Войтех Стеклач - Современный чехословацкий детектив (сборник)
— Да нет, даже не подрался.
— Он дуролом, — тоном знатока заявил Лукаш. — С ним нужно действовать как-нибудь умеючи. — Мальчик хихикнул. — Как Ольда.
— Ганкин брат?
— Ну да. Он однажды запер Томаша в гараже и оставил там до утра. Ганке пришлось искать слесаря. Ольда уехал в Прагу и ключ забрал с собой.
Судя по всему, премилая семейка.
— Этот Ольда, он что, спортсмен? — попытался я отгадать — надо же быть в курсе, что меня еще может ожидать.
— Да что вы! — Лукаш проделал несколько картинных па, как профессиональный танцовщик. — Он работает манекенщиком. В Доме моды везде развешаны его фотографии, я там был с бабушкой на прошлой неделе и видел. Зашибает кучу денег. — В голосе мальчика прозвучала зависть.
— Как это он справился с Томашем? — удивился я, наученный недавним опытом.
— Он его туда затащил, когда тот хлопнулся. У Томаша бывают припадки.
Мне вспомнились холодные рыбьи глаза с пристальным взглядом. Вот оно что! Эпилептик, скорее всего. Не просто комплекс неполноценности из-за красивой и легкомысленной жены, а ужасная болезнь. Хотя, какое мне дело? Боль от ударов, которые он мне нанес, от этого не уменьшилась. Но я все-таки почувствовал слабое удовлетворение.
— За что он вас так? — не унимался Лукаш.
— Ему не понравилось, что я сюда пришел, — с запинкой выговорил я.
— А зачем вы пришли?
И тут я во второй раз совершил роковую ошибку. Не знал, как ему объяснить, и не верил, что мальчик сумеет понять.
— Здесь произошло убийство, малыш, — устало ответил я. — Органы безопасности его расследуют. А сам я — только свидетель. Ничего не знаю. Хотел немного оглядеться.
Лукаш внимательно слушал меня, потом понимающе улыбнулся.
— Ясное дело! — кивнул он. — Если я могу вам как-то помочь, скажите.
— Спасибо. Но боюсь, что ты мне помочь не сможешь.
Я ошибался, но понял это слишком поздно.
* * *Утром на стройке, умытой вчерашним ливнем, было еще чисто, и с высоты двенадцатого этажа стальные каркасы объекта напоминали железную дорогу пана Эзехиаша. Влтава сияла, как серебряная ленточка, а конструкция моста, который так круто изменил мою жизнь, уродовала реку, точно сломанная паучья нога.
Долго же они с ним возятся, саркастически подумал я. Заглядывали бы хоть иногда через забор, как тут у нас работают. Вот взялись бы за это дело мои саперы с Йозефом… Тут я с удивлением поймал себя на мысли, что сейчас размышляю вовсе не о том, ради чего сюда удалился. И я так же «заболел» этой профессией, как мой друг Йозеф, слывший двенадцать лет назад самым большим лодырем в части. Так же как старый чокнутый архитектор, который проектировал это строительство. И который теперь то и дело так схватывается с главным прорабом, что только пух и перья летят. Точно так же, как все эти строители разного возраста, которые из месяца в месяц требуют дать им расчет, не желая «губить в этом бардаке свое здоровье», но тем не менее никогда не уходят. Все они чокнутые. По крайней мере самые стоящие из них, не уходящие со стройки. Мудрые и осторожные — те платят пенсионную страховку и доживают до глубокой старости, чтобы с пользой употребить свои денежки. А эти — кучка не думающих о завтрашнем дне идиотов — сгорают, как пучок соломы, и останется после них лишь зола, которая пойдет на удобрение газонов, если таковые здесь вообще будут. Йозефа Каминека ночью отвезли в больницу с кровотечением — язва двенадцатиперстной кишки.
Стройка за эти несколько недель не рухнет, а его вот подкосило. Доктор Иреш с утра пораньше открыл ящик, где лежали подробные отчеты всяких текущих дел, в которых сам черт голову сломит. То, что Йозеф держал в голове, доктор хранил в своем ящике в виде переписки, записей, протоколов. Бесценных — со всеми датами, подписями и печатями. Холодная голова — осторожный юрист, который когда-то обжегся на том, что больше, чем следовало, совался в политику, — Иреш способен сохранить здесь статус-кво. Вот он и посвятит этому весь свой трезвый опыт четолюбца.
А со мной как? Мое статус-кво неважнецкое. Поскольку долго не продержится. Расследующий убийство поручик Павровский, конечно, не забыл о своем главном свидетеле. Скоро, и очень скоро, он задаст мне парочку вопросов для проверки. Что я отвечу? Простите, пани Дроздова, вы прекрасны, желанны и, вероятно несчастны, но со мною счастья не найдете. Мне следует позаботиться о собственной шкуре, благодаря вашему мужу слегка попорченной.
Моя побитая личность, разумеется, вызвала лавину расспросов. И не только в кабинетах. Когда минуту назад я шел через стройку, вся цыганская компания Тибора Чураии скалила на меня зубы, как десять негритят.
— Чем это вы занимались? — спросил меня Тибор. — Прямо вылитый цыган!
Остальная братия громко расхохоталась. Все, кроме одного.
— Поддали вчера, а? Вроде нашего Дежо.
Они вытолкнули вперед того, которому было не до смеха. Можно было подумать, что я гляжу на собственное отражение, каким вчера увидел себя в зеркале.
— Что это с тобой? — спросил я его.
Он молчал, злобно глядя на меня.
— Бедняга Дежо только соснуть хотел. Чего вы его так измолотили?
— Я?! — изумленно воскликнул я. — Когда?
Мне сообщили, что сегодняшней ночью. Этот Дежо был подсобным рабочим в бригаде гудронщиков, работавших сверхурочно на крыше одного из объектов. Вредные испарения гудрона он мужественно промывал смиховским двенадцатиградусным пивом. Когда началась буря, он спрятался в прихожей моей «резиденции», которая не запиралась, да там и уснул. И вот, оказывается, я, вернувшись ночью домой, споткнулся о Дежо и накинулся на него. Дежо пытался защищаться, но я вошел в такой раж, что бедняга еле унес ноги. Все это мне описали, сопровождая речь множеством междометий, пантомимой и жестами. Только Дежо не говорил ни слова, хмурился и скрежетал белоснежными зубами.
— Но ведь это был не я! — обратился я к нему.
— А кто же еще? — отрезал Дежо.
— Не знаю. Может, кто-то вроде тебя хотел выспаться. Вор какой…
— Вор убежал бы. А я только спал. Кабы вы меня разбудили, я и сам бы ушел, — ожесточенно твердил цыган.
— Но меня здесь ночью вообще не было. Я и в Прагу-то приехал только утром, — пытался оправдаться я, хотя лицо мое свидетельствовало против меня. — Наверняка это был вор. Но выпивка все равно за мной!
Дежо продолжал хмуриться, зато приятели одобрительно закивали. Так оно и должно быть. Морды разбиты у обоих. Так в чем же дело?
Похлопав Дежо по плечу, я прошел сквозь шеренгу смуглых лиц и отправился дальше — осматривать строительство, на самом же деле это было лишь предлогом, чтобы в одиночестве привести в порядок мысли. Верхний ярус объекта был словно создан для этого, но и на такой высоте святой дух на меня не снизошел. Солнышко уже начинало припекать, и лужи внизу на проезжей части дороги блестели, как оброненные монеты. Между лужами осторожно лавировала машина, похожая на автомобильчик с дистанционным управлением. Машина остановилась на том месте, где обычно парковался и я. Из нее вышел человек, державшийся прямо, как оловянный солдатик. Оглядевшись, он повернул к деревянному домику на косогоре. Я узнал его. И тут же меня осенила мысль, но не та, которой я ждал. Она не была спасительным выходом из аховой ситуации, скорее наоборот.
Я совершил ошибку, когда так легкомысленно отнесся к ночному приключению Дежо. Вместо бесплодных раздумий лучше было бы, не теряя времени, осмотреть свою халупу. Я рысью припустил вниз по металлической лестнице.
* * *Поручик Павровский уже поджидал меня. Он бродил вокруг домика, как большой кот. Усы его шевелились, словно он вынюхивал мышь.
— Доброе утро, — поздоровался я. — Вы меня ищете? Он повернулся и кивнул.
— Да. — Окинул меня быстрым взглядом, его глаза остановились на моей разукрашенной физиономии. — Что это с вами случилось?
— Попал в небольшой переплет, — неопределенно ответил я. Как-то не пришло в голову, что придется отвечать на этот совершенно закономерный вопрос.
— На машине? — предположил поручик.
— Нет. Но и машина тоже не в порядке. Хотите войти?
— Пока нет. Здесь так хорошо. — Поручик с сомнением оглядел верхнюю из трех ступенек перед дверью и уселся на нее.
Я сел рядом. Вести беседы на ступеньках уже становилось у меня приятной привычкой.
— Так что же с вами произошло? — возвратился поручик к моему необдуманному ответу. — Где ваша машина?
— В лесу. Километрах в пяти от Старой Болеславы.
— Какая безответственность, — укоризненно заметил он мне, — оставить в лесу машину без присмотра. А вдруг ее угонят?
Мне надоела эта игра в кошки-мышки. Я решил рассказать ему всю правду.
— Не угонят. У нее порезаны все четыре шины.
— Кто это сделал?
— Не знаю. Но догадываюсь. Скорее всего, инженер Дрозд.
