Нора Робертс - Семья на заказ
Мира кивнула.
– Его возбудило убийство или пытка. Он оставил нам свидетельство этого и свою ДНК. Хочет, чтобы вы знали: он мужчина, не просто существо мужского пола, а мужик. Вы меня понимаете?
– Вполне.
– Сначала он ударил ее по лицу. Чтобы было больно, чтобы оставить отметину, чтобы она почувствовала его силу. Это пакеты из-под покупок? Она была в магазинах?
– Да. Насколько я понимаю, он вытащил все это и давай рвать.
– Ей нельзя ничем владеть – вот что он доказывал перед убийством. Потом опять делал ей больно. Заставил надеть новые туфли – для порнографического вида.
– Я тоже так подумала.
– Потом душил ее, глядя в лицо. Это интимно. Вот этот узел – опять мелочность и злоба. Думаю, Ева, он прихватил с собой ее локоны.
– Откуда такой вывод?
– Не хочу ничего трогать, но вы видите, какой длины отхваченные им клочья волос на полу? Думаю, волос было больше. Ваши эксперты скажут, ошиблась я или нет.
– Значит, он унес трофей – кусочек от нее. На месте первого преступления я ничего похожего не заметила. Может, проглядела?
– Сомневаюсь. Она значила для него больше, чем они. Они просто путались у него под ногами, их убийство было способом убрать помеху.
– Я тоже так решила, – согласилась Ева.
– Она была значительно важнее. Он спал с ней в этой постели, занимался с ней здесь сексом. А она отказалась от него, выгнала, отослала, как какого-то сопляка, обратно к родителям. А сама покупает себе обновки, по-новому причесывается и красится! Нет, так не пойдет. Такая молодая!.. – Тихо вымолвив это, Мира перешла в гостиную.
– Если вы все здесь посмотрели, я хотела бы запустить сюда чистильщиков и санитаров из морга.
– С меня довольно. Это он тут насвинячил? – спросила Мира, указывая на беспорядок в кухне.
– Да, после убийства он ел. Во всяком случае, после убийства – тоже. Включал кухонный автомат. – Ева поманила чистильщиков.
– Нездоровая пища. Пир молокососа! Он устроил себе маленький праздник прямо над ее трупом – тем острее было удовольствие. Что еще он забрал?
– Ее кошелек, накопленные чаевые, компьютер, новый коммуникатор. Уверенно могу говорить пока только об этом. Может, какие-то украшения. Думаю, отправляясь за покупками с подругой, собираясь краситься, она должна была нацепить сережки, еще чего-нибудь.
– Согласна. Молодая женщина, официантка, вряд ли имела что-то по-настоящему ценное, разве что какую-нибудь семейную реликвию.
Наблюдая за Мирой, Ева долго боролась с собой и в конце концов не выдержала:
– Это все из-за моей ошибки.
Оглянувшись на нее, Мира спокойно спросила:
– Почему вы так считаете?
– Я не думала, что он продолжит убивать, тем более так быстро, разве что спасаясь бегством или для самозащиты. Ну, или как месть за отказ в помощи. ЭТО мне в голову не пришло.
– И не могло прийти. С какой стати? Явиться сюда и учинить такое?! Это рискованно, но сделано расчетливо. Первые его убийства были не такие. Там на первом месте был порыв, на втором – удобная возможность. Но вы все равно пытались ее найти. Просто обстоятельства были против нее.
– Я неправильно его оценила. Раньше он не демонстрировал склонности к насилию, честолюбия, расчетливости. Мать он убил по наитию, потом подключилась слепая злоба.
– Так все и было.
– Через несколько часов пришла очередь его отца. Снова злоба, но уже с примесью ликования, хладнокровная способность сидеть в квартире, сначала дожидаясь отца и строя планы, потом додумывая свои планы рядом с убитыми родителями. Он ел, спал, шевелил мозгами в нескольких футах от их трупов.
– И ничего при этом не чувствовал, – подхватила Мира. – Это социопат, самовлюбленный нарцисс. Верит, что весь мир вращается вокруг него, вокруг его нужд – или что так должно быть. Всю вину, всю ответственность перекладывает на других. Это его кредо, и он не ведает ни вины, ни угрызений совести, ни потребности стать другим.
– И все же он изменился, – не согласилась Ева. – В тот момент, когда схватил нож и воткнул его в собственную мать.
– Усугубился, – поправила ее Мира. – Преодолел внутренние запреты. И опять-таки – по ее вине.
Ева взъерошила себе волосы и кивнула.
– Наверное. Устранив их, он получил доступ к деньгам, возможность короткое время пожить по-царски. Именно этого он и хотел. Ни вины, ни угрызений, только ликование. Не убил ли он что-то в самом себе, убив родителей, – последнюю искорку совести, человечности, потребности быть частью целого?
– Глядя на то, что он тут натворил, с каким наслаждением все это делал, я отвечаю на это: нет, это ничего в нем не убило, а просто высвободило то, что раньше лежало под спудом. Раньше у него присутствовал страх наказания. Высвободилась частица души, о которой он раньше, возможно, полностью или частично не имел понятия. Он обрел себя.
– Простите, что прерываю. – Вошла Пибоди с подносом. – Рорк прислал вам это: вам, доктор Мира – чай, тебе, Даллас, – черный кофе, мне – обыкновенный кофе. Рорк и Макнаб сейчас в круглосуточном кафе на другой стороне улицы. Тамошний официант узнал подозреваемого. Теперь они проверяют записи уличных камер безопасности.
– Отлично!
– И чай отличный, – похвалила Мира. – Мой любимый. Как это у него получается?
Ева пожала плечами.
– Я уже перестала задавать этот вопрос.
– Можно я ненадолго присяду?
– Валяйте, – разрешила Ева. – Я еще не могу.
– А я могу – на пару минут, – вмешалась Пибоди и плюхнулась на мягкое сиденье.
– Теперь он в ладу с собой, – продолжила Мира, тоже усевшись. – Он не был предназначен для физической работы, к которой его вечно принуждали. Он всегда это знал, а теперь доказал. Все боссы, требовавшие, чтобы он подчинялся их правилам, были близоруки и глупы, а то и специально его гнобили, видя, что он на многое способен. Теперь он убил троих – и разгуливает на свободе. Вы знаете, кто он, но остановить его вам не по зубам: он только что доказал это вот этим убийством. Теперь он при деньгах, он обрел подлинную свободу и самого себя.
– И снова должен будет убивать.
– Безусловно. Сексуальная реакция на это убийство только обостряет его потребность убивать. Убийство – его награда.
– Жертвой станет знакомый ему человек? Чужой не принесет такого наслаждения – во всяком случае, до поры до времени.
– Согласна. Свою новую жертву он не только должен знать: она должна быть из тех, кто его всегда недооценивал, ни во что не ставил, обижал и унижал.
Да, теперь она в нем разобралась, заглянула в самые темные уголки его натуры.
– Еще важна расплата. Родители держали его в узде, толкали, придирались, грозили, собирались выставить его на улицу. Бедная Лори перешла от угроз к делу. Есть много людей, на которых он затаил злобу.
– Длинный список проявлявших неуважение, возможностей проявить себя, получить наслаждение и расслабление и добиться желаемого – награды.
– Мы уже связались со всеми, кого знаем на данный момент, – сказала Ева, глядя на Пибоди.
– С бывшими работодателями, – поддержала ее Пибоди, – с сослуживцами, родственниками, друзьями.
– Будут еще люди, – сказала Ева. – Какой-нибудь сосед, посмевший на него фыркнуть, учитель, какой-нибудь инструктор, даже официантка или клерк.
Мира наслаждалась чаем.
– Полностью согласна. Он постарается добраться до каждого, кто заставлял его чувствовать себя неполноценным, презирал, отвергал.
– Его имя и физиономия уже красуются на всех углах. Он не может этого не знать. Ему придется изменить внешность.
– На нем был костюм, – сказала Пибоди. – Я спросила свидетеля, в чем был Рейнхолд. Он сначала ответил, что не обратил внимания, но я проявила настойчивость, и он вспомнил: оказалось, раньше он никогда не видел Рейнхолда в костюме.
– Интересно, – пробормотала Мира. – Ему хотелось выглядеть профессионалом.
– Нарядился для убийства, – подсказала Ева. – Хотел пустить своей бывшей пыль в глаза. Полюбуйся мной, стерва. Я выбился в люди. За тобой салоны, – обратилась она к Пибоди. – Места, где он мог сделать прическу, изменить цвет глаз. Он легко меняет метод: то нож, то бита, то удавка. Экспериментирует? – спросила она Миру.
– Не исключено. Или приспосабливается.
– Ищет удобный метод. Готов проявить гибкость. А главное, хочет чувствовать себя умелым и ловким. Должен же он остановиться где-то на ночлег, где-то притулиться. Ночлежка его не устроит.
– Это было бы ниже его достоинства, – согласилась Мира.
– Разве что на короткое время, пока он будет скрываться, но вообще-то это не для него. Особенно теперь, когда он хлебнул роскоши.
– В Нью-Йорке полно отелей, – напомнила Пибоди.
– Мы прочешем все до одного.
– Он будет тратить много времени на просмотр и чтение репортажей о себе, – сказала Мира. – Это тоже поднимает самооценку. Теперь люди знают его имя, уважают и боятся его. Они знают, что он мужчина. Опасный человек.
