Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер
— Почему прибой так грохочет? — спросил я.
— Он всегда так грохочет.
— Да нет, я имею в виду и те маленькие волны, что накатывают на берег.
— Эти маленькие волны кажутся отсюда совсем неопасными, — сказала Анжела. — Но они обладают такой стремительностью и силой, что сразу сбивают с ног и утаскивают в открытое море. Разве здесь не чудесно?
— Конечно, здесь чудесно, — сказал я. — Когда ты со мной, мне везде чудесно.
Пока нам не принесли похлебку, мы ели свежий белый хлеб с маслом и пили ледяное пиво. Как всегда, мы сидели рядом, и я долго гладил правую руку Анжелы, на которой уже не было светлого пятна.
— Эту загадку никто не в силах разгадать, — заметила Анжела. — Я позвонила доктору, которого знаю уже много лет. И он сказал, что не может поверить, будто пятно исчезло. Конечно, он вынужден поверить, но не может это явление объяснить.
— Зато у нас с тобой объяснение есть, правда?
— Да, — согласилась она. Анжела взглянула на меня, и в ее огромных карих глазах заискрились золотые точечки. — Мы с тобой, только мы, точно знаем, в чем дело.
Я поцеловал ее руку.
Анжела приподняла свою кружку.
— Будем здоровы, — сказала она на идиш.
— Будем здоровы, — сказал на идиш и я.
Мы выпили, и пиво показалось мне необыкновенно крепким и пряным. Оно было такое ледяное, что зубы сводило.
— Меня все время точила мысль: как все-таки обидно, что мы с тобой познакомились только теперь. Стоило бы нам познакомиться десять или пятнадцать лет назад…
— Да, если бы… — сказал я.
— Но потом я изменила свое мнение. Знаешь, Роберт, мы, наверное, не были бы так счастливы, как теперь, и не сумели бы сохранить это чувство надолго. Десять-пятнадцать лет назад мы еще так многого не знали и не пережили. Мне нужно было пройти тот путь, который я прошла, сделать те ошибки, которые я сделала, и пережить те треволнения, которые я пережила. У тебя все было точно так же. Все это время каждый из нас шел своим путем и был несчастен или думал, что счастлив, а потом оказывалось, что он заблуждался. Все эти долгие годы сделали нас такими, какими мы стали теперь, сделали нас способными испытать по-настоящему большое чувство. Ты так не думаешь?
— Нет, я согласен. Только вот и позже встретиться нам тоже не следовало бы. Я был совсем измотан жизнью.
— То есть, мы встретились как раз тогда, когда следовало, — подвела итог Анжела. — Это Бог так умно все устроил. Бог наверняка существует. Конечно, не этот старец с длинной седой бородой… Но что-то такое есть… Как ты думаешь?
— Что-то наверняка есть, — ответил я. — И теперь, когда мы нашли друг друга, будем на это Что-то надеяться, будем Его просить помочь нам, будем Ему молиться.
— То есть — доброму Боженьке.
— Хорошо, назовем Его так. — Мы разговаривали очень громко из-за шума волн. Их рокот не умолкал ни на минуту. Официантка с улыбкой, словно намертво приклеенной к лицу, подала нам буйабес. Рыбная похлебка оказалась целым набором блюд. Сначала она поставила на стол супницу с прозрачным бульоном. За ней на огромном блюде последовали все виды рыб и морских животных. На третьей тарелке располагались лангусты. В плетеной корзиночке пожаловали поджаренные ломтики белого хлеба. Анжела подсказала мне, что эти ломтики надо помазать похожим на горчицу золотисто-желтым соусом, тоже стоявшим на столе. Соус назывался «Руй».
Анжела положила в мой бульон мелко нарезанные кусочки рыбы, а я капнул на поджаренные ломтики хлеба немного соуса, подождал, пока он впитается, а откусив, стал хватать ртом воздух. Ничего более острого я в жизни не едал. Пожар во рту удалось потушить глотком холодного пива. Мы оба поглощали еду с такой жадностью, будто постились годами. Таксист был прав, буйабес оказался и впрямь шедевром поварского искусства. Я смотрел на аппетитно жующую Анжелу, потом поворачивал голову в сторону моря и глядел на бешеные черные волны с серебряными гребешками пены, и рокот волн звучал музыкой в моих ушах.
— Еще немного бульона и рыбы, да? — спросила Анжела.
— Не возражаю, — ответил я и смотрел, как она наполняет мою тарелку.
— Как твоя нога?
— Все в порядке.
С моей ногой в самом деле все было в порядке — с некоторых пор.
6
Около десяти вечера мы поехали домой. Анжела вела машину по прибрежному шоссе, где движение все еще было очень оживленным. Фары встречных машин сильно слепили глаза.
Перед нами очень медленно и осторожно ехал «ситроен».
— Этот тип сведет меня с ума, — сказала в сердцах Анжела после бесплодных попыток его обогнать. — Он наверняка пьян в стельку. Потому и ползет как черепаха. Погоди, сейчас, я надеюсь, получится.
Она начала обгонять. Когда мы поравнялись с «ситроеном», он вдруг поехал быстрее. А навстречу мчалась какая-то машина, испуганно замигавшая фарами.
— Черт его побери! — вырвалось у Анжелы, судорожно нажавшей на тормоза. Тут все и случилось. Педаль провалилась. Машина резко вильнула в сторону и перестала слушаться руля, она слегка задела «ситроен» и понеслась влево, к морю. Я не произнес ни слова, Анжела тоже молчала, только отчаянно крутила руль. Все напрасно. «Мерседес» продолжало нести на той же скорости. Встречная машина вильнула на левую сторону шоссе и теперь неслась прямо на «ситроен». Тот едва увернулся, перескочив на чужую полосу, обе машины проскочили мимо друг друга, отчаянно сигналя. Встречная машина оказалась рядом с нами — так близко, что я увидел три искаженные ужасом лица в ее салоне. Едва не протаранив эту машину, «мерседес» вдруг круто свернул влево, перескочил через бровку тротуара и со страшным скрежетом рухнул вниз — на песчаный пляж, прямо в рокочущие волны. «Мерседес» пополз вперед — его стало затягивать на глубину. Тут по меня дошло, что волны могут вынести нас в море. Анжела выключила зажигание. Машину бросало то вперед, то назад. Вода доходила уже до окошек.
— Выходи! — завопил я.
— Дверца не открывается, — ответила Анжела удивительно спокойно.
Моя тоже не открывалась. Давление воды было слишком сильным. Я изо всех сил навалился на дверцу, от напряжения сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Мне удалось немного приоткрыть дверцу. Вода хлынула в салон. Но зато дверцу, по крайней мере, можно было открыть. Я сгреб в охапку Анжелу, почему то скорчившуюся на сиденье, и потащил ее вон из машины. Я оказался по пояс в воде — волны в самом деле тут же свалили меня с ног. Наглотавшись соленой воды, я все-таки встал на ноги. Где же Анжела? Вон она! Голова ее свешивалась из окошка машины, захлестываемой волнами. Она была без сознания. Я попытался было вытащить ее наружу. Но она была тяжелая, слишком тяжелая. Сил моих не хватило. И меня все время валило с ног под напором набегающих волн. Я поддерживал голову Анжелы над водой и чувствовал, что силы меня покидают. Наверху, на шоссе, остановились две машины. Из них выскочило несколько мужчин. Они бегом спустились к воде и пробились ко мне сквозь волны. Совместными усилиями нам удалось вытащить Анжелу из машины и отнести вверх по склону на шоссе. Водитель одной из машин сказал: «Я вызову полицию из ближайшего бистро» — и рванул с места. Мы положили Анжелу на тротуар. Она лежала на одеяле, которое второй водитель принес из своей машины, и быстро пришла в себя.
— Роберт! — Она смотрела на меня расширенными от ужаса глазами. — Что это было? Я только нажала на тормоз, и машину повело. Я всегда так осторожно вожу машину. И еще никогда…
— Да, Анжела, да-да, конечно, все так. Но ведь обошлось же.
— А если бы не обошлось! Роберт, я чуть не погубила нас обоих! — Ее начало трясти. Я завернул ее в одеяло и стал гладить по щекам и волосам.
— Ну, все уже позади, — повторял и повторял я без конца. А на шоссе тем временем остановилось уже много машин, и вокруг нас собралась толпа любопытных. Через десять минут примчалась машина из Канн с тремя полицейскими в форме. Все трое выскочили из машины.
— Как это произошло? — спросил меня один из них. Второй просто стоял рядом с ним, а третий потребовал, чтобы любопытные разъезжались, так как шоссе было узкое. Я рассказал, как все было.
— Вы пьяны?
— Нет.
Он вытащил стеклянную пробирку в нейлоновом мешочке.
— Подуйте в нее, не то придется сделать анализ крови.
— Пожалуйста, могу и подуть, только за рулем сидел не я.
— Машину вела эта дама?
— Да, — сказала Анжела.
Они дали нам обоим подуть в пробирку, а потом посветили фонариком на кристаллы, лежавшие на ее дне.
— Легкий налет зеленого цвета в обоих случаях, — сказал первый полицейский.
— Мы выпили пива за ужином, — сказал я.
— А я и не сказал, что вы пьяны. Но как могло такое произойти?
— С машиной что-то не в порядке, — подала голос Анжела. — Все было в порядке до остановки у ресторанчика «Тету». А вот потом…
