Монс Каллентофт - Дикая весна
– Может быть, – кивает Зак. – Дальше мы в этом вопросе сейчас не продвинемся.
– Я пойду вздремну, – говорит Малин, вставая с места.
Не поднимая глаз от клавиатуры, Зак произносит:
– А я пока займусь бумажной работой. Разбужу тебя, если что.
* * *Комната без окон освещена светом маленького белого ночника. Свен только что отдыхал здесь, Малин ощущает слабый запах его одеколона, и это действует на нее успокаивающе.
Она включает надпись «занято».
Ложится на удобный диван, оставляет свет включенным, пускает мысли в свободный полет.
«Янне. О нем я теперь практически не думаю. Внутри меня его больше нет, но он остается глыбой, к которой можно прислониться.
Когда я увидела его за работой на площади после взрыва, мне очень понравилось, как он себя вел. Нам нужны такие люди среди нас – этакие сосны, которые становятся выше в критические моменты, выступают вперед и за счет своего спокойствия, своей веры в себя показывают дорогу остальным.
Встретит ли он другую женщину?
Как я отреагирую на это?
Даже не хочу думать об этом, я просто сойду с ума, точно знаю; я пока не достигла такого уровня, чтобы спокойно отнестись к такой новости.
Янне словно создан для того, чтобы позаботиться об осколках после взрыва.
Но что, если весь мир взлетит на воздух?
Если начнется настоящая война? Хотя война уже идет, в малом, каждый день».
И Малин ощущает, что она что-то теряет.
«Мои дни уходят, – думает она. – Я дышу, дышу, дышу. Но испытываю ли я что-нибудь? Переживаю ли что-нибудь?
Петер Хамсе.
К нему я могу что-то испытывать.
Хочу, чтобы он вошел в меня – это так просто, не так ли?
Держи голову в холоде, Форс, менее всего сейчас нужно, чтобы ты распылялась на всякую ерунду.
Туве. Любовь к ней – моя данность. Она стоит всего – и потому ничего.
Черт, как я могу так рассуждать? Со мною явно что-то не так…
Война. Бомбардировщики в небе, люди, сидящие в тесных, плохо освещенных квартирах, где никто не хочет жить, и создающие своими руками бомбы, которые будут разрывать на части детей.
Как мы дошли до этого?»
Она закрывает глаза. Ощущает жажду. Но тоска по янтарной текиле не имеет власти над ней, в теле бродит какая-то другая тревога.
«Что же я должна была сделать сегодня?
Что-то должно было случиться. Нечто важное. Но что? Нет сил вспоминать».
Она думает о Заке. О глубокой мужественности в его голосе – в нем ощущается тестостерон, энергия, но и уравновешенность. Такое ощущение, что Зак всегда держит под контролем свою жизнь, что бы ни случилось.
Супружеская измена.
Сын, ставший знаменитым хоккеистом и перебравшийся в Канаду.
Внук, которого он почти не видит.
Жена, которая именно жена, и ничего больше, – он с ней давно и намерен остаться с ней по старой привычке.
Однако Зак уверенно и свободно царит в этой жизни, довольный своим выбором, не знающий сомнений.
«Разве нет ничего такого, чего бы ему хотелось еще? Чего-нибудь, что пробуждает в нем жадность? Есть. Секс с Карин. Этого ему хочется еще. Но помимо этого?
Но я что-то забываю.
Сколько времени?»
Малин смотрит на дисплей мобильного. Скоро десять. Она гасит лампу, оставив мобильный включенным, и ощущает, как темнота охватывает ее со всех сторон – словно теплые долгожданные объятия.
«Два. Что-то должно было произойти сегодня в два часа, не так ли?
Но что?»
* * *В своей квартире на Барнхемсгатан Оке Форс наливает себе чашечку кофе. Он только что разговаривал с агентом по недвижимости на Тенерифе – неожиданно нашелся покупатель на квартиру. Правда, денег предлагается несколько меньше, чем он рассчитывал получить, но в такие времена любое предложение – выгодное предложение. «Мы, вернее, я, – мысленно поправляется он, – знаю людей, которым за несколько лет не удалось найти ни одного покупателя, так что им пришлось остаться на острове, хотя они и мечтали вернуться в Швецию.
Но решусь ли я на это?» – думает он.
Продать.
«Кто знает, что сегодня произойдет у адвоката… А вдруг Малин придет в ярость, оттолкнет меня от себя, запретит мне встречаться с Туве?»
Он знает, что она мечтает узнать правду, что она всегда ощущала вокруг себя какие-то тайны и не раз открытым текстом просила его все ей раскрыть.
«Но не я несу за это ответственность», – думает Оке Форс и прихлебывает горячий кофе, в то время как ветер шевелит кроны деревьев под окном, и желто-зеленые почки, кажется, машут ему, намекая, что сегодняшний день – начало чего-то нового.
«Я скучал без Малин. Без Туве. Но я не скучаю по тебе, Маргарета, – думает он. – Все эти годы тебе удавалось вертеть мной, как ты хотела. Я следовал за тобой, не давал Малин обрести себя, и она теперь возненавидит меня за это.
Что будет теперь? Мне придется коротать жизнь в одиночестве под солнцем Тенерифе? Имею ли я право претендовать на то, чтобы они пустили меня в свою жизнь?
Помнит ли она о встрече сегодня у адвоката? Надо позвонить и напомнить».
Оке Форс подходит к телефону, висящему на стене в холле, набирает номер мобильного дочери и ждет.
Один звонок.
И хотя Малин ребенком никогда не жила в этой квартире, он видит ее шестилетней, бегающей по комнатам, по коврам, полностью поглощенной игрой, – красивая девочка с развевающимися волосами что-то радостно кричит, бегая по всему дому.
И вдруг она останавливается в коридоре. Прямо перед ним. Смотрит на него, хочет о чем-то спросить, но не находит слов, и тут же снова уносится прочь, и он видит, как она что-то ищет в гостиной, поднимает ковер, переворачивает подушки на диване и спрашивает:
– Где она? Где он? Где он?
Более всего Оке Форсу хочется подбежать к своей шестилетней дочери, помочь ей, и теперь она произносит:
– Где же мама? Где мама?
И он хочет ответить ей, но понимает, что ничего этого на самом деле не существует: то, что он видит, – всего лишь воспоминания и фантазии, не более чем импульсы в извилинах его мозга.
Звонки в трубке звучат один за другим.
Ответа нет.
Оке Форс кладет трубку.
В глубине души он надеется, что еще не все потеряно.
* * *Малин еще не успела заснуть. Она видит номер папы на дисплее, но не в силах ответить.
Однако его звонок заставляет ее вспомнить о сегодняшней встрече у адвоката.
Открытие завещания.
Сегодня.
Оно совсем вытеснилось у нее из памяти, однако она успеет немного поспать и пойти туда.
«Попытайся поспать, Малин. Тебе нужен отдых. Даже если ты не хочешь этого».
Сосредоточиться на том, что происходит сейчас, – это единственный способ выжить.
* * *Малин.
Ты спишь в комнате отдыха с включенным телефоном, однако никто, кажется, не намерен тебе мешать. Ты лежишь там, Малин, и горюешь по своей маме, хотя сама этого не понимаешь, хотя ничего не чувствуешь.
Нашей мамы нет с нами. Хотя она должна быть здесь, и ты еще не знаешь, что с ней случилось, и, возможно, никогда не узнаешь.
Возможно, тот дяденька, который режет сейчас ее безжизненное тело в одном из помещений больницы, не найдет ничего странного в том, как она умерла.
Будь осторожна во всем, Малин.
Туве любит тебя, твой папа любит тебя.
Не бойся того, что произойдет, постарайся не сердиться, не суди других за то, что они не понимают своих чувств или не умеют управлять ими.
В глубине души ты все понимаешь, Малин.
Но мы… мы боимся, потому что тут очень одиноко, темно и холодно, словно мы находимся в одном из тех кошмарных снов, которые ты видела в детстве. Тебе снилось, что ты одна в этом мире, что для тебя в нем не найдется любви.
Когда твоя мать покинула тебя, она очень горевала.
Потому что ей пришлось оставить тебя.
В точности как наша мама покинула нас.
Теперь мы это знаем.
И она должна быть здесь, с нами, но ее нет, и папы тоже, а мы так хотели бы снова быть вместе. Спать, тесно прижавшись друг к другу в большой кровати с белыми простынями, забиться под белое одеяло, которое защитит от всего злого и страшного…
Мама тех, других детей парит в одиночестве – может быть, она пытается существовать для них, как мы для тебя? Если она это делает, то должна слышать, как они дышат, видеть, как они колотятся в дверь, боясь выйти наружу, боясь, что они никогда не выйдут наружу.
Мальчик плачет. Девочка обнимает его, повторяет: «Не плачь, не плачь».
* * *Однотонный свист. «Опять начинается. Выключите этот проклятый звук. Я хочу спать. Хочу оставаться здесь, в моей одинокой темноте…»
Сон резко обрывается, Малин открывает глаза, шарит рукой по дивану в поисках своего телефона.
Вот он.
По ошибке Малин сбрасывает звонок, но едва она успевает зажечь ночник, как телефон начинает трезвонить снова.
«Сколько времени? Сколько же я проспала? Черт!»
