Взгляд тигра - Смит Уилбур

Все на побережье были наслышаны о тюрьме в Зинбалле. Выйти из неё можно либо покойником, либо безнадёжно искалеченным физически и духовно. «Львиная клетка» – так прозвали её заключённые.

– Сулейман Дада, вы имеете дело с человеком, рассудительным от природы, – заверил я, и он снова рассмеялся.

– Так я и думал. Рассудительных за милю узнаёшь. – Он посерьёзнел. – Если поторопимся уйти отсюда до начала отлива, из прибрежного протока выйдем ещё до полуночи.

– Это можно, – согласился я.

– Покажешь интересующее нас место, мы убедимся, что ты не вводишь нас в заблуждение – в чём лично я ни секунды не сомневаюсь, – и вместе с командой плыви домой на своей драгоценной лодке. А завтра ночью уснёшь в своей постели.

– Вы великодушный и благородный человек, которому можно верить, Сулейман Дада. – «Не больше, чем Мейтерсону и Гатри» – добавил я про себя. – Мне чрезвычайно хочется провести следующую ночь в своей постели.

Впервые за всё время заговорил Дейли, тихо, но угрожающе:

– В ночь накануне перестрелки твоя лодка стояла на якоре в лагуне напротив Трёх Старцев и Пушечного рифа. Не вздумай шутить, направление нам известно.

– Дейли, я ничего не имею против взяточников – сам не святой. Но воровская честь как же? Разочаровал ты меня…

Дейли упрёки проигнорировал.

– Думать забудь о своих фокусах, – предупредил он.

– Ты редкостное дерьмо, Дейли. Я бы тебя за деньги показывал.

– Прошу вас, господа. – Капитан поднял руки, останавливая мой поток красноречия. – Не будем ссориться. Ещё по стаканчику виски – и Гарри возьмёт нас на прогулку по заповедным местам. – Он наполнил стаканы и посмотрел на меня: – Имей в виду, Гарри, я не люблю бурное море. Оно мне не по нраву. Если начнётся качка, буду очень недоволен. Ты понял?

– Только для вас, Сулейман Дада, велю океану утихомириться, – пообещал я. Он важно кивнул головой, точно на меньшее не рассчитывал.

Словно прекрасная женщина с ложа, поднимался над морем рассвет, жемчужно-розовый, как её нежное тело; лёгкие облака колыхались, точно светлые локоны, позолоченные первыми лучами солнца.

Мы шли в северном направлении, не покидая более спокойных вод прибрежного протока. «Морская плясунья» бежала легко, как закусившая удила породистая кобылка, а на расстоянии полумили за кормой, переваливаясь на волнах, пыхтел сторожевой катер.

Я стоял на ходовом мостике у штурвала «Плясуньи». За моей спиной – Питер Дейли и вооружённый матрос с катера. В каюте под нами Чабби и Анджело так и сидели на скамье под охраной трёх матросов с автоматами. Все припасы на камбузе были разграблены, мы даже по чашке кофе не могли выпить.

Первая парализующая растерянность от захвата в плен отступила, и я лихорадочно искал выход из ловушки.

Если показать Дейли с Дада проход у Пушечного рифа, они его обследуют и либо ничего не найдут, поскольку загадочный свёрток лежит на дне у острова Большой Чайки, либо обнаружат ещё что-нибудь интересное. В обоих случаях мне не поздоровится – оставшись с пустыми руками, Дейли не преминет воспользоваться аккумулятором, чтобы меня разговорить; наткнись они на что-то стоящее, я стану лишним, а доброхотов на роль палача у них предостаточно. Смерть от мотыги – перспектива незавидная.

Однако по размышлении шансы сбежать рисовались призрачными. Хотя катер шёл в полумиле за кормой, скорострельная пушка на баке служила надёжным поводком, а у нас на борту торчал Дейли с четвёркой головорезов.

Я закурил первую за день сигару, и эффект последовал воистину чудодейственный. В конце длинного чёрного туннеля забрезжили проблески света. Я малость пораскинул мозгами, попыхивая табачным дымком, и решил, что дело того стоит, только прежде переговорю с Чабби.

– Дейли! Пусть Чабби постоит у штурвала, я вниз спущусь.

– Что делать собрался? – подозрительно осведомился он.

– А что и все по утрам и что никто за меня не сделает. Объяснил бы подробнее, да покраснеть боюсь.

– По тебе сцена плачет, Флетчер. Не даёшь соскучиться, ей-богу.

– Тоже так считаешь? Мне и самому в голову приходило.

Охранник привёл Чабби, и я передал ему управление.

– Вернусь – поговорим, – шепнул я, едва шевеля губами, и спустился в кокпит.

Увидев меня в каюте, Анджело приободрился и попробовал улыбнуться своей лучезарной улыбкой, но заскучавшие охранники с готовностью наставили на меня автоматы. Я поскорее поднял руки.

– Полегче, ребята, полегче. – Я боком протиснулся между ними.

Двое увязались за мной и полезли бы за компанию в гальюн, если бы не мой протест.

– Джентльмены, если в такие критические моменты вы будете в меня целиться, то станете первооткрывателями уникального средства от запора. Только зачем вам Нобелевская премия?

Они стояли у плотно закрытой двери, пока я не вышел и не поманил их за собой. В моряках сразу проснулся интерес. В капитанской каюте под широкой койкой я когда-то соорудил потайной запирающийся шкаф с вентиляцией. Был он величиной с гроб, и, если лечь ничком, внутри помещался человек. Тайник использовали на случай обыска при нелегальной перевозке людей и для хранения ценного, контрабандного или опасного груза. Сейчас там лежали пятьсот патронов к карабину, деревянный ящик с ручными гранатами и два ящика шотландского виски «Чивас ригал».

Счастливые охранники тут же забросили автоматы за спину и, позабыв обо мне, потащили виски в кают-компанию. Я вернулся на мостик и стал рядом с Чабби, не торопясь принять у него штурвал.

– Что-то долго тебя не было, – проворчал Дейли.

– Удовольствие спешки не любит, – объяснил я.

Инспектор отошёл взглянуть на канонерку, идущую у нас в кильватере.

– Чабби, – зашептал я. – Пушечный пролом. Ты говорил, там есть проход сквозь рифы со стороны берега.

– В полный прилив вельбот протиснется, если дело знаешь и нервы крепкие, – подтвердил он. – У меня один раз получилось, я по молодости сильно шальной был.

– Полный прилив через три часа. «Плясунью» смогу провести?

– С ума сошёл? – Чабби переменился в лице и не верил своим ушам.

– Так смогу или нет?

Чабби посмотрел на восходящее солнце, поскрёб щетину на подбородке, потом вдруг решился и сплюнул за борт.

– Из всех, кого знаю, Гарри, только у тебя, может, и получится.

– Рассказывай побыстрей – времени нет.

– Давно это было… – В нескольких словах он объяснил, как двигаться по проходу. – В нём три поворота: налево, направо и снова налево, дальше узкая горловина, коралловые стены с обеих сторон – «Плясунья», может, проскочит, но бока обдерёт. Оттуда попадаешь в большую заводь позади главного рифа. Там можно развернуться, дождаться подходящей воды и выбраться в открытое море.

– Спасибо, Чабби, – шепнул я. – Ступай вниз. Я отдал охранникам запас виски. К тому времени как будем на подходе, они напьются до беспамятства. Я три раза стукну по палубе, вы с Анджело отберёте у них автоматы, а самих свяжете покрепче.

Солнце стояло довольно высоко. Силуэт Трёх Старцев поднимался в нескольких милях прямо по курсу. Снизу донеслись первые раскаты хохота и треск ломаемой мебели. Дейли внимания не обратил, и мы продолжали идти по спокойным прибрежным водам в направлении Пушечного рифа. Уже виднелись очертания его обратной стороны, похожие на чёрную зубастую челюсть гигантской доисторической акулы, за ними – белые гребни высокого прибоя, а дальше – океанская ширь.

Я незаметно прибавил ход. Шум двигателей немного изменился, но не настолько, чтобы встревожить Дейли. Небритый инспектор со скучающим видом опёрся на поручни и, верно, не отказался бы от завтрака. Грохот набегающего на коралл прибоя стал отчётливее. Попойка внизу была в самом разгаре. Заметив наконец непорядок, Дейли нахмурился и велел охраннику выяснить, в чём дело. Тот поплёлся вниз и уже не возвращался.

«Плясунья» набирала скорость, разрыв между ней и сторожевым катером постепенно увеличивался, а риф неуклонно приближался.