Джозеф Флетчер - Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник)
– Нет, не читала.
Спарго вдруг осознал, что власть прессы вовсе не так велика, как обычно считают молодые журналисты, и даже в Лондоне можно найти людей, которые прекрасно обходятся без газет. Но он сумел скрыть свое удивление и продолжил разговор:
– У меня есть основания думать, что человек, которого полиция знает как Джона Марбери, на самом деле ваш зять, Джон Мэйтленд. По правде говоря, мисс Бэйлис, я в этом абсолютно уверен!
Сделав заявление, Спарго впился взглядом в лицо своей собеседницы, чтобы увидеть ее реакцию. Но никакой реакции не последовало.
– Меня это не удивляет, – холодно произнесла мисс Бэйлис. – Вполне подходящий конец для Джона Мэйтленда. Это был беспринципный и порочный человек, он принес неисчислимые беды всем, кто находился рядом с ним. Он заслужил подобную смерть.
– Можно задать вам несколько вопросов о нем?
– Да, если мое имя не появится в газетах. Но как вы выяснили, что я имею несчастье быть свояченицей Джона Мэйтленда?
– Я узнал об этом в Маркет-Милкастере, – объяснил Спарго. – Мне сказал фотограф Купер.
– Вот как!
– Я хочу задать вам один простой вопрос, – продолжил журналист. – Вы, конечно, помните, как Мэйтленда посадили в тюрьму?
Мисс Бэйлис горько усмехнулась:
– Могу ли я это забыть?
– Вы навещали его в тюрьме?
Она возмущенно воскликнула:
– Навещала ли я его в тюрьме? Навещать нужно тех, кто это заслужил, раскаивается в содеянном. А не негодяев, закосневших в своих грехах!
– Вы когда-нибудь видели его после тюрьмы?
– Пришлось увидеть, потому что он поставил меня перед фактом. Я ничего не могла сделать. Явился ко мне раньше, чем я узнала, что его освободили.
– Зачем он приходил?
– Узнать о своем сыне, который находился под моей опекой.
– Как раз об этом я хотел спросить, – кивнул Спарго. – Вы знаете, что до сих пор говорят люди в Маркет-Милкастере, мисс Бэйлис? Мол, вы были заодно с Мэйтлендом, припрятали значительную сумму денег; и когда Мэйтленда посадили, сбежали с его ребенком сначала в Брайтон, а потом за границу. Там устроили уютное гнездышко для Мэйтленда, куда он и приехал, отбыв срок. Вот что говорят люди в Маркет-Милкастере.
Мисс Бэйлис поджала губы.
– Люди в Маркет-Милкастере! У тех людей, которых я знала в Маркет-Милкастере, мозгов было не больше, чем вон у той кошки на стене. Что касается «уютного гнездышка» для Джона Мэйтленда, то я скорее предпочла бы увидеть, как он умирает с голоду в канаве, чем дала бы ему хотя бы корку хлеба!
– Кажется, вы сильно против него настроены, – заметил Спарго, удивленный ее яростью.
– Это еще мягко сказано! Я его ненавидела – и ненавижу. Он заморочил голову моей сестре и заставил ее разорвать помолвку с честным человеком, который боготворил ее. Обращался с ней жестоко, ограбил сестру и меня, забрав то небольшое состояние, которое оставил нам отец!
– Вот как, – пробормотал Спарго. – Вы сказали, что, выйдя из тюрьмы, Мэйтленд явился к вам за своим сыном. Он забрал ребенка?
– Нет – мальчик умер.
– Умер? Значит, вы разговаривали с ним недолго?
– Я указала ему на дверь! – заявила мисс Бэйлис.
– А он не говорил вам, что собирается в Австралию?
– Мне было безразлично, что он может мне сказать.
– И с тех пор вы больше о нем не слышали?
– Нет, – отрезала она. – Я очень надеюсь, что вы сказали мне правду и Марбери действительно был Мэйтлендом!
Глава двадцать четвертая
Матушка Гатч
Исчерпав весь список вопросов, составленный им по пути в Бэйсуотер, Спарго хотел уже попрощаться, как вдруг его осенила новая идея.
– Мне вот что пришло в голову, – произнес он. – Я сказал вам, что Марбери был Мэйтлендом, его постиг печальный конец…
– Заслуженный конец! – резко поправила мисс Бэйлис.
– Да, – кивнул Спарго. – Но я забыл упомянуть, что его не только убили, но и ограбили. Полиция считает, что при нем имелись деньги, ценные бумаги, бриллианты и другие вещи, которые могут потянуть на кругленькую сумму. Когда он уезжал из Колумбиджи – это городок в Южном Уэльсе, где жил в последнее время, – у него было несколько тысяч фунтов.
Мисс Бэйлис усмехнулась:
– И какое это имеет отношение ко мне?
– Возможно, никакого. Но все деньги, документы и тому подобное могут быть найдены. И поскольку его сын, как вы сказали, умер, наверняка найдутся другие претенденты. Дело того стоит, мисс Бэйлис, и полиция почти уверена, что вернут украденное.
Со стороны Спарго это был чистый блеф, он с нетерпением ждал, каким будет результат. Но мисс Бэйлис осталась твердой как кремень. На ее лице застыло глубокое презрение.
– Повторяю свой вопрос – какое это имеет отношение ко мне?
– Но ведь у мальчика должны быть какие-нибудь родственники со стороны отца? – настаивал Спарго. – Вы – его тетя с материнской стороны, и если вам безразлично, я могу найти кого-то другого. Это очень просто сделать.
Мисс Бэйлис уже развернулась, чтобы уйти, – ее вид выражал полное пренебрежение, – но неожиданно оглянулась:
– Это очень просто сделать?
В ее голосе Спарго уловил тревожную нотку. Он поспешил развить тему:
– Да, и очень легко! Через этого мальчика я могу узнать о Мэйтлендах абсолютно все. Нет ничего проще!
Мисс Бэйлис остановилась и уставилась на него:
– Каким образом?
– О, я вам расскажу, – весело произнес Спарго. – Вся маленькая жизнь этого ребенка лежит как на ладони. Я могу, например, выяснить день его рождения в регистрационной книге, а потом установить дату смерти. Кстати, когда он умер?
Но мисс Бэйлис уже решительно направилась в сторону дома.
– Вы не услышите от меня больше ни слова, – раздраженно заявила она. – Я и так уже наговорила лишнего, а вам, похоже, только и надо, чтобы раскопать какой-нибудь скандальчик для своей газеты. Скажу только одно: когда Мэйтленда посадили в тюрьму, у малыша не осталось никого, кроме меня. Если бы не я, его бы отправили в интернат, потому что больше у него не нашлось никакой родни, ни со стороны матери, ни со стороны отца. И хотя мне уже много лет и вы можете назвать меня старухой, я скорее соглашусь просить милостыню или умереть с голоду, чем возьму хоть пенни из проклятых денег Джона Мэйтленда!
С этими словами, не попрощавшись и даже не обернувшись, она вернулась к балконной двери и исчезла в доме. Спарго, не знавший, как еще можно выбраться из сада, хотел уже последовать за ней, как вдруг услышал какой-то хруст в кустах неподалеку от дорожки, а затем до него донесся странный надтреснутый голос, одновременно вкрадчивый и зловещий:
– Молодой человек!
Спарго посмотрел на колючую изгородь. Она густо заросла зеленью, но ему показалось, будто он различил за ней смутную фигуру.
– Кто здесь? – спросил он. – Вы подслушивали?
За изгородью послышался хриплый смешок, и тот же надтреснутый голос произнес:
– Молодой человек, не показывайте виду, что с кем-то говорите. Вы знаете, где находится трактир «Король Мадагаскара»?
– Нет! – ответил Спарго. – Понятия не имею.
– Вам каждый покажет, как к нему пройти. Идите туда, встаньте около трактира, и через полчаса я к вам присоединюсь. А потом, молодой человек, я вам кое-что расскажу. Ступайте, молодой человек, ступайте к «Королю Мадагаскара»: я скоро приду!
Голос затих и оборвался каким-то глухим клекотом, от которого у Спарго пошли мурашки по коже. Но он был достаточно молод, чтобы любить приключения; не сказав больше ни слова, он направился через сад к открытому балкону и дальше внутрь дома, пока не выбрался на улицу. В конце площади спросил у полисмена, где можно найти трактир «Король Мадагаскара».
– Первый поворот направо, второй налево, – ответил полицейский. – Вы его не пропустите – это местная достопримечательность.
Журналист действительно легко нашел «достопримечательность» – просторное здание таверны – и встал на углу дома, вспоминая странный голос и теряясь в догадках, кому он может принадлежать. Примерно через минуту к дому подошла незнакомая старуха и подмигнула ему с такой отвратительной ухмылкой, что Спарго передернуло от мысли, до чего отталкивающей порой бывает старость.
Никогда прежде не видел таких старух. Одета она была прилично, даже респектабельно: красивое платье, изящная шляпка, тонкие перчатки. Но на ее лице застыла печать порока: в каждой черточке читалось давнее пристрастие к спиртному, глаза сально и тупо смотрели из-под набрякших век, а дряхлые губы ухмылялись. Спарго почувствовал к ней такое отвращение, что его почти затошнило; но он решил выслушать слова этой старой ведьмы и постарался скрыть свои чувства.
– В чем дело? – спросил он почти грубо. – Я вас слушаю.
– Вот вы и здесь, молодой человек, вот вы и здесь, – пробормотала его новая знакомая. – Давайте-ка зайдем внутрь. Это очень милое местечко, где леди всегда может посидеть и выпить рюмочку джина. Пойдемте, я вам покажу. И если вы будете со мной добры, я расскажу вам кое-что о той сварливой бабенке, с которой вы только что мило беседовали. Вы ведь не откажетесь угостить бедную женщину? У старых дам вроде меня должны быть свои маленькие радости – да-да, маленькие радости.
