Куинн Фосетт - Приключения Майкрофта Холмса
Я неоднократно пытался представить себе, как буду разговаривать с этим человеком, но никак не думал, что это произойдет таким образом. Попытался было поклониться, но приступ головокружения заставил меня вцепиться в стул. При этом я увидел, что мой саквояж лежит под стулом на боку, и понял, что должен его поставить правильно, прежде чем кому-нибудь придет в голову заинтересоваться его содержимым.
– Мне послышались выстрелы. – Он подмигнул мадам Изольде, которая только что явилась из глубин своего заведения, прижимая к груди небольшое зеркало. – Поединок за вашу благосклонность, я угадал?
Та покраснела и заторопилась ко мне, оставив любопытного шотландца без ответа.
Я взял зеркало и посмотрел на глубокую рану на лбу. С первого взгляда мне показалось, что она восемнадцати дюймов длиной и глубиной не менее пяти, хотя я знал, что на самом деле ее длина не более трех дюймов и пуля всего лишь содрала клок кожи, из-под которого обильно сочится кровь, заливая лицо. Я вздохнул и взял кусок материи, которую мне дали вместо насквозь промокшей салфетки. Я прижимал его ко лбу, как можно теснее сжимая края раны, и чтобы шрам был поменьше, и чтобы избежать загрязнения.
– Премного благодарен вам, – сказал я, возвращая зеркало мадам Изольде.
– Отнеситесь к этому серьезно, – сказала она, словно откликнувшись на мои собственные мысли, – рана очень опасная.
– Мне тоже так кажется, – согласился я и заметил, что Макмиллан подошел поближе ко мне.
– Я могу помочь, – вызвался Майкрофт Холмс. – Нас учат этому.
– Боже правый! – воскликнул Макмиллан, обратив внимание на пропитанную кровью салфетку и разглядев, что представляет собой мой лоб. – Что, действительно так плохо?
– Не так плохо, как кажется со стороны, – ответил я, пытаясь говорить спокойно. Я понимал, что обильное кровотечение вызвано мелкими осколками стекла, впившимися в лоб и щеки. – Но знаете, как это бывает с ранами на лице.
– Их словно сам дьявол выдумал, – сказал Макмиллан, искоса взглянув на меня. – Вы служите здесь?
Весь план моей миссии сразу прояснился в голове.
– Не совсем так, – ответил я. – Я пришел сюда в надежде, что вы, сэр, возьмете меня к себе на службу. – Поднявшись на ноги и стараясь не слишком качаться, я пытался убедить шотландца, что из меня выйдет вполне приемлемый слуга. Я говорил по-английски, к неудовольствию мадам Изольды и очевидной растерянности Майкрофта Холмса. – Вчера вечером я встретил человека по имени Энгус; он рассказал, что служил у вас, но собирается уехать сегодня утром с первым поездом. У него дома какие-то неотложные дела, по крайней мере так он сказал. Я подумал, что, раз он уехал, вы захотите взять кого-нибудь на его место, вот я и пришел, чтобы выяснить…
– Что за ерунда насчет отъезда Энгуса? – удивился шотландец. – Он мне ничего не говорил.
– Зато мне сказал. Сказал, что вы были заняты и он не хочет беспокоить вас, пока вы здесь. Сказал, что он давно думал об этом. – Это все звучало достаточно неопределенно, но я надеялся, что Макмиллан не станет задавать лишних вопросов. Подцепив ногой саквояж, я подвинул его поближе. Чье-либо праздное любопытство к его содержимому было мне сейчас вовсе ни к чему.
– Опять эти штучки с дядей? – с раздражением сказал Макмиллан. – Я думал, что он наконец разобрался с ним.
– Похоже, что нет, – ответил я, довольный, что моя уловка удалась. При этом я заметил, что и на мрачном лице Дортмундера появилось довольное выражение. – Он был уверен, что наконец-то получит наследство.
– Разве нормальный человек захочет управлять гостиницей? – язвительно рассмеялся Макмиллан. – Он до самой смерти так и останется слугой, если решит пойти по этому пути. Хотя, – он с осуждением пожал плечами, – может быть, именно для этого он и был рожден.
– Если так, то это доставит ему удовольствие, – решился вставить я и еще раз промокнул рану. – Но из-за его отъезда у вас, сэр, могут возникнуть неудобства. Хотелось бы надеяться, что вы возьмете меня на службу с испытательным сроком. – Я попытался по возможности незаметно оправить сюртук и сорочку. – Мне кажется, что здесь, в Германии, вы вряд ли найдете сейчас много англичан, стремящихся найти работу.
– Но в вас почему-то стреляют, – резонно возразил Макмиллан.
– Прошу прощения, сэр, но полагаю, что стреляли в турка. – Я показал на Майкрофта Холмса и понизил голос. – Думаю, что не стоит полностью принимать на веру его рассказ о том, что он приехал изучать замки. – Судя по тому, что я знал о характере Макмиллана, он должен был поверить, даже если бы я сказал, что в турка стреляли только за то, что он турок.
– Может быть, вы и правы, – проговорил Макмиллан и сунул руки в карманы, словно хотел избежать прикосновения к чему-то нечистому.
Я поспешил закрепить наметившийся успех.
– В окнах не самое лучшее стекло. Очень может быть, что стрелок просто-напросто плохо разглядел цель.
– Совершенно верно. – Он вздохнул. – Ладно, когда вы приведете себя в порядок, приходите в мою комнату, где я буду завтракать. Там мы обсудим, что вам делать. – Он взмахнул рукой. – Возможно, вы и слуга, но вы британец, и будет неправильно оставить вас в Баварии среди шлюх, турок и людей, которые стреляют в них с улицы. Ладно. Решим, какой вам дать испытательный срок и какое жалованье назначить, если я останусь вами доволен. – Он повернулся к мадам Изольде. – Пришлите завтрак мне в номер. Чай с молоком, а не со сливками. Проверьте, чтобы в овсянке не было комков. – С этими словами он бросил на Майкрофта Холмса взгляд, исполненный глубокой неприязни, и вышел из комнаты.
– Призываю вас за мной, – сказал Холмс, сделав общий поклон всем присутствующим. Непривычные для европейского взгляда манеры Камира проявлялись все заметнее. – Коран предписывает нам проявлять милосердие. Позвольте мне помочь вам, как того требует моя вера.
– Действуйте; это будет куда лучше, чем приглашать врача: в этом случае все станет известно полиции, – предупредил герр Дортмундер. – Если этот… джентльмен сможет заштопать вас, то так будет лучше.
Он повернулся к мадам Изольде и принялся бранить ее за то, что она допустила это нападение.
– Но откуда я могла знать? – запротестовала та.
– Вы должны знать все сплетни. Я рассчитываю в этом на вас… – Завершения их спора я не дослушал, так как осторожно направился по лестнице вслед за Майкрофтом Холмсом, держа в левой руке саквояж, тяжелый, как свинцовая гиря.
В его комнате я увидел посреди большого ковра, покрывавшего пол, маленький коврик.
– Для молитвы. Известно, что такой коврик должен быть у каждого мусульманина. Несравненный мистер Саттон предусмотрел это.
– Одному Богу известно, где он достает такие вещи, – сказал я, обернувшись, чтобы убедиться в том, что дверь закрыта.
– Он актер, а актерам может потребоваться самый различный реквизит; во всяком случае, он нередко объяснял мне это. В настоящее время он импровизирует в роли Майкрофта Холмса, человека строгих привычек. В роли, которую ему уже приходилось исполнять прежде. Она ему прекрасно удается, по крайней мере до тех пор, пока не нужно говорить. А теперь идите к окну и позвольте мне взглянуть на вашу рану. – Он издал странный кудахчущий смешок. – И не стоит чрезмерно переживать. В свое время мне довелось зашить не одну пулевую дырку. У меня есть пинцет, и я достану осколки стекла, от них, наверно, саднит, словно в вашей царапине сам черт сидит. Вот, вижу все. – Он подождал, пока я уселся, исполняя его приказание. – Скажите, кто стрелял в вас и почему? У вас есть хоть какие-нибудь соображения? И как получилось, что Дортмундер ходит за вами, как собака? Не может ли он иметь отношения к выстрелу? А может быть, вас раскрыли? Это подходящая причина для убийства. Будет лучше, если вы расскажете мне все, что знаете. Только не нужно этой вашей чепухи насчет немцев, которые стреляют наугад в случайно подвернувшихся турок.
– Мне нужно было хоть что-то сказать, чтобы убедить Макмиллана. – Я принялся возиться с глазной повязкой. – Проклятая тряпка!
– Будьте любезны, оставьте ее на месте. Я сделаю все вокруг нее. – Открыв кожаный несессер, лежавший на ночном столике, он извлек небольшой пузырек. – Перекись водорода. Будет больно, но позволит избежать заражения.
Я кивнул и сжал челюсти, а мистер Холмс принялся возиться со мной.
– Пока я буду лечить вас, расскажите мне обо всем, что произошло за последние несколько дней. – Он спокойно и методично обследовал мой лоб и остальные, менее значительные повреждения на лице. – Судя по всему, вы вели бурную жизнь.
– Это слишком невыразительное слово, – сказал я и кратко перечислил все события, случившиеся со мной с тех пор, как я покинул Англию. Я постарался не вдаваться в подробности того, как я убил человека, хотя горестное чувство, которое владело мною, конечно, не могло не проявиться и сейчас. Мой рассказ прервался, когда он опытной рукой принялся стягивать четырьмя стежками рану. Стиснув зубы, я дождался, пока пройдет самая острая боль, и продолжил свой отчет. Когда обработка раны закончилась, я дошел до убийства, свидетелем которого стал вчера вечером. Тонкие губы Майкрофта Холмса отвердели.
