Кен Фоллетт - Трое
Ее охватило жгучее чувство вины. Стало совершенно ясно: она обманывала себя. На самом деле ей страшно хотелось его увидеть, желание предупредить об опасности любой ценой было лишь предлогом, и катастрофические последствия не заставили себя ждать. Да, Нату угрожала опасность, однако теперь положение усугубилось, и во всем виновата она.
И вот она здесь, на чужом судне посреди моря, окруженная врагами Ната… Суза крепко зажмурилась и сунула голову под подушку, борясь с нахлынувшей истерикой.
Постепенно истерика сменилась злостью.
Суза вспомнила отца, который использовал ее для реализации своих политических амбиций. Она вспомнила Хасана, который манипулировал отцом и клал ей руку на колено – зря она не съездила ему по физиономии! Наконец, она вспомнила Ростова с его жестким, умным лицом и холодной улыбкой – он собирался протаранить судно Ната и убить его! – и пришла в бешенство.
Натаниэль – ее мужчина. Смешной, сильный, до странного ранимый, он писал любовные письма и угонял суда, и она никого никогда не любила так… Нет, она его никому не отдаст.
Да, она – пленница во вражеском лагере, но ведь об этом никто не знает. Они думают, что она на их стороне, и доверяют ей. Может, даже удастся сунуть им палку в колеса – нужно только не упустить шанс. Она скроет свой страх и попытается втереться в доверие, она притворится, будто разделяет их убеждения и опасения.
От этой мысли Сузу снова бросило в дрожь, но она сказала себе: иначе я его потеряю – а тогда и жить незачем.
Суза встала с постели, сняла вчерашнюю одежду, приняла душ и переоделась в чистое. Присев за маленький столик, поела немного сосисок с сыром, оставшихся со вчерашнего дня, затем расчесала волосы и, чтобы придать себе побольше уверенности, нанесла легкий макияж.
Дверь каюты была не заперта.
Выйдя наружу, Суза уловила запах еды, доносящийся с камбуза, и направилась прямо туда.
Ростов сидел за столом в одиночестве, медленно доедая яичницу. Его лицо приняло холодное выражение, глаза превратились в ледышки. Суза взяла себя в руки и решительно шагнула к нему. Подойдя к столику, она оперлась о спинку стула, чтобы не упасть.
– Присаживайтесь, – пригласил Ростов.
Она плюхнулась на стул.
– Как спалось?
Суза дышала быстро, словно за ней гнались.
– Отлично. – Голос предательски дрогнул. Проницательный взгляд русского, казалось, проникал прямо в мозг.
– Похоже, вы чем-то расстроены. – В его бесстрастном голосе не чувствовалось ни симпатии, ни враждебности.
– Я… – Слова душили, застревая в горле. – Вчера… все произошло так быстро… – Это была сущая правда, и ей стало немного легче. – Я никогда раньше не сталкивалась со смертью.
– А… – Наконец-то на его лице мелькнул отблеск эмоции: возможно, Ростов вспомнил свой первый раз. Взяв кофейник, он налил ей чашку. – Вы очень молоды. Примерно одних лет с моим старшим.
Суза благодарно потягивала горячий кофе, надеясь на продолжение разговора – это помогало ей успокоиться.
– А сколько ему?
– Юре двадцать.
– Чем он занимается?
Улыбка Ростова слегка потеплела.
– Увы, большей частью мается дурью и слушает западную музыку – вместо того, чтобы как следует учиться. Хорошо хоть брат не в него.
Дыхание Сузы восстановилось, руки больше не тряслись. Она понимала, что наличие семьи не делает этого человека менее опасным, но теперь он хотя бы не внушал такого ужаса.
– Ваш младший?
Ростов кивнул.
– Володя. – Пугающее выражение окончательно исчезло с его лица: он с нежностью смотрел куда-то вдаль. – Очень талантливый мальчик. Будет выдающимся математиком, если получит хорошее образование.
– Ну, какие проблемы, – отмахнулась Суза. – Советское образование – лучшее в мире.
Это, казалось бы, безобидное замечание имело для Ростова какое-то особенное значение: мечтательное выражение лица вдруг исчезло, уступив место прежней ледяной маске.
– Да, проблем не будет.
Суза лихорадочно соображала: он потихоньку оттаивает, нельзя упускать момент. О чем бы с ним поговорить? Что у них может быть общего? И тут ее осенило.
– Жаль, я совсем не помню вас в Оксфорде.
– Ну, вы тогда были совсем крошкой. – Ростов налил себе кофе. – Зато все помнят вашу красавицу мать. Вы похожи на нее как две капли воды.
Так, уже лучше.
– А что вы изучали?
– Экономику.
– Наверное, в то время она не считалась точной наукой.
– Да и сейчас стало не особенно лучше.
Суза сделала серьезное лицо.
– Вы, конечно же, имеете в виду западную экономику?
– Разумеется. – Ростов посмотрел на нее пристально, пытаясь понять, не шутит ли она, и, видимо, решил поверить.
К ним подошел старпом и что-то сказал по-русски. Ростов с сожалением взглянул на Сузу.
– Зовут на мостик.
Нужно во что бы то ни стало пойти с ним!
– Можно мне с вами? – спросила она нарочито непринужденным тоном.
Ростов заколебался. «Должен разрешить, – подумала Суза, – ведь мы так мило беседовали. К тому же если я и услышу что-то лишнее, кому мне здесь выбалтывать?»
– Ну, пойдем, – сказал он, вставая. Суза последовала за ним.
Читая радиообмен и тут же переводя его для Сузы, Ростов улыбался: похоже, его искренне восхищала изобретательность Дикштейна.
– Умен, как дьявол! – воскликнул он.
– А что за «Сэвильская судоходная компания»?
– Прикрытие для израильской разведки. Дикштейн по очереди устраняет всех, кто может заинтересоваться пропажей урана. Судоходной компании это уже неинтересно, поскольку судно больше им не принадлежит. Теперь вот, пожалуйста – избавляется от капитана и команды; наверняка и с владельцами урана что-то придумал. Блестящая схема!
Именно этого Суза и хотела: Ростов разговаривал с ней, как с равной, она находилась в центре событий, осталось только найти способ помешать ему.
– Значит, поломка была подстроена?
– Конечно. Теперь Дикштейн захватит судно, не сделав ни единого выстрела.
Суза быстро обдумывала ситуацию. «Предав» Дикштейна, она доказала свою приверженность арабскому движению. Сейчас движение разбилось на два лагеря: с одной стороны – Ростов, КГБ и египетская разведка, с другой – Хасан и фидаи. Предав Хасана, она продемонстрирует лояльность Ростову.
Как можно более небрежным тоном Суза проронила:
– И Хасан, кстати, тоже.
– То есть?
– Хасан тоже может захватить «Копарелли» без единого выстрела.
Ростов уставился на нее. Кровь отхлынула от его лица, он разом потерял самообладание и уверенность.
– Хасан хочет угнать «Копарелли»?!
Суза притворилась донельзя удивленной.
– А разве вы не знали?
– Но с кем? Не с египтянами же!
– С фидаями. Он сказал, что это вы придумали.
Ростов грохнул кулаком по переборке, в мгновение ока с него слетела европейская сдержанность.
– Ах ты лживая собака!
Вот он, мой шанс! Боже, дай мне сил…
– Может, нам удастся его остановить… – сказала она.
Ростов взглянул на нее.
– Что он собирался делать?
– Захватить «Копарелли» раньше Дикштейна, устроить засаду на израильтян и уплыть в… Он точно не сказал – кажется, куда-то в Северную Африку. А каков был ваш план?
– Протаранить судно после того, как Дикштейн заберет уран…
– А сейчас уже нельзя?
– Нет, мы слишком далеко – нам их не догнать.
Настал критический момент: одно неверное слово, и им с Натом не жить. Скрестив руки на груди, чтобы унять дрожь, Суза сказала:
– Тогда остается только одно.
– Что?
– Нужно предупредить Дикштейна о засаде фидаев.
Ну всё…
Суза во все глаза смотрела на Ростова. Он должен проглотить наживку, ведь это так логично!
Ростов напряженно думал.
– Предупредить о засаде… И тогда Дикштейн сможет следовать своему плану, а мы – своему.
– Вот именно! – воскликнула Суза. – Других ведь вариантов все равно нет, правда?
«АНДЖЕЛУЦЦИ Э БЬЯНКО», ГЕНУЯ
ОТ «СЭВИЛЬСКОЙ СУДОХОДНОЙ КОМПАНИИ», ЦЮРИХ
ДОСТАВКА ВАШЕГО ЗАКАЗА ОТ Ф. А. ПЕДЛЕРА ЗАДЕРЖИВАЕТСЯ НА НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ СРОК В СВЯЗИ С ПОЛОМКОЙ ДВИГАТЕЛЯ. О НОВЫХ СРОКАХ ПОСТАВКИ СООБЩУ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО. ПАПАГОПУЛОС.
Как только «Гил Гамильтон» показался на горизонте, Тюрин отловил Равло на твиндеке и зажал его в угол, прихватив за грудки, словно заправский громила. На самом деле он не чувствовал себя уверенно, хоть и был крупнее и сильнее изможденного наркомана.
– Слушай внимательно: ты должен кое-что для меня сделать.
– Ладно, как скажешь.
Тюрин заколебался – слишком уж рискованно… Однако выбора нет.
– Мне нужно остаться на борту. Если меня хватятся, скажи, что видел, как я садился в шлюпку.
– О’кей, без проблем.
– Имей в виду – если меня обнаружат, я всем про тебя расскажу.
– Я постараюсь.
– Да уж постарайся!
Тюрин отпустил парня, но не успокоился: такой тип пообещает что угодно, но когда дойдет до дела, так же легко сдуется.
