Энн Перри - Заговор в Уайтчепеле
– Да, – сказала Джуно после некоторой паузы. – Конечно, у него не было никаких причин. Должна признаться, что я тоже ничего не понимаю. Они всегда были добрыми друзьями.
Она позволила себе немного расслабиться и даже улыбнулась через силу, давая адвокату понять, что ей больше нечего сказать.
Адвокат явно не ожидал такого развития беседы. На мгновение на его лице появилось выражение неуверенности, однако оно быстро исчезло.
– Вот видите, вы тоже так считаете. – Он улыбнулся ей, избегая смотреть на Шарлотту. – Я подумал, может быть, у вас есть предположения о том, что произошло в действительности… – Его голос стал вкрадчивым. – Речь, конечно, идет не о каких-нибудь уликах, – поспешно добавил он, – о них вы, разумеется, сообщили бы соответствующим органам. Но может быть, у вас есть какие-то мысли, предположения или догадки – все-таки вы хорошо знали своего мужа…
Джуно молчала.
Миссис Питт вновь увидела на лице адвоката тень сомнения. Беседа протекала совсем не так, как он рассчитывал. Говорить приходилось в основном ему, и теперь наступил момент, когда он был вынужден объяснить свой интерес.
– Простите мне мою настойчивость, миссис Феттерс. Это дело все еще не дает мне покоя потому, что представляется… нераскрытым. Я не могу понять, что произошло.
– Мы все не можем этого понять, мистер Глив, – сказала Джуно. – Мне очень хотелось бы внести ясность, но, боюсь, это не в моих силах.
– Вас наверняка это тоже мучает, – произнес гость сочувственно.
– Вы очень добры, – простодушно сказала хозяйка.
В глазах Реджинальда на мгновение зажегся интерес, и Шарлотта поняла, что Джуно допустила ошибку. Может быть, стоит вмешаться? Или это только повредит? Ее так и подмывало вступить в разговор. Кто же все-таки такой этот Глив? Адвокат, не сумевший спасти своего клиента, которого считал невиновным, за что, возможно, на него возлагают ответственность его коллеги? Или член могущественного и ужасного тайного общества, явившийся для того, чтобы выяснить, что известно вдове и имеются ли у нее какие-нибудь бумаги или улики, которые необходимо уничтожить?
– Признаюсь, – неожиданно продолжила Джуно, – я очень хочу узнать, почему… – Она затрясла головой, и ее глаза наполнились слезами. – …Почему погиб Мартин. И в то же время не хочу. Это не имеет никакого смысла.
– Мне очень жаль, миссис Феттерс, – сказал юрист единственное, что он мог сказать в этой ситуации. – Я не хотел расстраивать вас. С моей стороны было бестактно поднимать эту тему. Прошу прощения.
Джуно покачала головой.
– Я все понимаю, мистер Глив. Вы верили вашему клиенту и, наверное, тоже расстроены. Мне не за что прощать вас. Говоря откровенно, я хотела бы спросить вас, известна ли вам причина убийства, но даже если б вы и знали ее, то не могли бы сказать. Вы дали понять, что знаете не больше моего. Я благодарна вам за это. Теперь, возможно, я смогу отвлечься от этого и подумать о других вещах.
– Да… да, это будет лучше всего, – согласился Реджинальд и как будто впервые обратил внимание на Шарлотту.
Взгляд его темных, умных глаз, казалось, проник в ее сознание, изучая ее мысли и, возможно, предостерегая.
– Рад был познакомиться с вами, миссис Питт.
Больше адвокат не произнес ни слова, но смысл недосказанного повис в воздухе.
– Взаимно, мистер Глив, – ответила Шарлотта.
Как только за ним закрылась дверь, Джуно повернулась к гостье. Ее лицо было бледным, а тело сотрясала дрожь.
– Он приходил, чтобы узнать, что нам удалось выяснить, – сказала она внезапно охрипшим голосом. – Не так ли?
– Да, – согласилась миссис Питт. – И это подтверждает ваши слова о том, что в вашем доме есть что-то еще. Но он тоже не знает, где это находится.
Миссис Феттерс вздрогнула.
– Значит, мы должны найти это. Я могу рассчитывать на вашу помощь?
– Конечно!
– Спасибо. Я подумаю, где нужно искать. А теперь не хотите ли выпить чашку чая?
* * *Шарлотта не сказала Веспасии о том, что произошло с Питтом. Сначала ей было неловко говорить об этом, хотя виной тому была отнюдь не нерадивость ее мужа, а скорее наоборот. Как бы то ни было, она не хотела, чтобы об этом кто-то знал, и особенно те, чьим мнением Томас дорожил, – а к таковым как раз и относилась Веспасия Камминг-Гульд.
Однако теперь миссис Питт уже не могла нести это бремя в одиночку, а обратиться за пониманием, сочувствием и советом ей было больше не к кому. Поэтому на следующее утро после визита к Джуно Феттерс она отправилась к Веспасии. Дверь ей открыла горничная, а хозяйка, завтракавшая в столовой, выдержанной в желто-золотистых тонах, пригласила ее разделить с ней трапезу или хотя бы выпить чаю.
– Ты чем-то явно встревожена, дорогая, – ласково заметила она, щедро намазывая тост маслом и абрикосовым джемом. – Полагаю, ты пришла рассказать мне об этом?
Шарлотта была рада, что ей не нужно притворяться.
– Да. Вообще-то это произошло три недели назад, но всю серьезность этого я осознала только вчера. Ума не приложу, что делать.
– А что говорит по этому поводу Томас? – Нахмурившись, Веспасия откусила кусок тоста.
– Томаса перевели с Боу-стрит в Особую службу и направили в Спиталфилдс.
Миссис Питт с трудом выдавливала из себя слова. Она дала волю чувствам, которые ей приходилось скрывать от детей и даже от Грейси.
– Хуже всего то, что он вынужден жить там, – добавила она. – Все это время мы с ним не виделись. Я даже не могу написать ему, поскольку не знаю его адреса. Он мне пишет, а отвечать ему я не могу.
– Мне очень жаль, дорогая, – сказала пожилая леди, но спустя несколько мгновений печаль на ее лице сменилась гневом. На своем веку она видела немало несправедливостей и уже давно ничему не удивлялась.
– Отчасти это месть за его показания против Джона Эдинетта, – пояснила Шарлотта, – и отчасти мера защиты… от «Узкого круга».
– Понятно.
Леди Камминг-Гульд откусила очередной кусочек тоста. Горничная принесла чайник и налила в чашку чай для гостьи. Когда она вышла из комнаты, Шарлотта поведала Веспасии о своей решимости выяснить причину гибели Мартина Феттерса и о визите с этой целью к Джуно. Она рассказала о содержании бумаг, найденных в столе Феттерса, и о беседе с Гливом.
Выслушав все это, Веспасия в течение нескольких минут хранила молчание.
– Все это крайне неприятно, – сказала она наконец. – Твой страх вполне обоснован. Опасность существует, и немалая. Я склонна разделить твое мнение насчет цели визита Реджинальда Глива к Джуно Феттерс. По всей вероятности, он имеет какие-то свои цели, связанные с этим делом, и, возможно, готов добиваться их любыми средствами.
– Включая насилие? – спросила Шарлотта, почти не сомневаясь в ответе.
– Вне всякого сомнения, если у него не останется других возможностей. Ты должна быть чрезвычайно осторожной.
Миссис Питт помимо воли улыбнулась.
– Кто-нибудь другой посоветовал бы мне оставить это дело.
В глазах леди Камминг-Гульд вспыхнули огоньки.
– И ты последовала бы этому совету?
– Нет…
– Хорошо. Если б ты ответила «да», это было бы либо ложью – а я не люблю, когда мне лгут, – либо правдой – и тогда я сильно разочаровалась бы в тебе. – Она подалась вперед, перегнувшись через стол. – Но мое предостережение более чем серьезно, Шарлотта. Я не знаю, насколько велики ставки в этой игре, но думаю, что они очень высоки. Принц Уэльский в лучшем случае неблагоразумен. В худшем – мот, совершенно не заботящийся о своей репутации. А Виктория уже давно утратила чувство ответственности. Оба они способствуют распространению республиканских настроений. Я не догадывалась, насколько сложившаяся ситуация близка к насилию, и не знала, что к этому причастны такие уважаемые люди, как Мартин Феттерс. Но то, что ты обнаружила, как ничто другое, объясняет причину его смерти.
До этого Шарлотта почти надеялась: Веспасия скажет, что она ошибается, что убийство носит более личный характер, а обществу ничто не угрожает. Теперь же, после того как леди Камминг-Гульд согласилась с нею, последнее препятствие было устранено.
– Насколько я поняла, «Узкий круг» ратует за сохранение монархии любой ценой? – спросила миссис Питт, понизив голос, хотя в этой комнате их никто не мог подслушать.
– Не знаю, – призналась Веспасия. – Каковы их цели, мне неизвестно, но я не сомневаюсь в том, что они будут преследовать их, невзирая ни на что и не считаясь ни с кем. Тебе следует держать язык за зубами. Никому ничего не говори. Думаю, Корнуоллис – порядочный человек, но гарантировать я этого не могу. Если твои предположения верны, значит, мы столкнулись с чрезвычайно могущественной организацией и одно убийство останется без каких-либо последствий, если не считать жертву и ее близких.
Шарлотта оцепенела. То, что начиналось как проявление несправедливости в отношении Питта, разрослось в заговор, угрожавший безопасности общества.
