Кэтрин Чантер - Тайна имения Велл
Эхо моих слов прозвучало как-то угрожающе, словно я собиралась ее шантажировать. Голос сообщил мне, что будет лучше, если я попрошу прощения, покаюсь за подобного рода заявления. Кем я себя возомнила? После этого я очень испугалась, что обидела богиню засухи, которой была одержима и о которой так мало знала.
– Извини, – произнесла я. – Я ужасно тревожусь. Я знаю, что ты любишь всех и каждого. Все, что происходит, – часть твоего промысла. Помоги мне ввериться тебе, Роза, этим утром. Аминь.
Слово «аминь» прозвучало очень громко в пустой комнате. И куда ты отправишься после «аминь»?
Я пошла к Марку. Он разговаривал по телефону.
– Его не оказалось в постели, когда она проснулась утром. Мы считаем, что он пошел побродить по окрестностям фермы…
В полицию?
– Зачем ты это сделал? – набросилась я на мужа. – Он просто пошел побродить по полям. Мы же живем не в Лондоне. Здесь Люсьен не может потеряться. Его не может похитить какой-нибудь извращенец. Почему ты позвонил в полицию, не предупредив меня? Я молилась. – Я перешла на крик: – Я не хочу, чтобы полицейские шныряли по земле Велла!
– Дело не в тебе и не в Велле, Рут, не в твоих рыдающих сестрах, не в Розе и не во всей этой чуши. Надо найти Люсьена, и все тут! И мне кажется, полиция может помочь нам куда больше, чем все твои молитвы.
Спустя секунду наступила такая тишина, что я слышала, как тикают часы и квохчет одна из кур на дворе. Затем Марк уже более спокойным голосом сообщил, что в таких случаях чем скорее сообщишь в полицию, тем лучше. Я согласилась, хотя происходящее очень напоминало видеозапись фильма, которую без моего согласия прокручивают на большой скорости вперед. Я сказала, что пойду к сестрам проверить, не с ними ли Люсьен. Марка удивило, что я до сих пор этого не сделала.
Мы отправились в путь, по дороге то и дело выкрикивая имя внука: «Люсьен! Люсьен!» Наши голоса далеко разносились в безводных, безработных долинах вокруг Велла. Мы еще не успели приблизиться к лагерю, как Дороти уже спешила к нам навстречу по тропинке.
– Что-то случилось, Рут? Нам тебя не хватало во время молитвы.
Мы побежали к автофургонам. Люсьена там не оказалось. Ева сказала, что все с рассвета на ногах. Джеки нездоровится. Справиться с ней совсем непросто, поэтому сестра Амалия распорядилась перевести ее из фургона Дороти в ее собственный фургончик. Потом какое-то время понадобилось на то, чтобы утихомирить Джеки. Нет, они бы точно увидели Люсьена, если бы мальчик гулял поблизости. Я проверила фургоны. Марк сказал, что так будет вернее. Амалия его перебила, заявив, что это может сделать только сестра Рут. Марк пнул ногой по корзине, в которую собирали стираное белье, и зашагал обратно вверх по склону холма. Люсьен обожал Дороти и Джеки, а к Амалии и Еве относился с опаской. А вот к их фургонам он относился с равной степенью восторга. Ему нравилось, что кровати складываются, врастая в стены, что, приподняв сиденье, обнаруживаешь там тайный сундучок, что туалеты внешне похожи на холодильники. Я с сестрами обыскали автофургоны. Окна в них запотели. Сырой воздух пах немытыми телами. На откидных столах лежали таинственные сочинения сестер. Пар, поднимавшийся от кружек травяного чая, согревал зимний воздух. Джеки лежала, свернувшись калачиком, на кровати в фургоне сестры Амалии. На скрип двери и холодный воздух, ворвавшийся снаружи, она никак не отреагировала. Дороти укрыла ее одеялом. Джеки даже не пошевелилась.
– Ее стошнило, – прошептала Амалия. – Я дала ей снотворное. Мы не должны ее будить. Стресс последних дней оказался для нее слишком сильным.
Она взяла стакан со стола и поставила его в раковину, пощупала лоб Джеки тыльной стороной ладони, подобрала валявшуюся на полу рясу и вынесла ее сушиться на зимнем солнце.
– Она поправится, – благословив больную знаком розы, сказала Амалия.
Люсьена здесь не было. Ничего другого не оставалось, как искать дальше. Дороти трижды ударила в молитвенный колокол. В утренней тиши он разнесся подобно похоронному звону. Дороти сказала, что сестры должны идти искать в лесу, а она попросит у Розы благословения на поиски. Сестра Амалия настояла на том, чтобы Ева осталась в «центре» и перенастроила сайт таким образом, чтобы предварительно записанные чтения святых текстов стали доступны верующим, которые ожидают их на седьмой день приготовлений.
– Нужно, чтобы все участвовали в поисках, – возразила я.
– И Роза тоже, – произнесла Амалия. – Я буду искать в Веллвуде. Роза будет с нами. Она не позволит, чтобы с Люсьеном случилось что-то плохое.
– Что ты говоришь? – всхлипывая, спросила я. – Почему ты уверена, что Роза этого не допустит? Откуда такая уверенность? Ты неустанно повторяла, что сердцу Розы не милы мужчины. Ты хотела, чтобы Люсьен отсюда уехал. Почему ты теперь считаешь, что она охранит моего внука?
Сестра Амалия положила свои руки на мои и заговорила тихим голосом:
– Помни, что бы ни случилось – это часть задуманного ею, а все, что Роза задумывает, – к добру. Даже Бог лишился своего сына.
Помню, что я спросила:
– Амалия, ты что-то знаешь? Если знаешь, то скажи.
– Почему ты спрашиваешь у меня, Рут? Почему ты не спрашиваешь у Марка?
Затем Амалия обняла меня и заверила, что очень меня любит и все, что делает, она делает потому, что я – избранная.
* * *– Он же не мог выйти на дорогу? – спросила Дороти.
Мы встретились у дома, обойдя Смитиз-холт и никого не найдя. Люсьен по своей доброй воле дальше не пошел бы. Мы заглянули повсюду, куда мальчик мог бы пойти, но его нигде не было.
– Я ехал сегодня утром по этой дороге за газетой, – сказал Марк и довольно подробно принялся пояснять, что услышал в утренних новостях о ливне в Йоркшире и ему захотелось прочитать об этом поподробнее. – Впрочем, сейчас это уже не важно, – подытожил он, добавив, что ничего не видел.
Под «ничего», как я поняла, имелось в виду, что Марк не видел моего внука стоящим в его большом зеленом свитере на обочине шоссе. Теперь я начала подозревать, что Люсьена мог похитить кто-то, у кого имеется зуб на Велл. Его мог подобрать и какой-нибудь журналист или один из тех ненормальных, кто предлагает за ферму миллионы.
– По крайней мере, он жив, – сказала я. – Никому из них нет никакой надобности причинять ему вред.
Вот только Голос напомнил мне, что наша машина, когда они до нее добрались, оказалась сожженной и искореженной. А как выглядел Брю, когда я его нашла? Отрава и слюна капали с мордочки пса.
– Они же его не обидят? – спросила я, заслышав вой сирен.
Голубые огоньки и сирены над мирной землей. Обзор во все стороны. Чудесный вид, из-за которого мы когда-то решились купить Велл, теперь принялся медленно вращаться у меня перед глазами, так же медленно, как вращались, вспыхивая и угасая, эти самые огоньки, словно насмехаясь надо мной. Мы всегда были ничтожно крошечными по сравнению со всеми этими просторами, не более мошек, ползающих на коже Велла, даже тогда, когда впервые возмечтали купить эту землю.
Приезд полиции сделал происходящее реальным и иллюзорным одновременно. Кухню превратили в нечто вроде штаба. Незнакомцы входили и выходили, заваривали себе чай, много чая, разговаривали о прочесывании подлеска, о следах, о поломанных кустах живой изгороди, об утерянных перчатках, о звуке плача, который оказался криками сарыча… Слова падали на пол, а потом их преспокойно сметали в мусорное ведро, когда надежда оказывалась ложной. Одетые в черную униформу рослые полицейские заполонили пространство своими неестественно звучащими из раций голосами. Гудел, взлетая, вертолет. Сестры вернулись с пустыми руками. Весь день и всю ночь я провела в обществе полицейских. Я повторяла одно и то же столько раз, что вскоре мне начало казаться, что вся моя предыдущая жизнь была чем-то иллюзорным.
Запирала ли я заднюю дверь?
Почему мой муж спал в амбаре?
Точно ли я слышала, что ребенок дышал?
Спал ли он обычно в мужском свитере?
Что я за бабушка такая?
Что-то пропало из его комнаты?
Мне казалось, что нет, но я хотела удостовериться. Я попросила, чтобы меня оставили одну в комнате внука, но в этом полицейские мне отказали. Им надо быть рядом ради моей безопасности и ради сохранности места предполагаемого преступления. Я постаралась действовать методично. На стене висело зеркало, в котором ночью отражалась луна. Сундучок с игрушками закрыт, и внутри все на своих местах. Разбросанные кусочки пазла были задвинуты ногой под стол. Там же валялись фломастеры, которыми Люсьен вчера вечером выписывал в амбаре букву «М». У кровати виднелась его любимая уточка. А потом… Я уставилась на то место, даже провела пальцем. Женщина-полицейский сказала, чтобы я лишний раз ни к чему не прикасалась. Что-то пропало? Позади нее сестра Амалия поднялась по лестнице и теперь стояла в дверном проеме. Я посмотрела на них двоих, затем снова перевела взгляд на стол, потом на пол… заглянула под кровать. Рука моя метнулась к шее.
