Питер Джеймс - Клеймо смерти
Грейс записал за ней текст.
– Я также предлагаю до начала пресс-конференции продумать ответы на вопросы, которые вам, скорее всего, зададут. Мы не можем позволить вам запинаться или выказывать неуверенность. Нужно показать, что вы точно знаете, что делаете, и уверены в себе. Именно это люди хотят услышать.
– Да, – сказал Грейс. «Вот бы так все и было».
– Мы договорились на заседании группы «Голд», что вместе с вами на пресс-конференции будет главный констебль. Этим мы покажем прессе и жителям, какое значение придает делу полиция. И еще, если есть такая возможность, вам стоило бы посетить семьи Эммы Джонсон и Эшли Стэнфорд. Думаю, это в какой-то мере утешит их и пошлет хороший сигнал людям. С ними уже есть кто-то?
– Да, я попросил отправить в каждую семью по сотруднику из отдела по связям с семьей и собирался побывать у них позднее, вечером.
Как только Сью ушла, Грейс позвонил Клио и сказал, что не имеет понятия, когда вернется домой. Потом он набрал номер на внутреннем телефоне и с облегчением услышал бодрый голос Тони Кейса.
72
Четверг, 18 декабря
В начале девятого вечера Фрейя Нортроп проехала на своем «форде» по дорожке их дома вблизи Хоув-парка, выключила мотор и вышла из машины.
Бобби, терьер смешанной породы, которого она забрала у друзей, Эмили и Стива, вскочил с пассажирского сиденья и положил лапы на оконное стекло. Фрейя открыла багажник, достала два пакета «Уэйтроуз» с продуктами и большой контейнер с сухим собачьим кормом, фаршем, любимыми игрушками Бобби и коробками с угощениями для него, который дала ей Эмили. Потом она сунула под мышку маленькую круглую постельку, на которой спал песик, и взяла в руки пакеты.
Дом стоял погруженный в темноту; дорожку к передней двери скупо освещал ближайший уличный фонарь. Фрейя нахмурилась, она точно помнила, что утром, уходя из дому, они оставили какой-то свет.
Зак задержался в ресторане обсудить что-то с инженерами, устанавливавшими акустическую систему. Как обычно в таких случаях, домой он собирался вернуться позже, на такси.
Фрейя хотела приготовить ему ужин, но сейчас ей вдруг стало не по себе. Сможет ли она накормить профессионального шеф-повара чем-то таким, что придется ему по вкусу? Такого рода беспокойство она испытывала каждый раз, когда что-то делала для него, тем более что Заку не нравилась готовая пища, как свежая, так и замороженная. Сама она годами жила на полуфабрикатах, которые покупала в супермаркете, и теперь он пытался отучить ее от этого.
Сегодня Фрейя задумала преподнести ему сюрприз. Она долго изучала рецепты в книге Николаса Клее и мысленно составила собственный. Недоваренный баклажан. Натереть чеснок и имбирь. Добавить немного соуса – соевого и терияки. Сварить – но не переварить! – гребешки и креветки. Сие блюдо планировалось дополнить салатом из свеклы, козьего сыра, горошка и томатов. Все ингредиенты были закуплены накануне.
По пути к дому Бобби то и дело натягивал поводок, беспокойно обнюхивая дорожку. Прежде чем войти, Фрейя поставила пакеты на ступеньку и отвела питомца на крохотную лужайку, где он, подняв лапу, сделал свое маленькое дело. Чтобы найти замочную скважину, пришлось достать айфон и включить фонарик. Открыв дверь, Фрейя переступила порог и впустила Бобби. Потом включила свет в холле, внесла пакеты, заперла на ключ дверь и отстегнула поводок.
Разбирая пакеты и готовя спальное место для Бобби, она почти забыла и про разбитое окно в кухне, и про последовавший за этим визит детектива и бригады криминалистов, снимавших отпечатки пальцев. Песик тем временем разыгрался и носился по холлу, тычась носом в новый толстый ковер.
– Ну как, лорд Бобби, новое жилище вам по вкусу? – усмехнулась Фрейя, относя пакеты в кухню и ставя их на пол. Она взяла миску, наполнила ее холодной водой из-под крана и тоже поставила на пол.
Терьер тут же прибежал и начал пить. Фрейя опустилась на колени и погладила его по спине.
– Поднимусь на минутку наверх, приму душ, а потом приготовлю тебе ужин! Проголодался? – Она порылась в сумке, которую дала Эмили, достала коробку с мясным печеньем «Мозговая косточка», вскрыла ее и поставила лакомство перед Бобби.
Терьер схватил коробку зубами, промчался с ней по кухне, донельзя собой довольный, запрыгнул на свою кроватку и аппетитно захрумкал.
Возвратившись в холл, Фрейя на секунду остановилась, одобрительно оглядывая комнату. Стены были выкрашены теплой, светло-кремовой краской, деревянные детали, включая лестничные перила, – глянцевой серой. На стенах висели фотографии и картины с лондонскими сценками, которые она принесла с прежней квартиры.
Фрейя поднялась по ступенькам к темной лестничной площадке и, выставив руки, свернула за угол, удивляясь, почему идиот-электрик не поставил выключатель внизу, у подножия лестницы. Нащупав выключатель, она включила свет. Все три двери в спальни были закрыты. Фрейя вошла в их с Заком комнату и, потянувшись к выключателю, услышала негромкий глухой стук.
Она замерла на секунду, прислушиваясь и решая, послышалось ей или звук донесся снизу. Может, это Бобби задел жетоном свою металлическую миску?
Он стоял в платяном шкафу в главной спальне – в маске, перчатках и нейлоновом трико. Стоял, прижавшись спиной к стене, невидимый за висящей одеждой, стараясь не шевелиться, чтобы не задеть еще одну вешалку.
Он сильно возбудился, едва сдерживался и боялся, что недотерпит и кончит на месте. Помогало только глубокое дыхание.
О боже, это предвкушение! Как прекрасно ожидание, когда все детали твоего плана вот-вот сойдутся!
Он слышал ее шаги. Видел свет в щелку между створками двери.
«Да, детка, да! Да, сучка!»
Войдя в их с Заком белую спальню, Фрейя с улыбкой взглянула на двух невзрачных, изрядно драных медвежат, у каждого из которых недоставало по одному глазу. Оба лежали на подушках, лапа на лапе, в той же, что и утром, позе. Она подошла к окну, задернула шторы – закрывшись от соседей напротив, – разделась, открыла дверь, ступила в ванную и включила сначала свет, а потом и душ. Проверила температурный режим – Зак предпочитал попрохладнее, – попробовала воду рукой и закрыла за собой дверь.
Выдавив немного шампуня из пластиковой бутылки, она намылила волосы, натерла гелем тело и лицо.
Секундой позже в ванной погас свет.
73
Четверг, 18 декабря
Из управления полиции Рой Грейс уехал на служебном «форде» и с чувством облегчения оттого, что брифинг наконец закончился. Вопросы задавали в том числе и трудные, но он, при поддержке главного констебля и его помощника Пью, справился с ними довольно неплохо. Впрочем, желания повторить этот опыт в ближайшее время детектив не испытывал.
Нелегким обещал стать и следующий пункт программы.
Часы показывали 20.20, когда Грейс свернул с шоссе А-27 на темные улицы Патчема. В ушах оглушающе гремели слова Тони Балажа: «Думаю, он может нанести удар уже в ближайшие часы… Я бы поставил на это свое ранчо».
Во многих домах, мимо которых проезжал Грейс, светились рождественскими огнями окна. В некоторых мигали экраны телевизоров. Иногда попадались и люди. Кто-то шел в паб, кто-то спешил к друзьям или возвращался с работы, сутулясь под проливным дождем.
Не у одного ли из этих домов притаился Клеймовщик?
Или он уже в доме?
Выбрал ли уже очередную жертву?
Каждый раз, замечая одинокого мужчину, Грейс притормаживал и наблюдал за ним. Судебный ортопед Хейди Келли, блестяще помогший в прошлых расследованиях, создал профиль на основе отпечатка обуви на масляном пятне в подземном гараже дома Логан Сомервиль. Келли показал следственной группе видеопрезентацию человека, ходящего с почти неестественно прямой спиной и широко расставляющего ноги. Клип отправили потом в операторскую, которая контролировала 350 городских камер. Но пока ни одна из попавшихся ему на глаза промокших фигур не привлекла внимания суперинтендента особенной походкой, если, конечно, отпечаток в гараже действительно принадлежал преступнику.
Свернув на Макки-авеню, Грейс переключил внимание на номера домов. Вначале он собирался навестить мать Эммы Джонсон, посмотреть, как она, заверить женщину в том, что полиция сделает все возможное, чтобы поймать убийцу ее дочери. Следующими будут родители Эшли Стэнфорд. Грейсу уже сообщили, что ее бойфренд с ними.
Общение с родственниками жертв было одной из самых трудных и в то же время самых важных составляющих его работы. Теперь, став отцом, он с содроганием думал о том, что почувствовал бы, узнав, что его сын убит.
Грейс знал, что такая трагедия сломала бы его, что жизнь уже никогда не была бы прежней. И с этим пониманием, с этой жестокой, беспощадной правдой, он, не замечая дождя, подошел к дому матери Эммы Джонсон. Задержался на секунду на ступеньке, собрался с силами, глубоко вдохнул и позвонил.
