Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал (сборник)
Я не сразу разобрался, из чего приготовлено следующее блюдо – знаменитый деликатес Пьера Мондора. Чтобы понять, как его следует есть, мне пришлось посмотреть на остальных. Констанца сказала, что ее отец тоже хорошо готовит это кушанье, основными ингредиентами которого являются костный мозг, толченые крекеры, белое вино и куриные грудки. Приканчивая вторую порцию, я через стол поймал взгляд Вульфа и подмигнул ему, но он проигнорировал это. Ему явно казалось, что мы в храме и слушаем самого апостола Петра. Все были поглощены этим блюдом, когда супруги Мондор без всякого предупреждения затеяли громкую ссору, которая кончилась тем, что он бегом кинулся на кухню, а кипящая от возмущения мадам преследовала его по пятам. Потом выяснилось, что она услышала, как Мондор спросил Лизетт Путти, нравится ли ей его стряпня. Для француженки мадам что-то уж слишком нравственна.
В качестве жаркого подали молодую утку à la мистер Ричардс, приготовленную Марко Вукчичем. Это одно из любимых блюд Вульфа, и мне не раз доводилось пробовать его в исполнении дуэта Фриц Бреннер – Ниро Вульф. Кроме того, желудок мой был к этому времени уже до такой степени набит, что я не смог бы судить, чье исполнение лучше. Однако остальные хватили по хорошему глотку Бургундского (с большой буквы!) и выглядели так, словно только слегка заморили червячка. Я заметил, правда, что некоторые дамы, например Лио, китайская жена Лоренса Койна, и Дина Ласцио, только ковыряли в тарелке. Вскоре с птичками было почти покончено. Мне показалось, что Вукчич немного перебрал и именно поэтому вспыхнул, когда Филип Ласцио пустился в рассуждения о более удачных, на его взгляд, начинках для фарширования уток, а затем перешел к сравнению клиентуры отеля «Черчилль» и «Рустермана», нелестному для последнего заведения. Я был приглашен Вукчичем, и вообще он мне нравился, так что, когда он запустил в глаз Ласцио куском хлеба, мне стало даже неловко. Остальные же восприняли это происшествие как досадную задержку. Серван успокоил сидевшего рядом Ласцио, и, когда официанты убрали хлеб с пола, а Вукчич выпил Бургундского, все дружно принялись доедать.
Салат, который готовил Доменико Росси, ожидали с некоторым волнением. Во-первых, когда его должны были подавать, Филип Ласцио отлучился в кухню. Росси выразил возмущение по этому поводу. Серван объяснил, что Ласцио должен следить за приготовлением весеннего соуса. Но Росси не переставал отпускать замечания в адрес зятьев-перестарков. Затем он обратил внимание, что Пьер Мондор не ест, и поинтересовался, не обнаружил ли тот червяков в латуке. Мондор дружелюбно, но твердо ответил ему, что специи, которыми заправлен салат, в особенности уксус, никак не сочетаются с вином, а он желал бы допить свое Бургундское.
– Нет там никакого уксуса, – мрачно сказал Росси. – Я не варвар.
– Я еще не пробовал. Всего лишь понюхал салат и отставил его.
– Говорю вам: там нет уксуса! В салате все смешано в том виде, в каком сотворено Богом. Листья горчицы, кресс-салата и латука. Луковый соус с солью. Хлебные корочки, натертые чесноком! В Италии мы едим его из салатницы, запивая кьянти, и благодарим за это Господа!
Мондор пожал плечами:
– Во Франции мы этого не делаем. А Франция, мой дорогой Росси, задает тон в таких вещах. В каком еще языке…
– Ха! – Росси вскочил на ноги. – Задает тон, потому что мы научили вас. В шестнадцатом веке вы пришли, попробовали нашу кухню и скопировали ее. Вы умеете читать? Историю гастрономии знаете? Знаете, что каждое мало-мальски съедобное блюдо происходит из Италии?
Думаю, именно так и начинаются войны. Но в данном случае пыл быстро иссяк. Соседи по столу шикнули на Мондора, Росси принялся за свой салат, и мы обрели мир.
Кофе подали в двух гостиных. В двух – потому что Лоренс Койн прилег на диван в маленькой гостиной, а возле него сели Кейт и Леон Блан. После еды я всегда чувствую себя удобнее на ногах, поэтому я принялся прохаживаться. В большой гостиной Вульф, Вукчич, Берен и Мондор, сбившись в кучу, обсуждали утку. Мамаша Мондор притащила свое вязанье и уселась к свету. Лио Койн сидела в кресле, поджав ноги, и слушала Сергея Валенко. Лизетт Путти наливала кофе Сервану, а Росси хмурился на индейское одеяло, покрывавшее диван, как будто подозревал, что его соткали во Франции.
Дины Ласцио не было видно, и я гадал, отправилась ли она куда-нибудь подмешивать яд или просто удалилась в свою комнату, находившуюся в левом крыле корпуса «Покахонтас», за пищевой содой. А может, она на кухне помогает мужу? И я быстро направился туда. В столовой шли приготовления к эксперименту: стулья были отодвинуты к стене, подсобные столики загорожены ширмами, а стол накрыт свежей белой скатертью. Я прошел мимо группы официантов. Дины в кухне не было. Полдюжины поваров в белых фартуках не обратили на меня никакого внимания, так как за последние двенадцать часов привыкли, что в кухне толпятся все кому не лень. Ласцио, тоже в белом фартуке, был полностью поглощен помешиванием и подливанием чего-то в большую миску. Возле него ожидали распоряжений двое подручных. Учитывая полный ужин в моем желудке, кухонные запахи не доставили мне удовольствия, и я повернул обратно. Уже подали ликеры. Я налил себе коньяка, уселся и начал наблюдать за происходящим.
Мне пришла вдруг мысль, что и Констанца отсутствует. Через некоторое время она появилась, обежала глазами комнату и села рядом со мной, демонстративно закинув ногу на ногу. Я наклонился, чтобы получше рассмотреть ее лицо:
– Вы плакали?
Она кивнула:
– Конечно плакала! Сегодня в отеле танцы, мистер Толмен пригласил меня, а отец не отпускает! Несмотря на то что мы в Америке! Я плакала у себя в комнате. – Она закинула ногу еще чуть выше. – Отец не любит, когда я так сижу, и именно поэтому я так и делаю.
Я понимающе улыбнулся:
– Ножная ревность. Встречается у родителей.
– Что?
– Ничего особенного. Вы можете сесть и поудобнее. Он на вас не смотрит. Могу я предложить вам коньяка?
Мы приятно провели час, едва замечая, что́ происходит за пределами нашего маленького мирка. Вошла Дина Ласцио, налила себе ликера и, перекинувшись парой слов с мамашей Мондор, села на низкую скамеечку возле радиоприемника. Потягивая ликер, она крутила ручку настройки, но так ничего и не поймала.
Через пару минут Вукчич с решительным видом пересек помещение, взял стул и уселся около нее. Он говорил, она добродушно улыбалась ему, а я думал, сумеет ли он оценить эту улыбку. Из малой гостиной пришли Койн, Кейт и Блан. Около десяти появился гость – мистер Клей Эшли собственной персоной, управляющий Канауа-Спа. Ему было около пятидесяти, но в волосах ни малейшей седины. Он пожаловал, чтобы произнести речь. Решил сообщить, что курорт Канауа-Спа чувствует себя глубоко польщенным, что ему оказали честь своим визитом наиболее выдающиеся из живущих ныне представителей великого искусства. Он надеется, что пребывание здесь доставит нам удовольствие, и так далее. Серван обратился к Ниро Вульфу как почетному гостю с просьбой выступить в ответ.
И вот Вульф был принужден подняться с кресла, хотя и не собирался никуда идти. Он сделал ряд лестных замечаний и поблагодарил мистера Эшли, даже не упомянув о путешествии в поезде и колбасках. Мистер Эшли, перезнакомившись со всеми, удалился.
Затем с небольшой речью выступил Луи Серван. Он объявил, что к дегустации все готово, и объяснил, как она будет проходить. На стол поставят девять тарелок с жареными голубями под весенним соусом. В каждой будет не хватать какой-нибудь одной специи. Участники должны сами отрезать по кусочку голубя, пробовать соус без птицы не разрешается. Из каждой тарелки можно пробовать только раз. На столах будет стоять вода, чтобы полоскать рот. Тарелки пронумерованы. Каждому участнику выдадут лист бумаги, на котором напечатаны названия всех девяти специй, и против каждого названия он должен указать номер тарелки, в которой этой специи недостает. Ласцио, который готовил соус, будет все время находиться в столовой. Участники, уже прошедшие испытание, не должны обсуждать его с теми, кто еще готовится пройти. Чтобы избежать споров, участники должны дегустировать блюда в следующем порядке. Серван прочел список: Мондор, Койн, Кейт, Блан, Серван, Берен, Вукчич, Валенко, Росси, Вульф.
Тут же произошла небольшая заминка. Когда раздали листки с названиями специй, Леон Блан покачал головой. Он обратился к Сервану умоляюще, но твердо:
– Нет, Луи, извините меня. Я старался, чтобы мои отношения с Филипом Ласцио не причиняли никому беспокойства, но ни при каких обстоятельствах не возьму в рот ничего приготовленного им. Он… все вы знаете… но я лучше не буду говорить…
Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Тишину нарушило рычание Жерома Берена, который уже получил свой листок.
– Тем хуже для него, – произнес Рэмси Кейт. – Милый старый Леон. Мы все знаем – но какого черта? Пьер, вы первый? Уповаю на Господа, что вы всё перепутаете. Луи, все готово?
