Питер Джеймс - Клеймо смерти
Детективы переглянулись.
– Поскольку вы прикованы к постели и не в состоянии подняться, Мартин Хорнер, как я полагаю, и есть тот самый мужчина, который принес сегодняшнюю «Дейли экспресс» и позавтракал внизу. Или у вас есть объяснение получше?
К лицу ее прилила вдруг кровь, глаза заметались от страха, как шарики, словно оторвались от всех нервов и мышц.
– Нет… нет… у меня нет… нет никакого объяснения.
– Энн Хилл, я арестую вас по подозрению в препятствовании полиции. Вы не обязаны ничего говорить, но ваша защита пострадает, если вы не скажете ничего, на что впоследствии могли бы сослаться в суде. Все, что вы скажете, может рассматриваться в качестве доказательства. Вам все понятно?
С живостью, которой позавидовали бы и две ее разъевшиеся кошки, старуха вдруг соскочила с кровати – в одной ночнушке, под которой перекатывались слои жира, – постояла, слегка покачиваясь, несколько секунд, потом стащила висевший на дверном крючке замызганный халат и накинула на себя.
– Ладно. Это я там была. Выходила за газетой и купить продукты на завтрак.
– Почему вы нам солгали? – сурово спросила Таня Кейл.
Как ни прискорбно, она говорила правду, и Грейс уже знал, что будет дальше. Парамедики постоянно жалуются на таких вот, как эта старуха, пациентов, злоупотребляющих услугами скорой помощи. Ссылаясь на хвори и недуги, они обеспечивают себе бесплатный проезд до больницы вместо того, чтобы вызывать такси. Как кисло шутят санитары, для некоторых машина скорой всего лишь большое желтое такси.
– Так мне позвонить и отменить вызов, миссис Хилл? – спросил он. – Или вы хотите, чтобы вместо обвинения в препятствовании полиции я арестовал вас за обман Государственной службы здравоохранения?
Старуха затрясла головой:
– Да. Да, дорогуша, отмени. Я вызову такси.
С этими словами она, демонстрируя завидную ловкость, спустилась по лестнице. Грейс и Кейл снова переглянулись.
– Так где же Мартин Хорнер? – спросил Энтони Мартин.
– Здесь его точно нет, – хмуро ответил Грейс. – И никогда не было. Нас провели. Пустили по ложному следу.
Он уже вышел из дома и направлялся к машине, когда в кармане запищал айфон – к короткому сообщению от дежурного инспектора полицейского участка на Джон-стрит прилагалась фотография.
«Рой, мне сказали, это срочно. Фотография пропавшей Эшли Стэнфорд».
Он постучал по маленькому, размером с почтовую марку, изображению на экране.
И застыл как вкопанный.
44
Суббота, 13 декабря
Логан плакала – от ужаса и бессилия. Соленые слезы жалили глаза, и ей так хотелось их вытереть. Снова и снова она пыталась ослабить ремни, но по-прежнему не могла пошевелить руками. Лежала в кромешной темноте, дрожа всем телом, переходя от отчаяния к гневу, и мысли постоянно кружили и кружили в голове.
Ищет ли ее кто-нибудь?
Где она? В аду?
Бабушка была набожная, строго придерживалась всех церковных правил и постоянно, при каждом случае, напоминала внучке об Аде и вечных муках. Твердила, как важно не грешить, и пугала последствиями.
А если старушка была права?
Да что же такое происходит? Кто этот псих, что держит ее здесь? Что делается в мире, там, за стенами этой чертовой дыры?
Ад.
Теперь она начала понимать, что такое Ад. Это не библейское озеро из пламени и серы. Ад – это тьма. Ад – это слышать, как кричат от страха и боли люди, которых ты не видишь и не знаешь. Ад – это слышать, как они умирают.
Ад – это вечный мрак и бесконечный страх.
Молитвы не помогали. От них ничего не менялось.
Во рту пересохло. Надо придумать, как установить связь с похитителем. Кем бы он ни был.
И где бы ни была она.
Некоторое время назад – она не знала, прошли с тех пор минуты или часы, – до нее донесся звук, похожий на птичий щебет. Очень слабый. Предрассветное пение? Воробьи, дрозды, скворцы?
В городе она или за городом?
И вдруг… вой сирены. Тоже слабый. Она встрепенулась. Полиция? Куда они едут? Сирена звучала громче… еще громче. Пожалуйста, Господи! Пожалуйста! Пожалуйста!
Но нет, звук стал удаляться, слабеть.
Пожалуйста, вернитесь. Пожалуйста. Пожалуйста. Вернитесь.
Как назло, разболелось бедро. Свело правую ногу, а она даже не могла размять ее. Хотелось кричать, звать на помощь, но она боялась похитителя. До жути боялась.
Надо быть хитрой. Сильной. Но как?
Мысли вернулись к тому полному ужаса голосу, что она слышала раньше.
«Помогите! Господи, помогите мне!»
Глухие удары. Крики. Снова глухие удары.
И потом – тишина.
Тот, кто привез ее сюда, – человек, прятавшийся в тени на подземной парковке, – чего-то хочет.
Но чего? Что ему нужно?
Что она может предложить ему? Свое тело? Деньги? Джейми постоянно смотрел по телевизору документальные фильмы про серийных убийц.
Она невольно задергалась от страха.
Маньяки, ради удовольствия пытающие и убивающие женщин.
«Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы это случилось со мной».
Скрип над головой. Крышку подняли. Знакомое зеленое мерцание, потом яркий, слепящий свет.
Через несколько секунд Логан ощутила вкус меда. Как же хорошо. И еще. Она проглотила. Вода. Восхитительно холодная вода. Она глотала ее, захлебываясь.
– Мы можем поговорить? Пожалуйста? Мы можем поговорить?
Снова скрипучий звук. Крышка закрывалась.
Тишина.
45
Суббота, 13 декабря
Сегодня, рано утром, у нас неприятность. И все эта тупая стерва, Эшли Стэнфорд. Сама виновата – не надо было меня бить. Не надо было сопротивляться. Мои проекты должны быть послушными, пассивными. Что с ними будет, определяю я. План мой, не их. Все идет не так. Такое вот ощущение. Как будто вокруг одни только психи. Эшли Стэнфорд умерла, прежде чем я успел с ней позабавиться. Сучка.
Феликс меня успокаивает, говорит, мол, все в порядке, всякое в жизни случается. Вот ему я доверяю. И думаю, Харрисон никак не помог делу своей придумкой с этим идиотским лондонским мозговедом. О чем он только думал? Есть в нем что-то опасное, садистское. От него всегда ждешь неприятностей. Предлагает нанести психиатру еще один визит. Мне эта идея не по вкусу. Говорит, ему нравится делать неожиданные ходы, подбрасывать людям головоломки. Хотя, должен признаться, слова мозговеда вызвали у меня улыбку. А я давненько не улыбался.
Теперь у меня два мертвых проекта. От них надо избавляться. Маркус сердится, считает, что мне вчера следовало лучше себя контролировать, преподать Эшли Стэнфорд урок, но не убивать. Теперь у меня все сбилось. Следующей должна была стать Логан Сомервиль. Проекты нельзя хранить слишком долго. Значит, на этой неделе нужно найти новую, а Логан передвинуть вверх, вернуть на положенное место.
Хорошая новость в том, что потенциальных проектов великое множество. Прямо сейчас мы все, вчетвером, просматриваем фотографии в моем Зале славы!
На стене, на большом экране, расположились тридцать пять фотографий молодых женщин, которые могли стать вполне подходящими проектами. Он сам нашел их и следил за каждой последние несколько месяцев. Теперь они появлялись одна за другой, по очереди, с именами и адресами. Двух он впервые заметил в вагончике железной дороги Волка; третью увидел, когда она с улыбкой сошла с «Поезда-призрака» на Брайтонском пирсе; четвертую удалось щелкнуть у кафе «Лавфит» на Куинс-Роуд; пятую взял на заметку, когда она лежала на лужайке с подругами возле Павильона; шестая попалась ему на глаза неподалеку от кафе «Бит бич». Еще одна – он и сам не совсем понимал, что в ней так его возбуждало, кроме разве того, что она напоминала омоложенную копию его стервозной жены, – ела креветок перед баром «Краб и устрица», славящимся своими морепродуктами.
Ела стоя.
В его понимании это был грех. Он презирал людей, которые едят стоя. Еда – не топливо, ее нужно смаковать, ею должно наслаждаться, делиться с друзьями. Едят сидя. Есть стоя то же самое, что курить на ходу. Курение бывает элегантным, но только когда курят сидя. Женщина, идущая с сигаретой во рту, – шлюха.
Мусор.
Таких следует уничтожать.
Но в одиночку весь город не очистишь. В этом все были согласны – и Феликс, и Маркус, и Харрисон. Хорошо, когда есть консенсус.
Вот и теперь, когда он нажал на «паузу», все снова единодушно согласились.
– Эта! – сразу сказал Феликс.
Харрисон изучал ее несколько секунд:
– Да, эта.
И даже строптивец Маркус, которого всегда приходится убеждать, не стал возражать:
– Согласен. Эта!
– Все довольны, парни?
Никто не возражает. Все довольны. Единогласно. Какая редкость! С другой стороны, она новенькая и настолько совершенна, что иного мнения и быть не могло!
Ее звали Фрейя Нортроп. Он знал о ней много и уже предвкушал, как возьмет ее.
Отличный будет проект.
Настроение пошло вверх. Он снова был счастлив. Мы сильны. Нас четверо – Четыре Всадника Апокалипсиса. Завоеватель. Война. Голод. Смерть. Он улыбнулся – очень хорошее сравнение. Четыре Всадника!
