Рут Уэйр - В темном-темном лесу
На последних строках голос у меня начинает срываться, в глазах стоят слезы.
– Допрашиваемая закончила читать транскрипт, – негромко произносит Ламарр в диктофон. – Вы можете объяснить это, Нора? Вы думали, что мы ничего не найдем. Удалять сообщения было бесполезно, мы взяли их с сервера.
– Я не… – Сделав глубокий вдох, я заставляю себя говорить: – Я ничего не отправляла.
– Вы серьезно. – Это даже не вопрос, это констатация факта.
– Да, я серьезно! – начинаю оправдываться я, уже понимая тщетность своих усилий. – Вы должны мне поверить! Это отправил кто-то другой! Может, мою сим-карту клонировали!
– Нора, мы это часто слышим. Сообщения отправлены с вашего телефона, время отправки соответствует вашим пробежкам по лесу и поездке на стрельбище.
– Я не брала телефон на пробежки!
– Геолокация четко показывает, что телефон поймал сеть вне дома, на вершине холма.
– Я не отправляла этих сообщений! – безнадежно повторяю я.
Мне хочется заползти под одеяло и накрыться подушкой. Ламарр возвышается надо мной во весь рост, на этот раз никакого панибратского сидения на кровати. Лицо у нее застывшее, как у статуи. Я вижу в нем сочувствие и в то же время незнакомую отстраненную суровость, которой прежде не замечала. Как у ангела – только не милосердия, а возмездия.
– Также мы завершили анализ машины Клэр и знаем, что произошло.
– Что?
Я стараюсь не паниковать, но голос у меня дрожит и срывается. Они знают. Они знают что-то, о чем не знаю я.
– Клэр вас подобрала. Машина выехала на дорогу и набрала скорость. И тогда вы попытались отобрать у Клэр руль. Машина вылетела на обочину.
– Нет.
– На руле ваши отпечатки, много, по всей поверхности. У вас на руках царапины, ногти обломаны. У нее такие же. Вы подрались. У нее под ногтями фрагменты вашей кожи.
– Нет!
И тут же у меня перед глазами вспыхивает картина, словно кошмар наяву – перепуганное лицо Клэр, освещенное зелеными огоньками приборной панели, наши сцепившиеся руки…
– Нет! – повторяю я, всхлипывая.
Что я наделала?
– Джеймс спросил, сказала ли вам Клэр. О чем? Что она выходит замуж за него?
Я не могу говорить, только мотаю головой.
– Допрашиваемая качает головой, – мрачно комментирует Робертс в диктофон.
Ламарр не собирается оставлять меня в покое.
– Тем не менее от Фло мы знаем, что сначала Клэр скрыла от вас этот факт и попросила ее не афишировать личность жениха. Клэр хотела, чтобы вы узнали уже на девичнике. Так ведь?
Господи…
– После разрыва с Джеймсом у вас не было ни с кем отношений, правильно?
Нет, нет, нет…
– Вы были им одержимы. Клэр не хотела вам сообщать, потому что боялась вашей реакции. И не напрасно, правда же?
Когда закончится этот кошмар…
– Вы узнали, заманили Джеймса в дом и застрелили.
Я должна ответить. Я должна хоть что-то ответить! Пусть Ламарр замолчит, пусть перестанет осыпать меня обвинениями своим карамельным голосом.
– Это правда, Нора? – спрашивает она мягко и наконец садится на край моей кровати, протягивая мне руку. – Так все и было?
Сквозь слезы я вижу ее лицо, добрые глаза, огромные серьги, слишком тяжелые для такой изящной шеи. Я слышу треск и шуршание диктофона.
И обретаю дар речи.
– Я прошу предоставить мне адвоката.
Глава 29
Первое сообщение, которое якобы я послала Джеймсу, ушло в 16.52. Я была на пробежке. Телефон валялся в комнате, доступный всем желающим. Кто мог его взять?
Клэр еще не было в доме, это я знаю точно – когда я возвращалась с пробежки, она только подъезжала. Значит, кто-то из остальных.
Но зачем? Зачем кому-то из них понадобилось вот так уничтожить меня – и Джеймса, и Клэр?!
Я начинаю перебирать варианты.
Кандидатуру Мелани я склонна отбросить сразу. Да, пусть даже она единственная не спала, когда я ушла на вторую пробежку, я просто не могу представить, что она стала бы такое затевать. Меня она в пятницу впервые увидела, Джеймс ей тоже наверняка безразличен. Нет у нее мотива идти на такой риск. К тому же она уехала, и ее попросту не было в доме, когда… когда… Я зажмуриваюсь, гоня от себя воспоминания. Тоненький голосок внутри начинает шептать: «Она вполне могла подменить патрон. Она могла сделать это в любое время. И это объяснило бы, почему она уехала в такой спешке…» Ладно, патрон она подменить действительно могла. Но дальше-то была непредсказуемая цепь событий, на которые у нее не было никакого влияния: открывшаяся дверь, снятое со стены ружье…
Том? Возможность у него была – он находился в доме во время моих пробежек и вместе со всеми ездил на стрельбище. К тому же именно он отправил Клэр везти Джеймса в одиночку. Мало ли, что он ей там сказал? Мы об их разговоре знаем только с его слов. Клэр ни с того ни с сего рванула в ночь, оставив Нину – врача, надежду Джеймса на спасение… Том мог наврать ей, что Нина не поедет или что поедет следом на своей машине… да что угодно!
А мотив? Я пытаюсь припомнить детали нашего пьяного трепа о театральном закулисье и конфликте Джеймса с Брюсом. Если бы я только обратила на это внимание! Мне было скучно слушать про подковерную борьбу незнакомых мне людей, так что все в одно ухо влетело, из другого вылетело. Мог ли Том затеять это ради своего мужа?
Нет, все-таки маловероятно. И даже если предположить, что он намеренно отправил Клэр одну, чего бы он этим достиг? Он не мог предугадать, что я побегу следом и случится то, что случилось.
А самое главное – он не знал о моих отношениях с Джеймсом. Если только… если только ему не рассказали.
Клэр могла, будем честны. Однако убийство было спланировано так, чтобы уничтожить троих: меня, Джеймса и Клэр. Не похоже, чтобы кто-то тут был главной целью, а кто-то проходил в графе «сопутствующие потери».
Я пробую взглянуть на все это с точки зрения писателя. В своем сюжете я бы придумала для Тома повод убить Джеймса. Мотив отомстить за что-нибудь Клэр – пожалуй, тоже. Но я бы не придумала, зачем ему подставлять незнакомого человека. Нет, это сделал тот, кто знал всех троих. Тот, кто все время держал руку на пульсе. И это…
Нина.
От этой мысли я прихожу в ужас. Нет, я даже не могу обдумывать ее всерьез. Нина странная, резкая, язвительная, нередко бестактная. Но на такое она неспособна. Неспособна ведь? Я видела ее скорбное лицо, когда она вспоминала свою работу в Колумбии. Она спасала там людей с огнестрельными ранениями. Она вообще живет, чтобы помогать людям. Разве могла она такое сотворить?
Но тоненький голос опять нашептывает: «Ты же знаешь, какой она бывает черствой. Ты помнишь, как она спьяну говорила: «Хирургам на людей плевать. В нашей работе не до сантиментов. Мы как механики – вскрываем и смотрим, как что тикает. Среднестатистический хирург – как пацан, который разобрал папкины часы и никак не может собрать обратно. Чем круче становишься, тем проще тебе собрать часы, но прежними они все равно не будут».
А еще я вспоминаю ее вспышки ненависти к Клэр. С какой яростью она говорила о желании Клэр расковырять человека и полюбоваться реакцией, как она до сих пор зла на то, что Клэр выдала в школе ее ориентацию. А может, она зла еще сильнее, чем я думаю?
А как она повела себя в первый вечер! Устроила злобную выходку в игре «я никогда не». С какой мстительной жестокостью она промурлыкала: «Я никогда не спала с Джеймсом Купером».
В жаркой, как сауна, палате меня бросает в холод. Да, это была именно мстительная жестокость – не любопытство, не простая бестактность. Это было намеренное желание ранить меня и Клэр. И кто тут кому расковыривает больные места?
Но я гоню от себя эту мысль. Я не стану так думать о Нине. Просто не стану. Иначе с ума сойду.
Остается Фло. На самом деле она первой пришла мне на ум. Все-таки она была в доме с самого начала, она приглашала гостей, она держала ружье, она уверяла всех, что патроны холостые.
Фло с ее одержимой любовью к Клэр, с ее странным невротичным поведением… О нас с Джеймсом она могла узнать когда угодно, все-таки Клэр ее лучшая подруга с начала университета.
И не поэтому ли она решила покончить с собой, осознав, что натворила?
Я невидящим взглядом смотрю перед собой, погрузившись в раздумья, и вдруг мои глаза фокусируются на стеклянном окошке двери. Снаружи я улавливаю какое-то движение.
Там полицейский.
К палате снова приставили охрану.
И на этот раз у меня нет никаких сомнений – меня не оберегают, меня стерегут. Никто не отпустит меня домой после выписки, меня отправят прямиком в участок. Арестуют, допросят и, скорее всего, предъявят обвинение, если доказательств уже достаточно.
Я отвожу взгляд. Холодно и бесстрастно начинаю прикидывать, как выглядит последний подозреваемый – я сама.
Я была в доме. Имела возможность и отправить сообщения, и заменить холостой патрон на боевой. В момент выстрела моя рука была на ружье. Мне было легко навести дуло на Джеймса.
