Монс Каллентофт - Дикая весна
– Но одно дело я все-таки сделала, – говорит Юсефина. – Если уж я стану наследницей отца, то девочки получат все, когда я умру, что, скорее всего, произойдет в самом ближайшем времени. Хоть я и ненавижу деньги, девочкам они могут пригодиться. Все необходимые бумаги у адвоката я оформила.
Она умолкает на время, затем шепчет:
– Они должны были все получить. Хотя деньги могут принести много зла. Как ни поверни, все выходит плохо, не так ли?
– Твои братья знали об этом? – спрашивает Зак.
– Откуда бы они это узнали?
– А твой отец мог знать об этом? – спрашивает Малин, и теперь она замечает, как Юсефина начинает ускользать: она смотрит на свою ложку, на шприц, на пакетик с белым порошком, лежащий в дальнем углу комнаты.
– Нет, – отвечает Марлоу. – Отец ничего об этом не знал. Я уверена, что он и не подозревал о существовании девочек.
«Это ты так считаешь», – проносится в голове у Малин.
– Так ты не думаешь, что твои братья могли организовать взрыв бомбы в Линчёпинге, убивший твоих девочек, чтобы добраться до наследства?
– Когда человек загнан в угол, он способен на все, – шепчет Юсефина. – Кто знает, что могут придумать мои братья? Что может придумать отец? Все эти разговоры о швейцарском фонде и Фонде выморочного наследства могут оказаться пустой болтовней.
Малин и Зак смотрят друг на друга. Молча, не кивнув, не произнеся ни слова, они обмениваются взглядами, стараясь удержать на расстоянии нечто страшное и неизвестное.
– Как зовут адвоката? – спрашивает Малин.
– Йорген. Йорген Стольстен. Я с ним. В школе. Училась.
– А где мы можем найти…
Но Марлоу уже не слышит их. Она нервно тянется за пакетом с белым порошком. Малин видит, как ее тонкие пальцы ищут его; Юсефина хрипит, бормочет себе под нос, издает жалкие звуки, словно изголодавшиеся вараны накинулись на нее изнутри и грызут ее своими острыми, как скальпели, зубами.
Малин смотрит в глаза Заку. Тот кивает, и они выходят из комнаты, оставляя Юсефину Марлоу в дрожащем свете свечи.
«Я должна докопаться до сути, – думает Малин. – Должна, и всё».
Глава 47
Что она там нащупала?
Звонок Малин, к счастью, не разбудил остальных членов семьи. Сам Юхан Якобсон еще не успел заснуть, лежал в постели и читал старый номер «Уайерд», так что успел снять трубку после второго же звонка. Его жена спала рядом, забывшись глубоким сном, как все мамы маленьких детей, а дети громко сопели в своей комнате.
Малин кратко попросила его откопать все, что удастся, по поводу братьев Хенри и Леопольда Куртзонов, если про них что-то есть.
Уже усевшись за компьютер, пристроив его на маленькой дубовой столешнице, вмонтированной в уголке в холле, Юхан почувствовал, как навалилась усталость. Расследование отравило ему жизнь; бесконечные поиски взаимосвязей, копание в жизни и взглядах чужих людей заставили его почти утратить ощущение того, что он сам чувствует, что думает по поводу происходящего.
Но едва Юхан включил компьютер, как все негативные чувства улетучились. Он начал «гуглить», вписав в поисковую строку имя Леопольда Куртзона, и ему тут же выпало две тысячи сто пятьдесят ссылок, в основном на статьи, посвященные отцу, Юсефу Куртзону.
Одна из ссылок привела его на сайт «Уолл-стрит джорнэл», и он кликнул на нее, но попал на страницу, где требовалось зарегистрироваться и заплатить тридцать пять долларов за месячный доступ.
Двести крон.
«Свен Шёман будет стонать, когда узнает», – подумал Юхан, однако достал из бумажника в кармане куртки свою кредитную карточку и заплатил.
Статья от 1998 года была опубликована в воскресном приложении журнала, и называлась она «Наследники неудач». Речь в ней шла о богатых наследниках по всему миру, тщетно пытавшихся найти свое место в семейных предприятиях – практически во всех без исключения случаях принадлежавших их отцам.
Несколько американских примеров, среди прочих – сыновья Бернарда Мейдоффа. Дети Ингвара Кампрада. И большой портрет человека, ранее не фигурировавшего в СМИ: Леопольд Куртзон, сын легендарного финансового магната Юсефа Куртзона.
Журналист уговорил Леопольда Куртзона дать подробное интервью, и в статье молодой человек сфотографирован, как показалось Юхану, на яхте. Понять, где сделан снимок, не представлялось возможным. Из статьи это тоже не было ясно, а открытое море на заднем плане могло быть каким угодно.
Указывалось, что отец Леопольда Куртзона пытался подготовить сына к роли финансового короля после его учебы вместе с братом Хенри «в одной из самых престижных частных школ Швеции». После окончания школы была организована стипендия для обучения в бизнес-школе Гарварда, однако учеба там оказалась для братьев трудновата, и вместо этого они отдались легкомысленным развлечениям. Один из их соучеников назвал их «шведскими маньяками», и через пару лет их исключили. После этого Леопольд Куртзон вернулся в Стокгольм, где занял «незначительный пост» в одной из многочисленных фирм в империи своего отца. Брат поступил точно так же.
По словам самого Леопольда, отец постоянно приглядывал за ним, но постепенно утратил интерес и к нему, и к его брату Хенри, считая, что они не справятся с ведением дел на высшем уровне.
– Мы с братом пытались убедить его, что на многое годимся. Но это было невозможно. Он уже принял решение.
Очевидно, что Леопольд слегка ошарашил репортера, который прямо в тексте статьи недоумевает, зачем же тогда тот согласился дать интервью. Впрочем, он рассуждает, что сын богача, возможно, сделал это для того, чтобы что-то сказать отцу. Репортера не покидало ощущение, что он – часть какого-то плана, пешка в игре, которую не в силах разгадать: «А иначе зачем бы Леопольд Куртзон стал мне все это рассказывать?»
Он описывает, как Леопольд откидывается на спинку кресла, в котором сидит, и признается, что всегда мечтал жениться, что у него были сотни женщин, но ни к одной из них он так и не смог всерьез привязаться, и ни одна не соответствовала его требованиям.
– У моего брата Хенри тоже нет семьи, – сообщал Леопольд далее в тексте. – Возможно, это наша месть отцу за его жадность – мы не обеспечили его наследниками в следующем поколении.
После этих слов Леопольд Куртзон, по словам журналиста, рассмеялся неуверенным, унылым смехом.
Финансовая компания, созданная братьями в Люксембурге, обанкротилась, затем отец обеспечил их недвижимостью и имуществом в Швеции и ежегодно переводил им сумму, позволяющую жить роскошно – по меркам обычных людей. Затем Леопольд с братом Хенри создавали все что можно – от сети магазинов по продаже сладостей до фирмы по импорту экзотических животных.
Когда репортер спросил Леопольда Куртзона о его детстве, тот в первый и последний раз в течение интервью рассердился и «холодно и агрессивно» велел ему прекратить «копаться в детских воспоминаниях, как это делают гребаные психотерапевты, – от этих типов нет никакой пользы».
Репортер рассказал, как оставил Леопольда сидящим в одиночестве на террасе у моря, воплощая в себе именно то одиночество и ту потерянность, которые могут соседствовать только с большими деньгами. Он поделился также тем неприятным чувством, которое охватило его, когда у Куртзона-младшего так резко поменялось настроение, рассказав публике о «почти бездонном отчаянии и огромной ярости в глазах наследника».
– Я без сожаления расстался с Леопольдом Куртзоном, – закончил он свою статью.
И у Юхана такое же желание, когда он кликает дальше в поисках дополнительной информации, – ему так хотелось бы оставить позади это расследование, не читать о людях типа этого Куртзона, с их такой очевидной дисфункциональностью. И тут он услышал за спиной знакомый звук.
Легкие шаги босых детских ног по полу. Тоненький детский голосок, который произнес: «Папа, я пить хочу!» Он поднялся, подошел к своей дочери, которая стояла посреди холла в пижаме и терла глаза, повел ее в кухню, налил ей стакан воды, уложил ее в постель, подоткнув одеяло, и снова на цыпочках вернулся к компьютеру – но только после того, как крепко обнял ее и почувствовал, что ее сердечко бьется ровно и спокойно.
Хенри Куртзон.
Какие сведения имеются о втором сыне?
В «Уолл-стрит джорнэл» о нем ничего не сказано.
На его имя выпадает чуть меньше пятисот ссылок.
Одна из них привела на социальный сайт, где были выложены фотографии с вечеринок на Ривьере, в Сан-Тропе в июле, а среди снимков с вечеринки в ночном клубе в отеле «Библос» нашлась фотография, изображающая Хенри Куртзона, стоящего в одиночестве у барной стойки, словно в стороне от гедонистской сцены, разыгрывающейся на заднем плане.
Подпись гласила: «Мистер Куртзон наслаждается вечеринкой».
«Однако похоже, что тебе совсем не весело», – подумал Юхан, разглядывая лицо с глубокими темными кругами под водянисто-серыми, затуманенными алкоголем глазами.
