Ли Чайлд - Джек Ричер, или Средство убеждения
Поли тоже улыбался. У него на лице была кровь, но в остальном он выглядел совершенно нормально. Даже галстук все еще был завязан аккуратным узлом. И пиджак застегнут. Поли по-прежнему выглядел так, словно ему под плечи запихнули по баскетбольному мячу. Увидев, что я принял стойку, он улыбнулся еще шире и опять вытянул руки вперед и начал переминаться с ноги на ногу. Я прикинул, что мне удастся увернуться еще раз, может быть, два, три – если очень повезет, а затем все будет кончено. Смерть в штате Мэн. В апрельскую субботу. Мысленно представив себе Доминик Коль, я сказал: «Доми, я старался. Честное слово, старался». Я смотрел на Поли. Он набрал полную грудь воздуха. Повернулся ко мне спиной. Отошел на десять шагов. Развернулся. Стремительно ринулся на меня. Я увернулся. Поли задел меня по лицу полой пиджака. Краем глаза я увидел вдали Ричарда и Элизабет, наблюдавших за происходящим. Их рты были открыты, как будто они кричали: «Идущие на смерть, мы приветствуем вас!» Поли быстро развернулся и снова двинулся на меня.
Но вдруг он сделал что-то странное, и я понял, что все же смогу одержать победу.
Он попытался ударить меня ногой в стиле восточных единоборств. В уличной драке один на один глупее этого ничего быть не может. Как только одна нога отрывается от земли, человек теряет устойчивость и становится уязвимым. И это начало конца. Поли быстро надвигался на меня боком, словно какой-то идиот каратист из кино. Его нога летела вперед, вытянутая параллельно земле. Если бы удар достиг цели, он меня бы убил – без вопросов. Но удар не достиг цели. Я отпрянул назад, поймал ногу Поли обеими руками и просто поднял ее вверх. «Ты сможешь отжать в положении лежа четыреста фунтов? Что ж, давай проверим». Я вложил в это всю свою силу до последней унции и, задрав ногу Поли высоко вверх, вывел его из равновесия и повалил спиной на асфальт. Он растянулся во весь рост, ошалело уставившись на меня. Первое правило уличной драки гласит: если противник упал, его надо добить, без колебаний, без промедления, без угрызений совести по поводу неджентльменского поведения. Противника надо добить. Поли только что отступил от этого правила. Я не стал этого делать. Я что есть силы ударил Поли ногой в лицо. Брызнула кровь, он попытался перекатиться от меня, но я наступил ему каблуком на кисть правой руки, сокрушая кости кисти и фаланги пальцев. Затем я повторил то же самое, обрушив все двести пятьдесят фунтов живого веса на раздробленное запястье. Потом сломал Поли обе лучевые кости.
Поли обладал сверхчеловеческой силой. Он перекатился на бок и приподнялся при помощи левой руки. Встал на ноги и отступил назад. Я пошел на сближение, Поли сделал страшный хук левой, но я отбил выпад и врезал ему по сломанному носу. Поли отшатнулся назад, и я вонзил ему колено в пах. Его голова дернулась вперед, и я снова нанес правым кулаком «сигаретный тычок». Поли развернулся, и я пнул его ногой под колено. Его нога сложилась, и он опять свалился на асфальт. Я наступил левой ногой ему на левое запястье. Правая рука Поли была уже совершенно бесполезна. Болталась плетью. Он оказался прижат к земле, поскольку выжать вертикально двести пятьдесят фунтов одной левой не мог даже такой гигант. И у стероидов есть свой предел. Поэтому я топтал ему левую руку до тех пор, пока из кожи не вылезли обломки костей. Затем я подпрыгнул и приземлился Поли прямо на солнечное сплетение. Соскочил с распростертого тела и изо всех сил ударил ногой в висок – один раз, два, три. Четвертый удар получился настолько сильным, что мой ботинок развалился, и устройство электронной почты упало и запрыгало по асфальту. Оно остановилось там же, где остановился пейджер Элизабет Бек, когда я выбросил его из «кадиллака». Поли проводил взглядом маленькую черную коробочку. Я еще раз ударил его ногой в голову.
Он сел. Просто поднялся за счет мышц пресса. Обе его руки болтались бесполезными плетями. Схватив левое запястье, я выкрутил локоть наружу, вырывая сустав. Поли выбросил вперед сломанную правую руку, пытаясь дать мне оплеуху окровавленной ладонью. Перехватив запястье левой рукой, я надавил на изувеченные костяшки пальцев. Глядя Поли в глаза, принялся крушить треснутые кости. Он не издал ни звука. Не выпуская его скользкую руку, я вывернул правый локоть внутрь и надавил на него коленями. Послышался хруст ломающейся кости. Только после этого я вытер руки о волосы Поли и направился к воротам за кольтами.
Поли неуклюже встал. Он не мог опереться на руки. Просто подобрал ноги под себя, рывком перенес на них вес своего тела и выпрямился. Из сломанного носа ручьем лилась кровь. Налившиеся краской глаза горели злобой.
– Иди, – произнес я, задыхаясь. – К скалам.
Поли стоял на месте, словно оглушенный бык. Мой рот был полон крови. У меня шатались зубы. Я не испытывал удовлетворения. Никакого. Не я победил Поли. Он сам победил себя. Своим дурацким карате. Если бы он продолжал молотить меня своими огромными кулачищами, меньше чем через минуту я был бы трупом. И мы оба это понимали.
– Иди, – сказал я, – или я тебя пристрелю.
Поли вопросительно вскинул подбородок.
– Иди к воде.
Он не двигался с места. Мне не хотелось в него стрелять. У меня не было желания тащить четырехсотфунтовую тушу сто ярдов к морю. Поли стоял неподвижно, и мой мозг приступил к решению проблемы. Наверное, можно будет обмотать ему щиколотки цепью от ворот. У «кадиллака» есть буксировочный крюк? Я не помнил.
– Иди, – повторил я.
Ко мне подошли Ричард и Элизабет. Они описали большую дугу, чтобы встать позади меня, не приближаясь к Поли. Он был словно каким-то мифическим существом, способным на все. Я их понимал. У Поли были сломаны обе руки, и тем не менее я следил за каждым его движением, словно от этого зависела моя жизнь. Впрочем, так оно и было. Если Поли бросится на меня и повалит своей массой на землю, он сможет затоптать меня ногами. У меня даже появились сомнения, что кольты смогут его остановить. Я мысленно представил себе, как Поли бежит на меня, я всаживаю в него все двенадцать пуль, но это даже не замедляет его бега.
– Иди, – сказал я.
Поли подчинился. Развернувшись, он пошел по дороге. Я последовал за ним, держась в десяти шагах. Ричард и Элизабет отошли дальше на газон. Мы прошли мимо них, и они двинулись за нами. У меня мелькнула было мысль приказать им остаться, но затем я рассудил, что оба заслужили право смотреть все до конца, каждый по-своему.
Поли прошел по кругу перед крыльцом. Казалось, он понимал, куда я его веду. И похоже, ему было все равно. Он прошел мимо гаража и направился к скалам. Я следовал за ним, держась в десяти шагах. Я прихрамывал, так как от правого ботинка оторвался каблук. Ветер дул в лицо. Море грохотало. Начинался шторм. Поли прошел до самой расселины Харли. Остановился и повернулся ко мне.
– Я не умею плавать, – сказал он.
Он шепелявил. Я выбил ему несколько зубов и повредил горло. Ветер ревел. Он поднимал волосы Поли, добавляя ему еще один дюйм роста. Мне в лицо летели соленые брызги.
– Плавать тебе не придется, – ответил я.
Я двенадцать раз выстрелил Поли в грудь. Все двенадцать пуль пронзили его насквозь, вырвав из спины здоровенные куски мышц и тканей, улетевших в море. Один человек, два револьвера, двенадцать громких выстрелов, боеприпасы на одиннадцать долларов сорок центов. Поли повалился спиной в воду. Поднял фонтан брызг. Волнение было сильным, но начинался прилив. Вода не уходила. Труп закачался на волнах. Море вокруг окрасилось в розовый цвет. Какое-то время труп плавал на одном месте. Затем его начало медленно относить от берега. Так продолжалось минуты две. Труп отнесло на десять футов. На двадцать. Он перевернулся лицом вниз и начал медленно кружиться, увлекаемый водоворотом. Затем все быстрее и быстрее. Под промокшим пиджаком образовался пузырь воздуха, вырывавшегося через двенадцать пулевых отверстий. Океан качал и подбрасывал труп, как будто тот был невесомым. Опустившись на корточки, я положил револьверы на скалы. Меня буквально вывернуло наизнанку в океан. Я оставался на четвереньках, глубоко дыша и следя взглядом за плавающим трупом. Волны крутили его, уносили все дальше от берега. Ричард и Элизабет, прижавшись друг к другу, стояли футах в двадцати от меня. Зачерпнув пригоршней холодную соленую воду, я сполоснул лицо. Зажмурился. Долго-долго держал глаза закрытыми. Когда я наконец открыл их и посмотрел на неспокойное море, на поверхности уже ничего не было. Труп утонул.
Я не поднимался с корточек. Глубоко вздохнул. Посмотрел на часы. Было всего одиннадцать часов. Затем я снова долго смотрел на океан, вздымавшийся и опускавшийся. Волны разбивались о скалы, обдавая меня дождем брызг. В воздухе снова появилась полярная крачка. Она вернулась, чтобы найти место для гнезда. У меня в голове было абсолютно пусто. Затем я начал думать. Разбирать факты. Оценивать изменившиеся обстоятельства. Я провел в размышлениях целых пять минут и в конце концов пришел к довольно оптимистическим выводам. Решил, что, раз Поли выбыл из игры досрочно, эндшпиль окажется значительно более простым и быстрым.
