтвердят, что Нофрет сотворила это зло. Пусть свершится правосудие, и Нофрет будет наказана, и ей запретят приносить зло в наш дом.
Превосходнейшая Ашайет, ежели ты гневаешься на своего брата Имхотепа за то, что он послушал злые наветы этой женщины и собирался поступить несправедливо с детьми, рожденными тобою, то вспомни о том, что страдает не только он, но и твои дети. Во имя детей – прости своего брата Имхотепа за то, что он совершил.
Главный писец закончил читать. Мерсу одобрительно кивнул:
– Достойные слова. Думаю, мы ничего не упустили.
– Благодарю тебя. – Имхотеп встал. – Мои подношения прибудут завтра до захода солнца – скот, масло, лен… Может быть, мы условимся о дне церемонии – когда чаша с надписью будет установлена в зале для жертвоприношений гробницы?
– Через три дня, считая с сегодняшнего. Нужно нанести надпись на чашу и подготовить все для должного обряда.
– Как пожелаешь. Я беспокоюсь, не случилось бы еще несчастья.
– Я могу понять твою тревогу, Имхотеп. Но ты не должен бояться. Добрая душа Ашайет обязательно откликнется на твою просьбу, а ее родственники обладают влиянием и властью, дабы утвердить справедливость там, где она более чем заслуженна.
– Да пребудет с нами милость Исиды! Благодарю тебя, Мерсу, за заботу и за то, что вылечил моего сына Яхмоса. Пойдем, Хори, у нас еще много дел. Пора возвращаться домой. Это послание сняло камень с моей души. Превосходнейшая Ашайет не оставит своего несчастного брата.
IIКогда Хори вошел во двор со свитками папируса в руках, Ренисенб уже ждала его. Она бегом бросилась к нему от пруда.
– Хори!
– Да, Ренисенб?
– Пойдем со мной к Исе! Она ждет тебя – хочет поговорить.
– Конечно. Только узнаю, что Имхотеп…
Но вниманием хозяина завладел Ипи: отец с сыном что-то увлеченно обсуждали.
– Я положу эти свитки и все остальное, а потом пойду с тобой, Ренисенб.
Иса обрадовалась приходу внучки и управляющего.
– Вот он, Хори, бабушка. Я сразу же привела его к тебе.
– Хорошо. На дворе не слишком жарко?
– Нет… не думаю, – недоуменно ответила Ренисенб.
– Тогда подай мне палку. Я немного пройдусь.
Иса редко выходила из дому, и Ренисенб очень удивилась такому желанию. Она сопровождала старуху, поддерживая ее под локоть. Они миновали центральную комнату и вышли на галерею.
– Посидишь тут, бабушка?
– Нет, дитя, я прогуляюсь до пруда.
