Ли Чайлд - Джек Ричер, или Средство убеждения
Так что хотя двигается он быстро, надолго его хватить не должно.
Я выдохнул.
– Элизабет говорит, твоя штуковина больше не поднимается, – сказал я.
Поли молча вытаращился на меня. Я слышал шум «кадиллака». Слышал шум волн. Они разбивались о скалы за домом.
– Сила в тебе есть, – продолжал я, – но не везде.
Никакой реакции.
– Готов поспорить, мой мизинец больше твоего бесполезного крючка, – сказал я, поясняя свои слова красноречивым жестом. – И тверже.
Лицо Поли потемнело. Казалось, он надувался злобой и вдруг лопнул. Поли бросился на меня, гигантской косой выкидывая правую руку. Отступив в сторону, я пригнулся, уворачиваясь от кулака, и снова распрямился, разворачиваясь. Удержав равновесие, Поли обернулся и снова двинулся на меня. Мы с ним поменялись местами. Теперь я очутился ближе к револьверам, чем он. Испугавшись, Поли снова бросился вперед. То же самое движение. Замах правой рукой. Я опять пригнулся, увернулся и распрямился, и мы вернулись в исходное положение. Однако Поли теперь дышал чаще, чем я.
– Ты – трусики большой тети, – сказал я.
Это ругательство я слышал очень давно. Кажется, в Англии. Я понятия не имел, какой в нем смысл. Но на определенную категорию людей оно действовало прекрасно. И Поли оказался одним из них. Не раздумывая, он снова ринулся на меня. Абсолютно то же самое движение. Но на этот раз я, ныряя под его рукой, изо всех сил ткнул его локтем в бок. Это не произвело никакого эффекта. Развернувшись, Поли снова бросился на меня. Я пригнулся, ощутив теменем дуновение от громадного кулака, просвистевшего в дюйме над ним.
Поли остановился, учащенно дыша. Я его неплохо разогрел. У меня появился проблеск надежды. Дрался Поли отвратительно. То же самое можно сказать про многих гигантов. Их огромные размеры или запугивают противника, не давая драке начаться, или позволяют им одержать победу после первого же прямого удара, достигнувшего цели. В любом случае, практики у них никакой. И они не оттачивают свое мастерство. И теряют форму. Всевозможные тренажеры не могут заменить ту напряженную, стремительную, задыхающуюся, пропитанную адреналином готовность, которая нужна для уличных драк. Я пришел к выводу, что Поли представляет собой яркий образчик этого. Похоже, штанга и беговая дорожка окончательно его доконали.
Я послал ему воздушный поцелуй.
Он обрушился на меня пневматическим молотом, каким вколачивают в землю сваи. Увернувшись влево, я вонзил ему в лицо локоть, а Поли зацепил меня левой рукой и отшвырнул в сторону, как будто я был легкий, словно пушинка. Я упал на колено, но успел вовремя подняться на ноги и уклонился от нового сумасшедшего броска. Кулак Поли пролетел в четверти дюйма от меня, а он сам, увлекаемый моментом инерции, подался вперед и чуть вниз, подставляя голову под хук моей левой. Я вложил в удар всю свою силу от самых кончиков пальцев на ногах. Мой кулак врезался Поли в правое ухо, и он отшатнулся назад. Я добавил прямым ударом в челюсть, после чего отскочил назад, чтобы отдышаться и изучить урон, нанесенный противнику.
Никакого урона не было.
Я ударил Поли четыре раза, но казалось, я его и пальцем не тронул. Оба удара локтем получились на славу, а кулаки я с такой силой не обрушивал никогда в жизни. Второй раз локтем я разбил Поли верхнюю губу, но это было все. Теоретически он должен был бы потерять сознание. Свалиться без чувств в коме. Наверное, уже лет тридцать мне никого не приходилось бить больше четырех раз. Но Поли даже вида не показывал, что почувствовал боль. Похоже, он вообще не обратил внимания на мои удары. Он не потерял сознание. Не свалился в коме. Он по-прежнему плясал передо мной, улыбаясь. Двигался легко, спокойно. Огромный. Неуязвимый. Пробить его невозможно. Глядя на Поли, я начал приходить к выводу, что у меня нет никаких шансов. А он, глядя на меня, понял, что именно я думаю. Его улыбка растянулась шире. Покачиваясь на ногах, Поли опустил плечи и вытянул вперед свои лапищи. Он переминался с ноги на ногу – влево, вправо, влево, вправо. Словно бил копытом, перед тем как собирался броситься на меня и разорвать на части. Его усмешка исказилась в жуткую самодовольную ухмылку.
Поли снова двинулся на меня, и я уклонился влево. Однако он ждал этого и обрушил правый кулак мне в грудь. Это было все равно что наткнуться на штангиста весом в четыреста фунтов, движущегося со скоростью шесть миль в час. Мне показалось, от удара мой позвоночник хрустнул, а сердце остановилось. Не удержав равновесия, я упал навзничь. Дальше вопрос встал так: жизнь или смерть. Я выбрал жизнь. Дважды перекатился на бок, подобрал руки под себя и приподнялся. Отпрыгнул назад и в сторону, уворачиваясь от удара, который должен был бы меня убить.
После этого все свелось к борьбе за то, чтобы остаться в живых и посмотреть, что принесут следующие полсекунды. Моя грудь ныла от боли, способность двигаться упала ниже ста процентов, но в течение минуты мне удавалось уклоняться от всего, что обрушивал на меня Поли. Он оказался на удивление проворным, но ему не хватало мастерства. Я еще раз ткнул локтем ему в лицо. Сломал нос. Локоть должен был бы выйти у него из затылка. И все же из носа пошла кровь. Поли вынужден был начать дышать ртом. Я уворачивался, уклонялся и ждал. Получил мощный удар кулаком в левое плечо, который парализовал мне руку. Затем Поли нанес хук правой и промахнулся, и на малейшую долю секунды его стойка оказалась открытой. Его рот был открыт, поскольку из носа хлестала кровь. Я разогнулся пружиной и нанес «сигаретный тычок». Этому приему драки в тесном баре меня научили давным-давно. Ты угощаешь человека сигаретой, он ее берет, подносит к губам и открывает рот на три четверти дюйма. И в это самое мгновение ты наносишь ему страшный апперкот под подбородок. От удара захлопывается рот, ломается нижняя челюсть и вылетают зубы. Если тебе повезет, твой противник откусит себе язык. «Спасибо и до свидания». Мне не нужно было угощать Поли сигаретой, потому что его рот и так был раскрыт. Поэтому я просто выполнил апперкот. Вложил в него все, что у меня было. Удар получился на славу. Я еще сохранял способность думать и уверенно держался на ногах, и хотя по сравнению с Поли я казался маленьким, на самом деле я крупный и сильный мужчина, натренированный и опытный. Мой кулак попал в то самое место, где начинает сужаться нижняя челюсть. Полный контакт кости с костью. Я приподнялся на цыпочках и подался на целый ярд вперед. Мой удар должен был сломать Поли не только челюсть, но и шею. Его голова должна была оторваться и упасть на землю. Но ничего этого не произошло. Абсолютно ничего. Поли просто пошатнулся на дюйм. Тряхнул головой и ударил меня в лицо. Я увидел его удар и сделал все, что нужно. Откинул голову назад и широко раскрыл рот, чтобы не потерять все зубы. Поскольку моя голова двигалась назад, это позволило частично поглотить момент инерции, и все же удар получился страшным. На меня словно налетел поезд. Грузовик. В глазах у меня потемнело, я отлетел назад и потерял ориентацию. Мне показалось, что поднявшийся позади меня асфальт нанес мне второй удар в спину. Воздух вырвался у меня из легких, на губах появилась кровавая пена. Я ударился затылком о дорожное полотно. У меня перед глазами все померкло.
Я попытался пошевелиться, но я был все равно что машина, не желающая заводиться после первого поворота ключа. Вжжж… и ничего. Я потерял полсекунды. От моей левой руки не было толку, поэтому мне пришлось воспользоваться одной правой. Я приподнялся над асфальтом. Подобрал под себя ноги и выпрямился. У меня перед глазами все плыло. Голова гудела. Но Поли неподвижно стоял на месте, наблюдая за мной. И улыбался.
Я понял, что он не будет торопиться. Насладится по полной.
Я бросил взгляд в сторону оружия. Револьверы по-прежнему оставались у Поли за спиной. Не было и речи о том, чтобы до них добраться. Шесть моих ударов достигли цели, а Поли лишь улыбался. Он достал меня лишь трижды, но на мне живого места не было. Меня колотило. Пришел мой смертный час. Внезапно я со всей отчетливостью осознал, что умру в Эбботе, штат Мэн, пасмурным субботним утром в конце апреля. И половина моего рассудка говорила: «Эй, всем нам суждено когда-нибудь умереть. Какая разница, когда и где именно?» Но вторая половина пылала неукротимой злостью, которая подпитывала меня всю жизнь: «И ты позволишь этому подонку растоптать тебя?» Внимательно выслушав аргументы сторон, я принял решение. Сплюнул кровь, сделал глубокий вдох и снова, в последний раз встал в стойку. Моя челюсть болела. Голова болела. Плечо болело. Грудь болела. У меня кружилась голова, меня тошнило. Я снова сплюнул. Провел по зубам языком. У меня возникло ощущение, будто я улыбаюсь. «Давай взглянем на все со светлой стороны». Серьезных травм у меня нет. Пока. Пулевых ранений тоже. Поэтому я улыбнулся по-настоящему, сплюнул в третий раз и сказал себе: «Отлично, умрем сражаясь».
