Джозеф Флетчер - Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник)
– Говорит, что трость его, привез из Южной Америки, но уже давно ее у себя не видел и думает, что ее украли.
– А как определили, что именно этой тростью убили Марбери?
Детектив усмехнулся.
– На ней нашли его волосы и кровь, – объяснил он. – Тут никаких сомнений. Как прошла ваша загородная поездка? Что-нибудь узнали?
– Да, и довольно много.
– Что-то полезное?
– Полезнее не бывает. Я выяснил, кто такой Марбери.
– Неужели?
– Я в этом уверен.
Расбери сел за стол, внимательно глядя на журналиста.
– И кто же он? – спросил детектив.
– Джон Мэйтленд из Маркет-Милкастера, – ответил Спарго. – Бывший управляющий банком. Ранее судимый.
– Ранее судимый?
– Да. Осенью 1891 года сессия мировых судей приговорила его к десяти годам тюрьмы за растрату банковских денег на сумму в 200 000 фунтов стерлингов. Он отбывал срок в Дартмурской тюрьме. Вскоре после освобождения уехал в Австралию. Марбери – это Мэйтленд. Не сомневайтесь!
– Продолжайте, – попросил Расбери. – Расскажите все. Я хочу знать каждую деталь. Потом я сообщу вам, что известно мне. Но по сравнению с вашей новостью это пустяки.
Спарго подробно описал ему свою поездку в Маркет-Милкастер. Детектив молча слушал его.
– Да, – наконец пробормотал он. – Вы правы, сомневаться не приходится. И это многое объясняет, не правда ли?
– По крайней мере, мы немного расчистили завалы, – заметил Спарго. – Но теперь меня мало интересует Марбери, или Мэйтленд. Все дело в Эйлморе.
– Конечно, – согласился Расбери. – Вопрос в том, кто такой Эйлмор – и кем он был двадцать лет назад?
– Ваши люди что-нибудь о нем выяснили?
– Только о безупречной жизни мистера Эйлмора за последние десять лет, – улыбнулся Расбери, – когда он вернулся в Англию богатым человеком. А до этого – ноль. Что вы станете делать дальше, Спарго?
– Попытаюсь увидеться с мисс Бэйлис.
– Надеетесь что-нибудь раскопать?
– Естественно. Я не верю в то, что Эйлмор убил Марбери. И мне кажется, я узнаю правду, если буду идти по «следу Мэйтленда», как я его называю. А теперь мне надо писать отчет для газеты. Держите меня в курсе, Расбери.
Спарго попрощался с детективом и отправился в редакцию «Наблюдателя». В тот момент, когда его такси остановилось у подъезда, к тротуару подъехала другая машина, и из нее вышли обе дочери мистера Эйлмора.
Глава двадцать вторая
Человек без прошлого
Джесси Эйлмор уверенно направилась к Спарго, а ее сестра замешкалась.
– Можно с вами поговорить? – спросила Джесси. – Мы приехали сюда для этого. Эвелин не хотела, но я ее уговорила.
Спарго предложил обеим сестрам следовать за собой. Провел их по лестнице в свой кабинет и усадил в лучшие кресла, после чего обратил взгляд на обеих дам.
– Я только что вернулся в город, – сухо произнес он. – И с сожалением узнал новость о вашем отце. Поэтому вы сюда приехали. Но… вряд ли я могу что-либо сделать.
– Джесси, я говорила, что не надо беспокоить мистера Спарго, – сказала Эвелин Эйлмор. – Чем он нам поможет?
Джесси нетерпеливо тряхнула головой.
– «Наблюдатель» – одна из самых влиятельных газет в Лондоне, – заметила она. – И разве не мистер Спарго написал все эти статьи о деле Марбери? Мистер Спарго, вы должны нам помочь!
Он сел за стол и стал разбирать накопившуюся почту.
– Честно говоря, – пробормотал Спарго, – я сомневаюсь, что вашему отцу вообще кто-нибудь поможет, если он и дальше будет хранить тайну своего прошлого.
– То же самое считает и Роналд, – кивнула Эвелин. – Но мы не можем заставить говорить нашего отца, мистер Спарго. Мы не сомневаемся, что он не виновен в этом ужасном преступлении, и не понимаем, почему отец отказался отвечать на вопросы, которые задали ему в суде. На самом деле мы знаем обо всем этом не больше, чем все остальные. Я много раз просила отца все рассказать, но он молчит. Роналд – то есть мистер Бретон – предупреждал, что ему грозит опасность, и мы умоляли отца сообщить суду все, что ему известно о мистере Марбери. Но до сих пор он лишь смеялся над тем, будто кто-то может связать его с убийством и тем более арестовать. А теперь…
– А теперь он сидит в тюрьме, – усмехнулся Спарго. – Знаете, бывают люди, которых надо спасать от них самих. Вы должны спасти отца от последствий его собственного упрямства. Кстати, что вы сами знаете о прошлом отца?
Сестры переглянулись.
– Ничего, – ответила старшая.
– Абсолютно ничего! – заверила младшая.
– Ладно, тогда ответьте на несколько простых вопросов, – предложил Спарго. – Я не собираюсь публиковать ваши ответы или как-то их использовать. Просто хочу услышать факты, которые могут вам помочь. У вас есть родственники в Англии?
– Нет, насколько нам известно, – сказала Эвелин.
– Никого, кто мог бы рассказать о вашем прошлом?
– Никого!
Спарго постучал пальцами по блокноту.
– Сколько лет вашему отцу?
– Недавно исполнилось пятьдесят девять, – ответила Эвелин.
– А сколько вам и вашей сестре?
– Мне двадцать, а Джесси – почти девятнадцать.
– Где вы родились?
– В Сан-Грегорио, это в аргентинской провинции Сан-Хосе, к северу от Монтевидео.
– У вашего отца был там бизнес?
– Да, он занимался экспортной торговлей. Тут нет никаких секретов, мистер Спарго. Продавал товары в Англию и Францию: кожу, шкуры, шерсть, фрукты, вяленое мясо. На этом и сделал состояние.
– И вы не знаете, как долго он находился в Аргентине до того, как вы родились?
– Нет.
– Он приехал в Америку женатым?
– Нет, нет. Это мы как раз знаем. Отец рассказывал нам о своей женитьбе, это была романтичная история. Отец плыл из Англии в Буэнос-Айрес и встретил на корабле одну молодую леди. Она, по его словам, была чем-то похожа на него: у нее тоже не было ни родственников, ни друзей. Она собиралась устроиться в Аргентине гувернанткой. Они полюбили друг друга и поженились почти сразу по приезде в Буэнос-Айрес.
– А потом ваша мать умерла?
– Мама умерла, когда мне было восемь, а Джесси – шесть.
– И вскоре вы переехали в Англию?
– Да, через два года.
– Значит, вы прожили в Англии десять лет. И больше ничего не знаете о прошлом отца?
– Нет.
– Судя по вашим словам, во время отъезда в Аргентину вашему отцу было около сорока лет. Все это время он должен был чем-то заниматься, как-то строить свою жизнь. И вы никогда не слышали, чтобы он упоминал о своей ранней юности, о детстве? Рассказывал о старых добрых временах?
– Я никогда не слышала от него ни о чем, что происходило до его женитьбы, – произнесла Эвелин.
– Однажды я спросила его о детстве, – добавила Джесси. – Он ответил, что это было трудное время, о котором не хочет вспоминать. И больше я его не спрашивала.
– Иными словами, вы ничего не знаете о жизни, о семье и о делах вашего отца, кроме того, что видели собственными глазами?
– Да, – кивнула Эвелин.
– В таком случае, как я уже говорил вашей сестре, публика подумает, будто у вашего отца была какая-то мрачная тайна, которую знал Марбери, и он совершил убийство, чтобы заставить его замолчать. Хотя сам я так не считаю. Уверен, он не только невиновен в преступлении, но и знает о нем не больше, чем новорожденный ребенок. И я сделаю все возможное, чтобы найти настоящего убийцу. Кстати, поскольку завтра все равно прочитаете об этом в утреннем выпуске «Наблюдателя», я скажу вам, кто такой Марбери. Он…
Дверь отворилась, и в комнату вошел Роналд Бретон. Увидев двух сестер, он покачал головой.
– Так и думал, что найду вас здесь, – произнес Бретон. – Джесси говорила, что хочет с вами увидеться. Но я не представляю, что можно сделать, Спарго, – вам или вашей газете, будь она даже самой влиятельной в мире. Говоря по правде, дела плохие. Мистер Эйлмор – я только что от него, мы просидели у него час вместе с его адвокатом, Страттоном, – по-прежнему упрямится и наотрез отказывается говорить о Марбери. Чем вы можете ему помочь, Спарго, если он явно умалчивает о том, что ему известно?
– По крайней мере, мы расскажем ему кое-что о Джоне Марбери. Мистер Эйлмор, видимо, забыл, что заглянуть в прошлое не так уж трудно, как ему казалось. Я как раз говорил этим дамам, что мне удалось выяснить, кто такой Марбери.
Бретон вздрогнул.
– Вы узнали о Марбери? – воскликнул он. – И это достоверно?
– Да. Марбери – бывший заключенный.
Спарго проследил за тем, какой эффект произвели эти слова. Обе девушки отнеслись к ним без удивления и любопытства: с тем же успехом он мог бы заявить, что Марбери был известным музыкантом. Но Роналд Бретон снова вздрогнул, и журналисту показалось, будто в его глазах мелькнуло подозрение.
– Марбери – бывший заключенный? Вы серьезно?
– Читайте завтрашний «Наблюдатель», – усмехнулся Спарго. – Там вы найдете полный отчет – я собираюсь написать его после вашего ухода. Будет очень интересно, обещаю.
