Эй. Джи. Рич - Рука, кормящая тебя
– В следующую пятницу, в Статен-Айленде.
– Отлично. Желаю удачи.
Ему принесли еду, а я поспешила сменить тему разговора, чтобы он не думал, что я пригласила его за свой столик исключительно ради того, чтобы получить дополнительную юридическую консультацию.
– На Вьекесе я никогда не бывала, – сказала я. – Только видела издалека, с Сент-Томаса.
– Люблю Виргинские острова. А что вы делали на Сент-Томасе?
– Я всегда провожу там свой отпуск. Плаваю с аквалангом и каждый раз забираю по две-три «мусорных» собаки. – Заметив недоуменный взгляд Маккензи, я пояснила: – На острове много бездомных собак, они живут тем, что находят в мусорных баках. Я работаю волонтером в одной некоммерческой организации, которая занимается пристраиванием бездомных островных собак на материке.
– И как там плавается с аквалангом?
– Рифы гибнут. Каждый раз, когда с круизного судна в море сигает по две тысячи туристов, обмазанных кремом от загара, кораллы выцветают и умирают. Я всегда говорю себе: как мне повезло, что еще удалось застать рифы, пока они не исчезли совсем. Вы когда-нибудь плавали с аквалангом на Вьекесе?
– Так, немножко.
– Это просто волшебно, скажите! Когда плывешь по каньонам кораллов. Какие цвета! Вы когда-нибудь плавали под водой ночью, когда раскрываются мягкие кораллы? Как будто плывешь сквозь розовый сад с одним только фонариком. А какие там рыбы! За вами когда-нибудь увязывался косяк синих хирургов? Вы видели, как они поворачиваются все разом и переливаются всеми цветами радуги?
Маккензи отложил вилку, хотя еще не доел бананы. У меня было стойкое ощущение, что я ляпнула что-то не то.
– Позвольте мне угостить вас завтраком, – сказал он и полез в карман за деньгами.
Я не стала отказываться, просто сказала «спасибо», а Маккензи сказал, что ему надо ехать – отвезти документы в городской суд.
– На велосипеде?
– Охранники думают, что я курьер, и мне не приходится подниматься и вести светские беседы.
В окно мне было видно, как он уселся на велосипед и поехал в сторону Уильямсбергского моста.
Я доела его бананы, поблагодарила официанта и вернулась домой. Но прежде чем идти на Lovefraud проверять, нет ли ответа на мое последнее сообщение, я набрала в Google «Лоуренс Маккензи». Я мельком просмотрела страницы о его профессиональных успехах, а потом мне попалась статья, от которой мне стало плохо. Пять лет назад Маккензи с женой поехали на остров Вьекес нырять с аквалангом, и во время одного из погружений жена вдруг пропала. Ее отнесло от остальной группы на подъеме сквозь необычно сильное морское течение. Жену Маккензи нашли через несколько минут. Она была без сознания. Дрейфовала вниз лицом, с частично надутым жилетом-компенсатором и пустыми воздушными баллонами.
Спасти ее не удалось.
* * *Вероятность, что тебя поразит молнией, в США составляет один к шестистам тысячам. Вероятность погибнуть от молнии в шесть раз выше, чем вероятность, что тебя до смерти искусает собака. Коровы убивают людей в четыре раза чаще, чем собаки.
Я приехала в Статен-Айленд и подошла к воротам сооружения, напоминавшего конный манеж. Я ждала, когда инструктор выведет Тучку на первый этап испытаний для тестирования темперамента, и вдруг увидела Билли, которая шла через стоянку. Я звонила ей несколько раз, спрашивала о моих собаках. Билли помахала мне рукой.
– Ты проводишь тестирование? – спросила я.
– Нет, я просто приехала поболеть за собачек.
Мне как-то совсем не понравилось ее бодрое воодушевление. Уж не была ли она из тех, кто упивается чужим горем?
Раньше я видела Билли только в собачьем приюте, где обстановка сбивает все ощущения, и только теперь поняла, какая она привлекательная и фигуристая. Она была в облегающих джинсах и высоких светло-коричневых ботинках. Хотя на улице было прохладно, Билли даже не застегнула свою хлопчатобумажную куртку, под которой виднелась обтягивающая футболка из серии, выпущенной одной из общественных организаций по защите животных, – футболка с надписью «Отдамся в хорошие руки». У меня была точно такая же, но я никогда не решалась ее надеть.
– Не думала, что ты придешь, – заметила я.
– Я здесь часто бываю. Жаль, что у нас не проводят такое тестирование для людей.
Она провела меня за невысокую перегородку, откуда мы могли наблюдать за происходящим, а нас самих не было видно. Билли сказала, что наше присутствие будет отвлекать Тучку.
– У меня для тебя сюрприз, – прошептала она, когда женщина-инструктор вывела на манеж Тучку на коротком поводке. – Увидишь.
Инструктор подвела Тучку к четырем судьям: трем женщинам в возрасте и мужчине лет тридцати с небольшим. Тучка искренне радовалась, что ее вывели на улицу, и я боялась, что свежий воздух и солнечный свет будут ее отвлекать.
Билли сказала, что в первой части тестирования проверяют реакцию на чужих. Сначала мы наблюдали, как к Тучке приблизился «нейтральный» незнакомец. Он подошел, остановился и пожелал инструктору доброго утра. Тучка никак не среагировала. Потом к ним радостно и энергично подскочил незнакомец «дружелюбный». Сказал что-то ласковое Тучке и погладил ее по голове. Тучка завиляла хвостом и облизала человеку руку. Третий незнакомец изображал пьяного: еле стоял на ногах, размахивал руками и говорил громким, возбужденным голосом.
Билли наклонилась поближе ко мне:
– Они смотрят, можно ли спровоцировать ее на агрессию, резкое неприятие или панику.
– На месте Тучки я бы спровоцировалась на все разом.
– После всего, что тебе довелось пережить, я бы тоже.
Но Тучка была молодцом. Не поддалась на провокации.
Инструктор медленно повела Тучку по периметру манежа мимо крошечных будочек, похожих на охотничьи засидки. Из каждой из них доносились какие-то резкие провокационные звуки: звон монет, которые трясут в жестяной банке, внезапный хлопок раскрывающегося зонта. Тучка испуганно подскочила на месте и спряталась за спину инструктора.
– На тесте с зонтом срезаются чаще всего. Предполагается, что собака должна проявить сдержанное любопытство и пойти дальше.
– Но она всегда боялась зонтов. Ведь они это учтут?
– Этот тест ничего не решает, если она хорошо пройдет все остальные. И потом, испугаться и спрятаться – это лучше, чем проявить агрессию.
Когда Тучка отлично прошла тест с огнестрельным оружием – рядом с ней выстрелили холостым патроном, – судьи подняли вверх большие пальцы. Вики Херн, философ и дрессировщица собак, писала о том, «что скрывается за иллюзией злобы». Тучка – крупная собака с внушительной пастью. Измазанная в крови, она производила впечатление злобного и агрессивного зверя, но это была лишь иллюзия, за которой скрывался страх.
Мне сразу сказали, что мне не дадут повидаться с Тучкой по окончании тестирования, и я уже собиралась прощаться с Билли, как вдруг увидела, что та же самая инструктор вывела на манеж Джорджа.
Я удивленно взглянула на Билли, и та улыбнулась:
– Сюрприз.
– Кто тебе разрешил привести Джорджа?
– Я уверена: он никакой не убийца.
– Жалко, что ты ничего не решаешь.
Джордж проходил те же тесты, что и Тучка: нейтральный, дружелюбный и агрессивно настроенный незнакомец, звон монет, хлопок раскрывающегося зонта. Его ничто не отвлекало, он безоговорочно слушался инструктора. Он всегда был послушным, всегда хотел нравиться, всегда стремился угодить. Вспомнив об этом, я почему-то вспомнила и о том, что Беннетт выбросил женщину из окна. Что же он сделал с собаками?! Сейчас у Джорджа заметно торчали ребра, как и в тот день, когда я впервые увидела его в приюте; ребра собаки должны прощупываться через кожу, но их не должно быть видно. Собственно, отчасти еще и поэтому я решила забрать его домой. Это такая огромная радость: просто накормить голодного пса.
Но выстрел его напугал.
Он рванулся бежать, однако инструктор резко дернула поводок и заставила Джорджа вернуться к ней.
– Он слышал, как застрелили Честера, – пояснила я. – Наверное, надо сказать судьям?
– Это, в общем-то, не такая уж редкая реакция, – ответила Билли. – Четвертого июля теряется больше собак, чем в любой другой день в году. Они убегают, потому что пугаются фейерверков.
Инструктору понадобилось не больше двух минут, чтобы успокоить Джорджа. Она наконец заставила его сесть и сказала, что он хороший мальчик. Даже с такого расстояния мне было видно, что он облизал руку инструктора. Потом он совершенно спокойно прошел мимо листа хрустящего целлофана, но категорически отказался переходить через металлическую решетку, лежавшую на земле. Он встал как вкопанный и не желал идти дальше. Инструктор потянула за поводок, и мне было слышно, как Джордж зарычал.
– Черт, – сказала я. – У него лапы больные. Он провел несколько лет в сырой клетке. Эти люди вообще понимают, что бывают разные обстоятельства?
