Карин Эдстрём - Фуриозо
— О, как он постарел, — негромко сказала Анна. — Не ожидала…
Хелена призналась себе, что Рауль выглядит лучше прежнего: стильный, красивый, желанный. Годы его не портят. Она вздохнула и сделала вид, что читает SMS-сообщения.
Луиза бросилась навстречу приятелю, заключила его в объятия и расцеловала. Заметив повязку на руке, Рауль нарочито громко произнес слова сожаления и ободряющие в таких случаях фразы. Луиза сделала мученическое лицо и получила новую порцию объятий.
— Он выглядит расслабленным, — заметила вслух Анна.
— Не понимаю, зачем понадобилось звонить Раулю? Луиза могла бы найти скрипача и в Стокгольме. Тащить его сюда из Нью-Йорка, раздувая из-за нескольких прищемленных пальцев драму, смешно, — с иронией в голосе сказала Хелена. — Согласна?
— Конечно. И я немного нервничаю. — Анна поправила волосы. — Слишком много грустных воспоминаний нас связывает…
Она закурила и картинно вздохнула, сделала затяжку и выпустила дым.
— Зачем только я пила вчера этот чертов коктейль!
Увидев на борту Хелену с Анной, Рауль помахал им. Анна посмотрела на Хелену:
— Знаешь, не уверена, что смогу выдержать.
И внезапно резко поднялась со скамьи. Перегнувшись через перила палубы, послала Раулю поцелуй.
— Как здорово, что ты смог приехать, Рауль! — крикнула она громко, стараясь перекричать шум ожившего мотора. — Как дела у Джой?
— Как обычно, — коротко ответил Рауль.
— Передай от меня привет.
Хелена отошла в сторону, уступая место поднимающимся на палубу Раулю и Луизе. Чтобы отложить встречу с Раулем, принялась закреплять канат и просто кивнула в знак приветствия. Он ответил тем же.
Каролина уже встала за штурвал, и ее поза ясно говорила: не беспокойте меня. Но для Хелены это был знак того, что сестру нельзя оставлять одну. Она огляделась, убедилась, что на нее не смотрят, и вошла в рубку. Каролина не обернулась на звук шагов, но спина ее напряглась.
— Каролина, — спросила Хелена, — все хорошо?
Каролина не отозвалась.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно.
Хелена покачала головой:
— Ты очень бледная.
— Отстань!
Хелена погладила сестру по спине, и Каролина словно застыла.
— Все прошло хорошо?
— Да ни хрена!
— Но я же выписала тебе рецепт!
— Спасибо большое, сестрица. А теперь представь, как неловко мне было в аптеке! Ни о чем тебя нельзя попросить.
— Что такое?
Каролина откинула со лба волосы. В ее голосе чувствовались раздражение и злость.
— Не хочу об этом говорить, поняла? Ни с тобой, ни с Луизой. Ни с кем!
Хелена поймала ее взгляд и твердо сказала:
— А теперь послушай меня, сестренка. Все куда серьезнее, чем ты думаешь. Ты впутываешь меня в очень опасное дело. Я тебе выписала не витамины! Ты и понятия не имеешь, как велик риск для твоего здоровья.
Каролина тряхнула волосами:
— Ты мне не мать, Хелена.
— Дорогая, ты еще не поздоровалась с Раулем! — раздался позади них голос Луизы. Она протиснулась к Каролине и обняла ее за талию. Хелена отступила на пару шагов и вышла из рубки: после стычки с сестрой ей захотелось на свежий воздух.
Каролина даже не взглянула на Луизу.
— Он сам может со мной поздороваться, — отрезала она.
— Попробуй все-таки быть с ним милой. Хотя бы ради меня! — Луиза прижалась головой к плечу подруги. — Знаю, что ты расстроена, но у тебя будет еще возможность сыграть Гайдна. Забудь о том, что произошло. Самобичеванием делу не поможешь. Думай о чем-нибудь приятном! — Луиза поцеловала ее в щеку и добавила: — Мамочка!
Каролина стремительно вырвалась из кольца рук Луизы и повернулась к ней спиной. Послышался глубокий вздох, и в рубке наступила тишина. Луиза ушла.
Достав морскую карту, Каролина положила руки на штурвальное колесо. Осторожно отчалила от пристани и направила яхту по течению. Другие суда, кроме паромов на Юргорден и между Шепсбруном и Грёна Лундом, здесь не ходили. Она решила, что увеличит скорость, когда яхта минует Фьедерхольмарн. Пыталась сосредоточиться на мыслях по управлению судном, но это оказалось нелегко: последние события мелькали в памяти, как в калейдоскопе, душу теснили эмоции. На Каролину нахлынуло внезапно чувство отчаяния, и потекли слезы. Слава богу, никто не видит ее сейчас.
Войдя в каюту, Луиза поджала губы и сказала: «Давайте ни слова о Гайдне при Каролине, хорошо? С тех пор, как она вернулась, почти не вставала с постели. Чертовы музыкальные критики! С ней это впервые».
Рауль похлопал рукой по подушке рядом, приглашая Луизу сесть между ним и Анной.
— Мы все через это прошли, Лусс. То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.
Вошла Хелена, дольше всех сидевшая на палубе, пока осенний ветер не заставил присоединиться к остальным. Рауль подвинулся, освобождая Хелене место, но при этом даже не взглянул на нее. Закинув ногу на ногу, он склонился к Луизе с Анной: они обсуждали счетчики в стокгольмских такси. Хелена тоже вставила пару фраз, надеясь на ответ именно Рауля, но он промолчал и вообще вел себя отчужденно.
Анна, заявив, что устала, ушла в свою каюту, откуда вскоре донеслось ритмичное похрапывание. Хелена с Луизой обменялись взглядами и улыбками, Рауль тоже улыбнулся. Достал телефон и вышел на палубу, но спустя пару секунд вернулся и пояснил:
— Не ловит.
Луиза отправилась к Каролине. Сзади осторожно обняла за плечи подругу, и та, немного расслабившись после слез, положила голову ей на плечо.
На диване остались сидеть лишь Хелена и Рауль. Он посмотрел наконец на нее, во взгляде читалась усталость.
— Как дела дома? — спросил он сухо.
Хелена небрежным жестом открыла сумку и достала книгу:
— Тебе действительно интересно это знать, Рауль?
Ответа не последовало. Хелена уткнулась в книгу, чтобы не видеть его глаза, но строчки расплывались, смысл прочитанного оставался не понятым. Украдкой она стала наблюдать за Раулем: он, полностью уйдя в себя, что-то подчеркивал в нотах.
* * *Спустя три часа на горизонте показался Свальшер. Солнце давно исчезло за серыми тучами, моросил дождик, ветер швырял в иллюминаторы яхты сухие листья.
Судно причалило к берегу острова, площадь которого не превышала квадратного километра. На северной стороне росли сосны, в центре возвышался холм, на котором и был возведен дом, окруженный с юга и запада голыми скалами. Неподалеку, в березовой рощице, стояла баня на сваях, от ее порога к бухте были переброшены мостки. Завершал ансамбль «деревянного зодчества» трамплин с пружинящими на осеннем ветру досками.
Хелена, спрыгнув на причал, привязала канат: сильное прибрежное течение запросто могло унести в море незакрепленное судно. Каролина заглушила мотор. Тишину нарушали только крики чаек, шум ветра в соснах и плеск волн, облизывающих борта яхты.
В сгущающихся сумерках пассажиры перенесли вещи в дом, и вскоре в камине гостиной запылал огонь. За окнами уже не стало видно ни неба, ни моря, и если бы не крошечные огоньки на соседнем острове Мойя, то можно было бы подумать, что они сейчас на краю мира.
* * *Виллу на Свальшере в конце XIX века построил прапрадед Луизы и Педера Туре-Габриэль, и каждое лето потом семья Армсталь проводила на острове. Здесь их навещали друзья и родственники: они добирались до Свальшера на шлюпке. Только в конце шестидесятых годов XX столетия большие яхты тоже смогли подходить близко к берегу, но для этого пришлось взорвать скалу. Собственную большую яхту владельцам острова, впрочем, вскоре пришлось продать, чтобы сэкономить на ее содержании.
На то, чтобы привести столетние постройки в порядок, потребовалось четыре года, но когда отремонтировали и модернизировали кухню, провели канализацию и электричество, на вилле стало комфортно жить круглый год. К настоящему времени дом, однако, снова нуждался в ремонте, и это не могли скрыть ни антикварная мебель, ни многочисленные картины на стенах.
В комнатах теснилась мебель, привезенная из поместий и замков, с которыми семьи рода Армсталь время от времени расставались, чтобы поддержать свое существование или оставить наследство детям. Массивные шкафы из орехового дерева в стиле барокко соседствовали с изящными густавианскими стульями, бюро из красного дерева — с мраморными столешницами и аляповатыми люстрами.
Туре-Габриэль, как и все представители рода Армсталь, любил искусство и был меценатом, поэтому в северной части острова приказал построить ателье для художников. В благодарность за это он получал живописные холсты, стоимость которых в разы превышала средства, потраченные на ателье. Но к настоящему времени некоторые работы, краска на которых потрескалась и местами облезла, требовали реставрации, а тяжелые позолоченные рамы, покрытые пятнами, утратили парадный вид.
