Анатолий Безуглов - Преступники
Обыск в доме не пролил света на то, причастен ли Банипартов к убийству Ростовцева. Не дал он результатов и по части того, как Рубцов превратился в Банипартова. Ценностей не нашли. И вообще, на удивление Игоря Андреевича, обстановка была довольно скромной.
Но зато, когда следователь стал осматривать баню, расположенную на приусадебном участке, она поразила его своей роскошью.
Тут была и прихожая, отделанная ценным деревом, и парилка, и большой бассейн с подогревом, облицованный импортным кафелем. Особенно богато была обставлена самоварная, где красовались на стенах вышитые полотенца и стоял на полках чайный гжельский сервиз. Красавец самовар сверкал отполированными медными боками и витиеватыми ручками.
Банипартова, заливаясь слезами, поведала о том, что сауна являлась единственной страстью мужа. Он считал, что париться куда полезнее всяких трав, диет и лечебных голоданий. По ее словам, Василий Васильевич все свои деньги вбухал в любимое детище. Если бывал в Москве, то не вылазил из Сандуновских бань.
Игорь Андреевич облазил все закоулки бани, сантиметр за сантиметром простучал стены — никаких тайников.
Потом он допросил Банипартову. Бесхитростная, наивная женщина и ведать не ведала, что ее муж носил когда-то другую фамилию, был судим и сидел в колонии. Его рассказ, что до женитьбы он довольствовался скромной жизнью простого снабженца и холостяка, видимо, вполне удовлетворил ее. Чикуров видел, что женщина не притворялась. Она все время повторяла:
— Как это Василий Васильевич мог оставить двух сирот?
И даже теперь, после сообщения о его самоубийстве, Банипартова питала к мужу безграничное уважение, называя только по имени и отчеству.
Заканчивая допрос, Игорь Андреевич осторожно поинтересовался, высказывал ли раньше Банипартов мысли о самоубийстве. Вдова решительно заявила, что ничего подобного от него не слышала...
А тем временем Дагурова проводила обыск в кабинете Банипартова.
Бумаги, бумаги, везде официальные бумаги. В них, как в зеркале, отражалась кипучая деятельность коммерческого директора объединения. Приказы, инструкции, запросы, копии телеграмм с просьбой выделить, отгрузить, выслать или же принять груз. Ничего личного. Разве что поздравления из различных городов страны по случаю праздников. И еще — умоляющие послания об отправке «Бауроса».
Напоследок Ольга Арчиловна заглянула в корзину для мусора, стоящую возле стола коммерческого директора. Следователя заинтересовал скомканный чистый лист. Показалось странным — чистый, а выброшен. Приглядевшись получше, Дагурова заметила на нем оттиски печатных букв. Словно машинистка забыла заправить в пишущую машинку ленту.
Рассмотрев бумагу под разными углами, Ольга Арчиловна разобрала несколько слов. И разволновалась. Этими словами были — «Чикуров», «Орлова» и «Ростовцев».
Следователь изъяла листок. В гостинице показала его Чикурову, тот решил, что находку надо немедленно послать на экспертизу для восстановления, по возможности, полного текста.
Позвонил Латынис. Трубку взял Чикуров.
— С приездом вам не говорю, Ян Арнольдович, — сказал он после приветствия. — Потому что через два с половиной часа нам с вами снова в дорогу.
— Знаю, Игорь Андреевич, — ответил оперуполномоченный. — В Карачаево-Черкесию, по поводу самоубийства Банипартова.
— Знаете, но не все, — загадочно произнес следователь. — Расскажу по пути.
— Как и я вам, — засмеялся Латынис.
— Конечно. Я, как пионер, всегда готов.
Закончив разговор с Латынисом, Игорь Андреевич поинтересовался, что намерена делать Дагурова.
— С учетом вновь открывшихся обстоятельств хочу опять допросить Орлову...
Минут через сорок Чикуров уже ехал с Латынисом в машине РОВДа в аэропорт. То, что сообщил следователь о Рубцове-Банипартове, подействовало на капитана так же, как в свое время на Дагурову.
— Вот это оборотец! — сказал он. — Но я-то каков! Совсем не занимался личностью этого деляги!..
— Не будем говорить, кто больше виноват, — невесело улыбнулся Игорь Андреевич. — В первую очередь из виду его упустили мы с Дагуровой... А теперь я слушаю вас, Ян Арнольдович.
— Во-первых, о Гридасовой, — начал рассказывать капитан. — Насколько я понял, Баулин впервые получил взятку непосредственно, а не через Орлову, именно от Гридасовых. А дело было так. Гридасова приехала в Березки с направлением Минздрава СССР. Но в клинике ей заявили, что мест нет.
— Кто именно заявил? — спросил Чикуров.
— Азочка... Так вот, услышав такой ответ, больная женщина спросила, когда же ее смогут госпитализировать. Орлова ответила, что месяца через три, не раньше, потому что очередь большая... Гридасова вернулась домой. Муж, дети, знакомые в отчаянии. Что делать? Ждать три месяца? Но ведь болезнь прогрессирует!.. Тогда Гридасов поехал с женой в Березки, где и увидел, что попасть к Баулину на прием и то не просто, не говоря уже о госпитализации в клинику. Тогда он решился на отчаянный шаг: прорвался все-таки к главврачу с документами и конвертом, в котором было две с половиной тысячи рублей... Говорит Баулину: ради бога, извините, понимаю, как вы заняты, но войдите в мое положение — я должен знать, возьмут ли Августину Эрастовну в клинику или нет. Ждать мы не можем, вот документы, и очень вас прошу внимательно ознакомиться и вынести решение... Положил на стол направление Минздрава, выписку из истории болезни, а между ними — конверт...
— Баулин видел, что Гридасов оставил конверт? — спросил Игорь Андреевич.
— Вроде нет. Попросил зайти в конце рабочего дня... Гридасов побежал в гостиницу к жене... Говорит, когда опять шел в клинику, поджилки тряслись, а вдруг Баулин швырнет ему деньги в лицо, выгонит, опозорит? Или еще чего доброго — позвонил в милицию, и его уже там ждут с наручниками... Но все страхи оказались напрасными. В приемной главврача секретарь сказала, что Гридасову разыскивают из приемного покоя, ей надо срочно ложиться в клинику.
— Значит, свое решение Баулин сообщил через секретаря? — уточнил Чикуров.
— Именно так, — утвердительно кивнул Латынис. — Гридасова была на излечении в клинике пять недель. Как будто стало лучше. Выписали. А через месяц она скончалась. Так и не дописав свою кандидатскую диссертацию по археологии... Трагедия в семье была, конечно, страшная! Осталась девочка восьми и сын шести лет.
— Когда это все случилось?
— В начале тысяча девятьсот восьмидесятого года. К этому времени Баулин проработал в клинике одиннадцать месяцев.
— Он вернул Гридасовым две с половиной тысячи? — поинтересовался следователь.
— Пытался вернуть три!
— Даже так? — хмыкнул Чикуров. — Когда и каким образом?
— В конце мая этого года. Сам поехал в Куйбышев, пришел на квартиру к Гридасовым. Дома были только дети покойной. Девочке уже двенадцать лет, соображает... Баулин назвал себя, спросил, где отец. А у самого губы трясутся... Девочка сказала, что папа скоро придет. И вдруг возьми да и ляпни: это, мол, после вашей больницы умерла наша мама? Евгений Тимурович побледнел, положил на стол конверт с тремя тысячами и скорей из дома... Когда Гридасов вернулся с работы, дети рассказали ему о странном госте. Он открыл конверт и, естественно, смекнул, в чем дело. В тот же день разыскал в гостинице Баулина, швырнул ему в лицо все деньги и, ни слова не сказав, удалился.
— Представляю, как это подействовало на профессора, — покачал головой Чикуров. — Наверное, буквально потрясло!
— Я думаю!.. Но он все-таки послал им деньги по почте, из Сафронова, когда вернулся назад... Теперь о Финогенове из Тольятти, у которого было воспаление почек. Его карту изъяла в первый день своего посещения клиники Ольга Арчиловна.
— Знаю.
— Финогенов чувствует себя хорошо. Нахваливает клинику и Баулина... А вот взятку он давал Орловой. Из рук в руки.
— Сколько?
— Пятьсот. И очень удивился, когда получил перевод якобы от Азы Даниловны. Ведь дело-то было два года назад. И главное — вылечили!
— Дальше?
— Хвостова, — продолжал Ян Арнольдович. — Живет в Тамбове. Ее поместили в клинику после инфаркта. История болезни тоже лежала в сейфе у профессора.
— Помню.
— И она передавала взятку через Орлову. Тысячу двести рублей... В Березки ездил брат.
— Как чувствует себя Хвостова?
— Средне. У нее же такой набор болезней! Между прочим, когда они получили назад деньги, тот самый брат Хвостовой очень обрадовался... Я говорил с ним... Об Орловой он отзывался уважительно.
— Почему? — удивился Чикуров.
— Когда Азочка намекнула ему, что нужно подмазать для того, чтобы его сестру положили в клинику, Хвостов выложил деньги не раздумывая... И вдруг спустя год перевод приходит. Ему даже стыдно стало. Говорит, может, я не понял, и Аза Даниловна просила деньги в долг... Теперь вот вернула... Честная, мол, женщина!
— Нашел честную, — усмехнулся следователь.
